— У них есть уникальная способность, которая утрачена для моего вида. — Он делает глоток воды и ковыряется в своих блинчиках, менее заинтересованный в еде, чем в разговоре со мной. — Форма дракона? Он издает звук «пфф», как будто я его оскорбила. — Я могу перейти в боевую форму, если захочу. Я не так искусен в этом, как они, поскольку я не, ах… — он размышляет, подбирая подходящее слово. — Воспитан для этого. — О. — Что ж, этот разговор становится все более и более неприятным. — Дракони, а именно так их по-настоящему называют, воспитываются как воины с момента их рождения. Они готовятся к этому и проводят ритуалы. Им все равно, сколько крови они прольют. И они дышат огнем, в отличие от меня. Это делает их гораздо более эффективными, когда они впадают в неистовство. Поэтому он не может дышать огнем. Приятно это знать. Однако мое внимание привлекает другое слово. — Берсерк? — Да. Одна из причин, по которой они так ценятся как бойцы, заключается в их способности легко впадать в неистовство. Это то, чему их учат в юном возрасте. Когда им бросают вызов, они могут впасть в неистовство и потерять себя в драке. Я думаю, именно поэтому они сейчас так обезумели, здесь, в этом мире. — Он жестикулирует бледно-золотистой рукой. — Что-то здесь запускает их способность к ярости, и нет хорошего способа отключить это. «Он не знает, о чем говорит. Ярость вызвана похотью спаривания». «Значит, он ошибается? Во всем?» «Нет… не во всем. Слова, которые он произносит, звучат знакомо. Мой народ контролируется его — салорианцами. Теперь я вспоминаю больше. Он мне не нравится. Или его люди». «Я понимаю». — Так вы используете их, потому что они неистовствуют, — говорю я, сосредотачиваясь на Азаре передо мной. — Но теперь ты не можешь этого сделать? Салорианцы не могут? Его брови поднимаются. — Итак, ты знаешь, кто я. — Я знаю немного, — говорю я ему. — Мой дракон мало что помнит. — Неудивительно. Это место разъедает их разумы. — Он принюхивается и ковыряет один из своих блинов. — Возможно, если бы я перешел в боевую форму, я был бы так же затронут, как и другие на этой грязной земле. Однако я не буду этим рисковать. — Так… так вот почему ты так много знаешь? Почему ты помнишь, а другие драконы нет? Почему ты в своем уме? Азар медленно кивает. Он постукивает себя по лбу. — Когда Разлом открылся и вытащил нас наружу, я был на спине воина дракона, ведущего свои войска на защиту наших границ. Мой народ — салорианцы, — поясняет он, бросая на меня многозначительный взгляд. — Не переходят в боевую форму. Это считается, как вы говорите на своем языке… дурным тоном. — Он пожимает плечами. — Когда нас вытащили, мой дракон потерял управление. Он рухнул на землю, сбросив меня со своей спины, и оставил меня внизу, в то время как сам метался как сумасшедший. Сначала я подумал, что это только он, но когда я поднял глаза, то увидел, что другие падают с неба на это место, и никто не мог ответить на мои приказы. Это был хаос. Я слушаю, не прерывая. Я хочу услышать об этом больше, чтобы понять. Даже Дах молчит в моем сознании. Я думаю, он тоже слушает. — Я был сломлен и покинут, когда разразилась катастрофа, и я ушел в подполье, когда мои войска сошли с ума, уничтожая все на своем пути. Никакие приказы на них не действовали. Их разумы исчезли. Со временем я понял, что если я хочу смешаться с здешними людьми, мне нужно будет выучить их язык. Чтобы выглядеть как они. Я избавился от своих рогов и когтей. Я подпилил свои зубы до этих неэффективных квадратов. — Он обнажает их передо мной в полурычании. — И я научился подражать людям. Это хорошо служило мне все это время, но я начинаю уставать от этих игр и этого места. — Это то, где появляюсь я? — Я скрещиваю руки на груди, не обращая внимания на еду передо мной. — Чего ты хочешь? — Твоего дракона, конечно. — Его улыбка тонкая. — Я думал, это очевидно. — Угу. Скажи мне то, чего я не знаю. Он просто загадочно улыбается. Когда он не продолжает, я начинаю раздражаться. — У тебя уже есть дракон, приятель. Брови Азара взлетают вверх, и я должна признать, что мне приятно сбить его с толку. — Похоже, кто-то распускает слухи, — бормочет он. — Да, у меня есть дракон, но он страдает тем же безумием, что и все они, так что сейчас он мне не подходит. Твой, однако… — его глаза блестят, и он наклоняется вперед. — Твой идеален. Я сопротивляюсь желанию вздрогнуть от тихой угрозы в его взгляде. — Ты не можешь забрать моего. — Я подумал, что ты разговаривала с ним, когда он не бросился спасать тебя, как я ожидал. — Он грозит мне пальцем, и его легкая улыбка возвращается. — Именно тогда я понял, что у этого есть потенциал. Этот мог бы сдержаться, вместо того чтобы сходить с ума. Этот мог бы сделать свое дело. И поскольку у меня есть его пара, я предполагаю, что он захочет сделать так, как я скажу. Я заставляю себя не показывать ни выражения, ни тревоги. — Чего ты хочешь? — Я, конечно, хочу, чтобы он прошел через Разлом. Я хочу посмотреть, возможно ли это вообще. — Он одаривает меня фальшивой доброжелательной улыбкой. — Это все, о чем я прошу, — чтобы он полетел туда и посмотрел, сможет ли он пройти. — Ты сам можешь превратиться в дракона. У тебя есть боевая форма. Ты умеешь делать это. — И рисковать превратиться в безумное, пенящееся существо, как и все они? — Азар усмехается. — Думаю, что нет. Это слишком опасно для меня, чтобы размышлять об этом. Пока я не узнаю, что менять форму безопасно, я останусь человеком. — Он произносит это слово с явным отвращением и снова ковыряется в еде. — Вот почему я интересуюсь твоей парой. Он может подлететь туда и попытаться пройти. — Это безопасно? Он пожимает плечами. — Тем больше причин, чтобы кто-то другой проверил это, кроме него. «Если бы это было легко, разве мы бы уже не попробовали это? Разлом находится очень высоко. Я не знаю, смогу ли я сделать это, не поранив себя». «Я даже не хочу, чтобы ты пытался», — я быстро отправляю ему ответ. Отношение Азара выводит меня из себя. Легко быть непринужденным, когда ты не тот, кто рискует своей шеей. «Я могу попробовать это», — говорит мне Дах. «А что, если ты пройдешь через это и не сможешь вернуться? — Я впадаю в панику при этой мысли. — Я не хочу, чтобы ты оставлял меня здесь одну. Одна только мысль об этом приводит меня в ужас. Ты не можешь оставить меня, Дах. Не тогда, когда мы только что нашли друг друга». — Мысль о том, чтобы провести остаток своей жизни без него, кажется… невыносимой. — Я вижу, что вы обсуждаете это, — спокойно говорит Азар. — О чем ты думаешь? — Мы собираемся отказаться, — говорю я ему. — У моего дракона нет никакого стимула рисковать собой, пытаясь пролететь обратно. — Я качаю головой. — Мы не знаем, сможет ли он вернуться. — Ах, но ты его пара. Если есть шанс вернуться, он воспользуется им, чтобы быть на твоей стороне. — Он одаривает меня еще одной из своих странных улыбок. — Это еще одна причина, по которой твой дракон гораздо более оптимален, чем мой собственный. У него есть причина вернуться. — Нет. Просто нет. Он берет кусок блинчика, который измельчил пальцами. — Возможно, я не очень хорошо выражаюсь. Это так трудно сделать с помощью произнесенных слов вместо мыслей. — Его глаза прищуриваются, глядя на меня. — Ты можешь сказать своему дракону, что если он не полетит к Разлому и не доложит о возвращении, я убью его пару. Мучительно. Я потрясенно смотрю на него. — Боюсь, я устал притворяться милым. — Его маленькая улыбка вежлива, несмотря на его ужасные слова. — Я знаю, ты думаешь перехитрить меня, моя дорогая, поэтому позволь мне, как вы, люди, говорите, выложить все карты на стол. Я знаю, что ты сдерживаешь своего дракона. Я ничего не говорю. Он выгибает бровь, глядя на меня. — Ну же, я знаю твою маленькую игру. Я знаю инстинкт дракона. Я знаю, что он должен был ворваться сюда, дыша огнем, стремясь спасти свою милую маленькую пару из наших лап. И когда этого не произошло, я решил, что ты либо глупа, либо торгуешься с ним. Поэтому я приказал своим людям освободить тебя. Дал тебе информацию об этом месте, просто на случай, если ты была слишком тупой, чтобы разобраться во всем самостоятельно. Но дракона все еще не было, что говорит мне о том, что ты думаешь, что можешь победить меня в моей собственной игре. — Взгляд, который он бросает на меня, полон презрения. — Я салорианец. Как ты думаешь, почему твои драгоценные драконы служат нам? Это потому, что мы гораздо умнее их. Они не могут надеяться победить нас в играх остроумия или мастерства. Они — наша грубая сила. И люди, конечно, нам не ровня. — Ну, все это на самом деле просто заставляет меня хотеть помочь тебе, — говорю я ему, радуясь, что мой голос не дрожит, когда я отвечаю. Хотя я в ужасе. Я не знаю, что думать об этом парне — в один момент он вежлив, а в следующий хладнокровно жесток. — Меня не волнует, чего ты хочешь. Ты просто инструмент. Я хочу, чтобы твой дракон пришел сюда и отдался мне. Если он хочет, чтобы ты жила, он сделает это завтра до восхода солнца. — Азар указывает пальцем на столешницу. — Если он этого не сделает, я начну с того, что отрежу тебе конечности. Сначала твои кисти. Затем твои ступни. Затем я буду двигаться вверх по твоим рукам, прокладывая себе путь на ходу и каждый раз прижигая рану, чтобы ты не истекла кровью. Затем мы перейдем к твоим ногам и продолжим резать вверх. Это очень долгий, очень болезненный способ умереть, и он собирается пережить каждое мгновение этого вместе с тобой. Ты меня понимаешь? Испугавшись, я киваю. Мое тело холодное от пота. — Хорошо. — Он откидывается на спинку стула. — Ешь свою еду. С каждым годом доставать припасы становится все труднее. — Он улыбается мне, показывая эти странно квадратные зубы. — Это человеческая поговорка, которую я подхватил. Довольно эффективно, ты не находишь? Я говорю это, и они все думают, что я один из них. — Он посмеивается. — Это почти слишком просто. Я лишь смотрю на него. Не говоря ни слова, я беру блинчик и откусываю от него, пережевывая. Мой разум лихорадочно работает. Я не знаю, что делать. Я не знаю, что и думать. «Мы должны найти выход из этого, Дах». «Есть простой ответ — я приду за тобой». «Нет! Я не позволю тебе рисковать своей жизнью ради моей! Это безумие! — Я борюсь с приливом усталости. — Я не могу позволить тебе». «Все, чего он хочет, это чтобы я полетел к Разлому в обмен на твою безопасность. Я могу это сделать». «А что, если ты поджаришься в тот момент, когда подойдешь ближе? Что, если ты не сможешь вернуться? Что, если он решит, что не хочет именно этого? Что, если он решит, что хочет, чтобы ты был его ручным драконом-убийцей? Он будет продолжать использовать меня как рычаг давления на тебя. В этом деле не победить». «Я не оставлю тебя, Саша. Эта мысль невыносима». — Его разум полон тоски и ярости. Вороны мрачно порхают в его мыслях, так громко, что я слышу их карканье. «Мы должны что-то придумать». — Я продолжаю запихивать блинчик в рот, чтобы не разговаривать с Азаром, который внимательно наблюдает за мной, пока я ем. Нам просто нужно время. Боже, я так устала, но на это нет времени. Я должна сосредоточиться. Мои мысли кажутся напряженными от усталости. «Я должен быть там до восхода солнца. Ты слышала его. Я не могу рисковать тобой, моя Саша. Ты — мое сердце. Ты это знаешь. Я соединю свой разум с его…»