– Ты уже давно закончила актерскую карьеру. Я просто подумал… – Ты думаешь, что знаешь все, не так ли? – Она скрестила руки на груди. – Ты заехал на мою подъездную дорожку, увидел моих девочек и теперь думаешь, что знаешь, как прошли мои годы? На самом деле ты понятия не имеешь обо мне или моей жизни. – Я немного знаю, – сказал он, защищаясь. – У вас замечательные дети, и вы кажетесь очень счастливыми. Это ведь так? – Поверхностно, – сказала она. – Знаешь ли ты, что с тех пор, как шоу закончилось, я получила степень, вышла замуж, заботилась о своих престарелых бабушке и дедушке, а затем, после их смерти, оформила наследство и организовала похороны? Последние пятнадцать лет я была счастлива в браке, родила двух детей без анестезии и воспитываю своих дочерей как добропорядочных граждан. На работе я каждый день общаюсь с двадцатью шестью третьеклассниками. Думаю, можно с уверенностью утверждать, что ты и часа не продержался бы в классе. – Может быть, и нет, – сказал он, пытаясь разрядить обстановку. – Даже когда я был студентом, час был для меня долгим сроком. Лорен продолжала, будто он ничего не говорил. – И что именно ты сделал со своей жизнью? Стал большой шишкой в радиошоу и отцом детей, с которыми не живешь? – Ее голубые глаза смотрели напряженно. – Ауч, – сказал он, – грубо. – Может быть, немного. – Ее тон был полон сожаления. – Мне жаль. – Я пытаюсь протянуть здесь оливковую ветвь. Следующие десять дней мы будем работать вместе, делая то, чего никто из нас никогда раньше не делал. Я хотел, чтобы ты знала, что я здесь и для тебя. Лорен посмотрела на него долгим взглядом, как будто раздумывая, стоит ли отвечать, и наконец сказала: – Спасибо, но мне не понадобится твоя помощь. Поверь, я могу притвориться Энн Барлоу. – Она отвернулась и приложила ладонь к стеклу. – Побеспокойся о себе. – Могу я задать вопрос? – Он говорил, обращаясь к ее белокурому затылку. – Конечно, – ответ прозвучал неохотно. – Что я тебе сделал? – Серьезно? – Она повернулась и уставилась на него. – Ты правда спрашиваешь меня об этом? – Да, я действительно спрашиваю тебя об этом. Знаю, я много шутил на шоу, но не делал ничего противозаконного. Мы были детьми, и это было очень давно. Я пытаюсь быть милым, и все, что получаю от тебя, – это презрение. – Презрение? – В ее голосе была такая резкость, что все остальные замолчали, чтобы послушать. – Ты издеваешься надо мной? – И в каком это смысле я издеваюсь? – Пытаясь свести все к шутке, он сказал: – И, пожалуйста, не выбирай выражения, скажи прямо. – Вот что ты сделал. – Ее глаза вспыхнули гневом. – Ты жесток и не думаешь ни о ком, кроме себя. Доминик хотел знать правду, но не ожидал такого излияния ненависти. – Я знаю, что неидеален, но не думаю, что настолько плох. Скажи мне хоть об одном случае, когда я был жесток. – Если бы он знал, что она имела в виду, то мог бы по крайней мере защитить себя. – Ты не только жесток, но и, по-видимому, обладаешь очень удобной памятью, – ответила она. – Если не знаешь, о чем я говорю, то нет причин продолжать разговор. С этими словами она отодвинулась от него на сиденье и снова уставилась в окно. Глава пятнадцатая Выбравшись из фургона, они оказались у другого входа, не того, которым пользовались ранее. Майло открыл дверь, нажав комбинацию на клавиатуре. Внутри они увидели рамку, как в аэропорту, и двух молодых людей, одетых в брюки цвета хаки и рубашки поло. Из-за отсутствия морщин и надетых бейсболок они показались Джеффу учениками старшей школы. Хотя многие сейчас стараются выглядеть моложе. – Пожалуйста, встаньте друг за другом и ждите своей очереди, чтобы пройти сканер, – сказал один из мужчин, направляя их. Его коллега стоял в стороне, не отрывая глаз от монитора. Актеры без возражений моментально встали в шеренгу. После того как Джефф успешно прошел через рамку, он встал в стороне, нервно наблюдая за остальными. Он не беспокоился о Мэри или Лорен, но не допустил бы, чтобы Аманда или Доминик попытались пронести телефон. Майло жестом показал следовать за ним к внутренней двери, где торжественно набрал несколько цифр на сенсорной панели. Когда над дверью загорелся зеленый свет, он с улыбкой повернулся к актерам: – Идите прямо три квартала, а затем поверните налево на Бейли-стрит, чтобы добраться до дома. Если кто-нибудь спросит, вы впятером отправляетесь на семейную прогулку. Ваши указания на этот вечер будут на столе у входной двери. Всего хорошего! Размашистым жестом он открыл дверь и пропустил их вперед. Только они все оказались внутри Хейвена, дверь за ними тут же захлопнулась. Джефф увидел панику на лице Мэри и понял, что она почувствовала себя в ловушке. На двери с их стороны не было ручки, а очертания отверстия скрывала фреска с изображением фермерских полей. Когда они прошли вперед, позади них из земли вырос ряд кустарников, еще больше заслоняя вход. Джефф наклонился и прошептал Мэри на ухо: – Все будет хорошо. Она позволила ему взять себя за руку, и они пошли впереди, а Доминик, Аманда и Лорен тащились за ними по тротуару. Как бы они ни поразились раньше, теперь, когда Хейвен был населен, их охватило благоговение. По улице проезжали машины, а дети катались на велосипедах или бросали мяч во дворах. Из окна чьей-то гостиной доносились звуки игры на пианино. На заднем дворе одного из домов Джефф заметил женщину, развешивающую белье на бельевой веревке. Мальчик из начальной школы перебежал улицу с охапкой цветов в руке, чтобы отнести их пожилой женщине, подметающей крыльцо. На тротуаре через дорогу две маленькие девочки лет восьми, одетые в платья сороковых годов, бок о бок прыгали через скакалку, скандируя: «Мороженое с содовой, лимонадный пунш, скажите мне название самых вкусных груш». Джефф задавался вопросом, что девочкам сказали, чтобы те оставались верными эпохе. Сколько раз они практиковались в прыжках под эту конкретную рифму? Он представил себе класс сороковых годов, где детей учат играть в валеты, шарики и пинать банку. Когда они приблизились к мужчине, моющему свою машину на подъездной дорожке, Джефф крикнул: – Добрый день! Мужчина поприветствовал их, держа мокрую губку. – Добрый день, Джеральд, Мэрион. – Он кивнул в их сторону. – Посмотрите на эту погоду. – Он взглянул на небо. – Идеальный день для работы на свежем воздухе, – сказал он, а затем повернулся, чтобы почистить шины на своем автомобиле. Джефф расплылся в улыбке. Господи, Уортингтону удалось. Хейвен вылез из экрана телевизора и стал реальностью. Это место казалось чем-то потусторонним. Может ли это продолжаться в течение десяти дней? Им еще предстояло выяснить детали. Лично он уже ощущал себя Джеральдом Барлоу, бизнесменом из маленького городка, совершающим приятную воскресную прогулку со своей очаровательной женой и тремя детьми. Жизнь, которую он мог бы иметь при других обстоятельствах. Место было невероятным. Он не мог поверить, что ему платят за это. Будь у него выбор, он мог бы жить здесь вечно. К тому времени, как добрались до дома, они уже обменялись приветствиями с тремя другими людьми, включая мужчину, который сказал Джеральду, что увидится с ним завтра утром в банке. Коллега или клиент? Трудно сказать. Джефф ухмыльнулся и подыграл ему. – Увидимся завтра, – сказал он, махнув рукой, которая не держала руку Мэри. Удивительно, но она до сих пор не отпустила его. Когда он шагал по дорожке к дому, фигура бабушки на крыльце напугала всех, крикнув: – Наконец-то вы вернулись! Я уж подумала, что вы заблудились. Они остановились как вкопанные. Ее голова и губы двигались, когда она говорила, а хриплый голос звучал до жути похоже на Кэтрин Седжвик. – Прости, если мы побеспокоили тебя, мама. Тебе что-нибудь понадобилось, пока нас не было? Она ответила не сразу, и он подумал, что, возможно, не следовало задавать ей вопросы. Была ли она способна слушать и отвечать? Майло не рассказал об этой части. Как раз в тот момент, когда Джефф собирался пройти мимо нее в дом, она ответила: – Со мной все было в порядке, но миску Бо нужно наполнить водой. – Собачья фигура заскулила в знак согласия. – Я позабочусь об этом, бабуль, – произнес Доминик, снова превращаясь в Тома. Он поднял пустую миску, стоявшую у ее ног. – Вернусь через минуту. Когда они вошли в дом, бабушка сказала: – Спасибо тебе, Том. Внутри на столе, под овальным зеркалом, их ждало письмо с надписью «Всем Барлоу». После того как Том вернулся, поставив миску с водой на крыльцо, Мэри открыла его и все они собрались вокруг нее, чтобы почитать. В нем говорилось: Приветствую! Добро пожаловать обратно в Хейвен, место, где происходит все самое интересное. Задание на этот вечер: Джеральд и Мэрион отведут детей на ужин с курицей в семейный ресторан Чарли. «Бьюик» в гараже ждет вас! Глава шестнадцатая Когда они направились к выходу, Джефф пригласил бабушку прогуляться с ними. – Мы идем к Чарли на ужин с курицей. Не хотите ли пойти с нами? Бабуля-робот покачала головой. – Я не в настроении, сынок. Артрит в последнее время сильно беспокоит. Но вы идите, повеселитесь там! – Мы привезем что-нибудь для тебя, – сказала Лорен, немного импровизируя. – Спасибо, Энн, – бабушка кивнула. – Ты такая заботливая. Открыв двойные двери гаража, они обнаружили ожидающий их старый «Бьюик 8», отполированный до блеска, хромированный, словно только сошел с конвейера. Садясь за руль, Джефф не сказал ни слова, но Мэри показалось, он испытал облегчение от того, что машину переоборудовали на автоматическую коробку передач. Дети проскользнули на заднее сиденье, а Лорен грациозно устроилась посередине, на месте, которое никто не любил. Мэри не могла вспомнить, снимали ли они когда-нибудь автомобильную сцену, когда четвертый ребенок, Бад, был рядом. Вероятно, нет, потому что с точки зрения логистики было бы сложно разместить всех четверых сзади. Джефф улыбнулся ей прямо перед тем, как завести двигатель, а Доминик неохотно вышел, чтобы закрыть двери гаража, когда он задним ходом выехал из гаража. До сих пор все играли свои роли в совершенстве. Мысленно Мэри начинала думать о них как о своих персонажах. Джеральд, Том, Дороти, Энн. Она сомневалась, что использование неправильного имени нарушит условия сделки, лишив их всех права на оплату, но не собиралась рисковать. Когда они ехали по улице, начался диалог. На заднем сиденье Дороти без умолку болтала, надеясь, что кто-нибудь из ребят старшей школы будет в ресторане. Том легонько ударил ее по руке и сказал: