Желудок скрутило от беспокойства. Десять дней. Она глубоко вздохнула и пообещала себе, что справится. Потихоньку-полегоньку Мэри переживет это. Может быть, и сработает, как когда-то в детстве в летнем лагере. Сначала она невероятно тосковала по дому и чувствовала себя не в своей тарелке, но на третий день стало проще, и к тому времени, когда все закончилось, ей это стало нравиться. Маловероятно, что этот опыт окажется таким же, но ей оставалось только надеяться. * * * В гримерке по соседству Джефф почувствовал, как предвкушение и возбуждение поднимаются от пяток до макушки. Непередаваемые ощущения. Он просмотрел выданный ему бумажник с водительскими правами, фотографиями Мэрион и детей, и с пачкой наличных. Старая валюта, которая выглядела новой. Он убрал кошелек в задний карман, посвистывая, вставил запонки и продолжал насвистывать, поправляя галстук. Надев пиджак, он наконец успокоился, разглядывая свое отражение. – Ну, Джеральд Барлоу, ты выглядишь лучше, чем когда-либо, – улыбнулся он своему отражению. Он набрал вес со времен участия в шоу, но тот, кто управлял гардеробом, хорошо компенсировал лишние сантиметры в талии, сделав его силуэт стройным. Вместе с его новой прической с аккуратным пробором и настоящим волшебством рук стилиста, чтобы скрыть седину и заполнить прореживание на макушке, он теперь выглядел на несколько лет моложе. Он планировал использовать это время в Хейвене, чтобы сыграть свою роль так, будто от этого зависит жизнь, потому что на карту были поставлены две вещи: возрождение мертвой карьеры и возвращение Мэри Уитзель. Мэри была самой важной. На протяжении многих лет он часто думал о ней как о той, кто сбежал. Вначале они просто поладили, и по сей день ее смех был его любимым звуком в мире. Он был женат во время их короткого романа, что мучило Мэри больше, чем его. Жена в конце концов развелась с ним. Как ни странно, не из-за его неверности, а из-за того, что он пил. И кто мог винить ее? Он не был злым пьяницей, просто унылым, подавленным, никчемным куском дерьма. Он терпеть не мог себя, поэтому не винил никого другого за то, что они чувствовали то же самое. Но за последнее десятилетие Джефф проделал большую работу над собой и стал лучшим человеком. Они с Мэри расстались в ужасных отношениях: между ними произошла крупная ссора, в ходе которой он назвал ее лгуньей, а она в итоге запустила в него ботинком. Туфля оставила след у него на лбу, замаскировать который оказалось непростой задачей для визажиста. До этого он и представить себе не мог, что Мэри разозлится, но очевидно, что она способна на это, когда ее провоцируют, как и все остальные. К счастью, это было ближе к концу второго сезона, так что им не пришлось слишком долго работать вместе после этого. Обида в ее глазах убила его, но он был слишком пьян, чтобы загладить свою вину. Большую часть дней он едва мог держать себя в руках. Оглядываясь назад, он понимал, что не заслуживал второго шанса, но все еще надеялся, что она даст ему его. Сегодня он выглядел, как банкир, которого собирался сыграть. Респектабельный семьянин. Он надел обручальное кольцо Джеральда Барлоу. Последняя деталь, чтобы сделать образ завершенным. * * * Изначально Лорен не намеревалась принимать участие в воссоединении Хейвена. Она оставила сериал позади и была рада этому. Выходя замуж, она взяла фамилию своего мужа Пизанелли, с радостью отказавшись от своей личности Лорен Сондерс. Это имя ассоциировалось у нее исключительно с детской актерской карьерой. Услышав предложение Майло Лаппина, она восприняла его как шутку. Лорен показала текст своему мужу Аарону, и они оба рассмеялись, прежде чем она удалила его. В мире не было достаточно денег, чтобы заставить ее снова работать с этими людьми. Теперь она была миссис Пизанелли, женой, матерью и учительницей третьего класса. Ей нравилась ее жизнь в Канзасе. Во-первых, она никогда не стремилась быть в центре внимания. На съемочной площадке она и Шон, актер, сыгравший Бада Барлоу, были единственными актерами-подростками, что означало, что им приходилось балансировать между школьными занятиями, заучиванием реплик, прической и макияжем, а также скукой съемочных дней, иногда снова и снова, если у Джеффа случался плохой день. И если у Джеффа случался плохой день, то у них у всех он становился таким. Режиссер никогда не утруждал себя тем, чтобы выучить их имена, называя ее Энн и крича «Бад!», когда ему нужен был Шон. Насколько это было грубо? После того как Шона исключили из сериала, она осталась единственным ребенком в основном актерском составе. Забавно, что у новых поклонников шоу сложилось впечатление, будто все они были одной большой счастливой семьей. Это представление было настолько далеко от истины, что вызывало смех. Работа над шоу представлялась Лорен каторгой. Мэри хорошо ладила с окружающими, но даже с ней, Лорен могла сказать определенно, это была просто актерская игра. То, чего зрители не могли осознать. Отношения, которые они видели, были ненастоящими. Вероятность того, что актеры станут друзьями, была не больше, чем у сотрудников любого офиса или магазина. Соберите вместе кучу разных личностей, и они напомнят вам магниты: одни притягиваются, другие отталкиваются. В «Небольшом кусочке Рая» не многие притягивались. После того как Доминик навестил ее и она вызвала полицию, показалось, что тема закрыта, но позже в тот же день, когда она распаковывала продукты, ее дочь Шарлотта ответила на звонок телефона Лорен и протянула тот ей: – Это Феликс Уортингтон, мама. Неожиданно. Как так вышло, что таинственный миллиардер Феликс Уортингтон звонит ей на мобильный? Появления Уортингтона были редки. Он никогда не общался с прессой и редко появлялся на публике. Но вот он звонит ей, школьной учительнице из Канзаса. Лорен едва ли могла отказаться. По крайней мере, было бы интересно услышать, что он хотел сказать. Она поставила пакет с яблоками и взяла телефон из рук дочери. – Здравствуйте, – ответила она, опершись локтями на стойку. – Это Лорен. Телефонный звонок оказался полной неожиданностью. Разговаривать с Феликсом Уортингтоном было так же уютно, как со старым другом. Она слушала, как он объяснял, как важно для него снова собрать актерский состав в Хейвене. И когда он повторил, что зарплата составит два миллиона долларов, то добавил, что в случае согласия она получит деньги, даже если один или несколько других выбудут раньше. – Только не говорите остальным, – сказал он. – И, если не хотите часто появляться в кадре, мы можем сделать из вас скорее второстепенного персонажа. Я готов сделать все возможное, чтобы вы к нам присоединились. К концу разговора она поменяла точку зрения и согласилась. Теперь она стояла перед трехсторонним зеркалом, одетая в платье шоколадного цвета с белым кантом, волосы были завиты и убраны с лица в стиле, который ее дочери называли «half up, half down [3]». На шоу она носила косы. К счастью, они согласились оставить их в прошлом. Героиня Лорен, Энн, была самой некрасивой дочерью в семье, в то время как Дороти Аманды носила цветочные принты, ее платья чаще украшались рюшами или причудливыми воротничками. Лорен с радостью позволит Аманде быть в центре внимания. Она всегда была сосредоточена на своих учениках, семье и церкви. Этого было достаточно. Лорен так любила свою жизнь, что, уехав из Канзаса всего день назад, уже скучала по дому. Она утешала себя, думая, что Аарон и девочки выживут без нее и, возможно, даже больше оценят ее по возвращении. Следующие десять дней положат конец старым обидам, и тогда она сможет навсегда закрыть эту главу своей жизни. Глава четырнадцатая Доминик испустил стон, увидев, как его постригли. Он знал, что его вьющиеся волосы уже не такие густые на макушке, но и не подозревал о лысине с четверть дюйма. То, что он подстригся в соответствии со стилем, выявило недостатки. Стилист предложил накладные волосы, но он отмахнулся от предложения. Доминик надеялся, что Майло не солгал об отсутствии камер в гримерках. Он никак не мог прожить десять дней без никотина, поэтому пронес его контрабандой. Он поступил умно, спрятав никотиновые пластыри на внутренней стороне бедра, заклеенные большим пластырем с четырехсторонним клейким уплотнением. Он оправдывал нарушение правила тем, что приравнивал его к таким предметам первой необходимости, как еда, вода и воздух. Если Уортингтон хотел от него хорошей игры, то ему нужно оставаться на уровне. Доминик надел рубашку, ловко застегнул ее, затем натянул брюки с высокой талией, заправив рубашку и добавив пояс. Носки и туфли довершали его наряд. Нахмурившись, он осмотрел себя. Одежда походила на ту, что он носил на шоу, но на взрослом мужчине выглядела нелепо. Он повернулся боком и посмотрел через плечо в зеркало, но новый ракурс не улучшил ситуацию. – Черт. – Он покачал головой и попытался взглянуть на ситуацию с другой стороны. По крайней мере, ему не пришлось носить костюм с галстуком, как Джеффу. Это было бы еще хуже. Десять дней прожить в этом можно. К тому же по окончании он станет богаче на два миллиона долларов и сможет носить все, что захочет. Одевшись, он застегнул наручные часы – аксессуар, прилагавшийся к одежде. Они выглядели одновременно винтажными и новыми. Доминик понял, что ему даже нравится такое сочетание. Выйдя из гримерки, он встал рядом с Майло и наблюдал, как появлялись остальные, каждый, похожий на своего персонажа. Джефф в роли Джеральда Барлоу, в своем костюме с широкими лацканами, отглаженной рубашке и галстуке, выглядел как банкир из маленького городка сороковых годов. Мэри изменилась больше всех, но, что удивительно, из-за более темных волос она выглядела почти безвкусно. Моложе, да, но очень невзрачно. Лорен в своем коричневом платье была незабываема, в то время как Аманда – чертовски сексуальна. Платье облегало ее изгибы так, как никогда не облегала ее собственная одежда. Она тоже это знала. Поймав его взгляд, она приняла позу, положив одну руку на бедро и поправив волосы, прежде чем спросить: – Ну, что думаешь? – Сексуально! – Он присвистнул. – Все парни в Хейвене будут гоняться за тобой. Джефф нахмурился. – Не забывай, что вы брат и сестра. Мы должны оставаться в образе. Никаких шуток. Доминик вздохнул. – Я в курсе, Джефф. – Этот человек слишком серьезно относился к своей роли отца. Все знали, что поставлено на карту. Доминик не собирался рисковать самым большим кушем в своей жизни даже ради такого аппетитного зада, как у Аманды. Может быть, потом. Кроме того, они еще были не в Хейвене, так что правила не действовали. Майло с планшетом в руке сказал: – Помните, в Хейвене запрещено пользоваться мобильными телефонами. Все ли оставили свою одежду и личные вещи в шкафчиках? Ему ответили кивками и хором «да». – Мистер Уортингтон дает вам некоторое время, чтобы спокойно влиться в эксперимент. Вот почему мы начинаем поздно вечером. Вы можете заселиться в дом, получить свои инструкции и пройтись по округе. Хорошо? Когда все они подтвердили, что поняли, Майло спросил: – Есть какие-нибудь вопросы, прежде чем мы отправимся? Последний шанс. Мэри робко подняла руку. – Мне интересно, что нам делать с фигурой бабушки. Мы должны занести ее ночью в дом и уложить на кровать? Доминик отдавал ей должное за то, что она думала наперед. Он даже не подумал о том, чтобы убрать старушку. Если бы одному из них пришлось это делать, он бы выдвинул кандидатуру Джеффа. Майло улыбнулся. – Хороший вопрос! Ответ – нет; ее можно оставить там, где она есть. На самом деле ее перемещение вызвало бы проблемы с функционированием устройства. А поскольку бабушку Барлоу часто видели раскачивающейся на крыльце допоздна, можно предположить, что она снова засиделась или встала рано. Общение с ней необязательно, если только она не заговорит или не задаст вопрос в вашем присутствии. В таком случае вы обязательно должны ответить. – Он сделал паузу, чтобы посмотреть на каждого из них по очереди. – Всем ли понятно? Они кивнули, а Джефф указал на свой лоб: – Я все это спрятал здесь. Его слова заставили всех рассмеяться. Эта фраза была любимой у Джеральда Барлоу. – Что-нибудь еще? – Майло подождал и, когда никто не нарушил молчания, произнес: – Очень хорошо. Давайте начнем. Они последовали за ним из здания и сели в ожидавший их фургон. Усевшись, Аманда принялась болтать с Майло, рассказывая ему, что она снова посмотрела шоу онлайн, чтобы освежить свою память. – Я удивилась, насколько очаровательными были сюжетные линии! Понимаю, почему фанаты в таком восторге. На заднем сиденье Джефф и Мэри разговаривали вполголоса. Доминику они показались дружелюбными, но настороженными. Разговор между двумя людьми, которые только знакомятся. Или заново знакомятся в данном случае. Доминик оказался сидящим рядом с Лорен, которая, как обычно, молчала. Он слегка подтолкнул ее локтем. – Я знаю, ты нервничаешь, но очень зря. Помни, мы все в этом замешаны. Она повернулась, чтобы встретиться с ним взглядом. – С чего бы мне нервничать? Ее ответ застал его врасплох, но он улыбнулся: