– Рассказывай! – рявкаю на неё и сильнее сжимаю щёки. – Хорошо-хорошо! Только отпусти, – чуть не воет. Но я настолько зол, что не могу. Представляю, как раскатываю её катком. За всю ложь. За то, что крутила мной, как хотела в течение всего нашего брака. Обманывала. – Когда ты сдавал свой биоматериал для исследований, я подкупила врача, и он сохранил его, – быстро тараторит. – Тогда я быстро нашла суррогатку, зная, что ты рано или поздно бросишь меня. И ты сделал это! Что мне оставалось делать? Я тебя любила! А ты об меня ноги вытер и выкинул! Всё так и было. Почти. Она была очередной. Мы просто спали. Я знал, что она могла делать это и с кем-то другим. И всегда предохранялся. Но один раз резинка лопнула. Мне было плевать в тот момент на всё. Но потом обеспокоился, когда друг обмолвился, что общий знакомый подцепил СПИД… Я сделал полное обследование вплоть до спермограммы. Ничего не нашли. Ни через месяц, ни через полгода. Но за это время Маша мне надоела, и мы расстались. Я бросил её по телефону. А потом она заявилась ко мне в офис, держа на руках маленького ребёнка. Сказала, что это мой сын. Я только рассмеялся ей в лицо. Но ДНК-тест сделал. Мой сын. Но не её. Как она всё это провернула? Откуда у неё мой биоматерил? Что значит она выносила? Наняла суррогатку? Вопросов куча. Но всё, что меня сейчас интересует… Родная мать Льва. – Имя. – Что имя? – Имя той, кто выносил и родил моего сына. Глава 56 Василиса – Ева стала такой взрослой. – Чуть не плачу, глядя на свою крестницу. Малышка взяла Лёву за руку и, как настоящая старшая сестричка, повела знакомить его со своим папой. А мы с сестрой остались стоять на месте. – Ага, время так летит… – с каким-то огорчением проговаривает Милка. Но тут же начинает улыбаться. – Но это неизбежно. Детки растут, что уж тут. Когда-нибудь она придёт ко мне и скажет, что у неё появился мальчик. – Через пару лет, – хихикаю. – Ох уж эти страсти в детском саду. Милка поддерживает меня тихим смехом. – Да-да. Мы с Динаром успеем поседеть. А ей ведь всего два с половиной года! А скоро уже с мальчиками знакомить начнёт… Судя по тому, как она Льва приняла. – Радушно. – Смотрю за двумя малютками. Огонёк немного теряется от такого внимания. – Ага, я боялась, что они не подружатся и Ева ревновать сильно будет. Я так переживаю по этому поводу. – Почему? Ты в детском саду группу вела. Там столько детей было! Она хоть и маленькая, но умная и к чужим точно не ревнует. – К чужим-то да, но… Сестра резко обрывает себя, убирает руки за спину и глядит куда-то в сторону. – А, неважно. – Стоп-стоп, – останавливаю её, напрягшись от её реакции. Подхожу к ней ближе, обнимаю за руку и с каким-то воодушевлением уточняю: – Ничего не хочешь мне сказать? – Неа. Не хочу. Всё, пошли. Она делает шаг вперёд, но я снова притягиваю её к себе. – Не-не-не, я всё по лицу вижу! Ты каждый раз отводишь взгляд! Не пытайся обмануть свою родную сестру, с которой жила бок о бок до двадцати лет! – Ой, всё. – Закатывает глаза. – Ты беременна? – решаю спросить первая. Острый взгляд голубых глаз врезается стрелой прямо в мой лоб. – Ты как узнала? – Да ладно?! – чуть не взвизгиваю на месте. Второй раз буду тётей! Смогу наведываться к ней в гости, играть с малышом и снова умиляться детишкам! Нет, мне и Огонька хватает, но… Понимаю, что я с ними ненадолго. Не знаю, почему. Предчувствие такое, хоть я пока никуда и не собираюсь. Снова становится не по себе. И я прогоняю эти мысли, чтобы не портить себе настроение. Мы час тряслись в метро, чтобы грустить? – Да-да, только тихо. – Дёргает меня Милка за руку. – Это сюрприз. Динар ещё не знает, и Ева тоже. Даже мама! Только ты. Ну и мой лечащий врач. – О, нет, – постанываю с разочарованием. – Ненавижу тайны. Я абсолютно не умею их хранить! – А ты постарайся, – шикают на меня. – Всё, пошли. Мы гулять выехали или болтать? Мы там плед взяли, чтобы постелить на траву. И немного еды. – Вот это по-нашему. Тяну сестрёнку за собой. Отдаю её в заботливые руки мужа и велю Милке, чтобы немного насладилась временем с Динаром. Без детей. Она у меня та ещё мамочка до мозга костей и порой боится разлучиться с Евой даже на несколько часов. Привязанность сильная. Поэтому уверена, они всегда и везде втроём. Путь немного побудут без малышки, которую я беру на себя. Вы месте расстилаем плед, обрабатываем кожу от клещей, после чего Огонёк начинает чихать раз за разом. Ева начинает хохотать да так громко, что Львёнок недоумённо хлопает глазами. А потом бросается в бой. М-да, Покровский-младший пошел в отца… Благо бой несерьёзный. Крестница щекочет мальчика, а тот пытается отползти от неё. Даже встаёт и бегает вокруг меня, надеясь на помощь и защиту. Но делает это с такой улыбкой, что я сама радуюсь вместе с ним. После сегодняшнего понимаю, что Лев – просто одинокий мальчик, которому не хватало внимания и людей вокруг. Отец всегда на работе, а мать непонятно где. Ему бы братика или сестрёнку… Невольно улыбаюсь, представляя его с братиком. Идут вместе за ручку, а затем оба срываются с места и бегут к Игорю. Это мило настолько, что хватаю его в охапку и от всей души целую в пухлую щёчку. И чтобы Ева не приревновала – дарю поцелуй и ей. Затем мы ещё долго играем, и я не сразу замечаю сообщение, которое пришло мне совсем недавно от Игоря. «Я освободился. Вас забрать?» Закусываю губу. Хотела бы я ещё погулять, но… Как представлю, что Покровский приедет в пустой дом к Маше – аж челюсти сводит. Поэтому пишу положительный ответ и адрес, где мы находимся. Он обещает приехать через полчаса и сдерживает своё слово. Я замечаю Игоря сразу, когда он паркуется у входа в парк. Как-то не похоже на него выпрыгивает из салона автомобиля. И не в настроении быстро направляется к нам, взглядом выцепив из толпы. Глаз его не вижу из-за солнечных очков, но напряжённые плечи уже сами обо всём говорят. Подходит к нам, и Огонёк тут же, забывая обо всем, несётся к отцу. – Апа, апа, апа, – тараторит, бросаясь ему в ноги. Игоря это немного расслабляет – он приподнимает уголки губ и присаживается, чтобы взять сына на руки. – Соскучился, боец? Малыш весело хохочет на безобидный вопрос. – Собирайся, домой поедем, – кидает мне, переменившись в лице за секунду. И его слова такие бездушные, холодные, что настроение падает ниже травы, на которой я сижу. Маша выбесила?