Он остановился, а затем направился к ней. – Не возражаю. – Хотя они и обменялись любезностями накануне, но не были друзьями. Конечно, он был Барлоу, что делало его известным. Она открыла содовую и протянула ему. – День обещает быть напряженным. Том сделал глоток. – Сколько я тебе должен? – Бесплатно. Это за счет заведения. – Спасибо, Гретхен. Увидимся позже! Уходя, он сжал в руке холодную бутылку и почувствовал, как волна счастья наполнила сердце. Было чертовски приятно находиться здесь, намного лучше, чем он ожидал. Когда он представлял себе эту новую версию Хейвена, то предполагал, что ему придется воссоздать точную копию Тома, заново переживая все его подростковые драмы, которые включали в себя сидение ночью в своей комнате, ожидание, когда Джеральд постучит в дверь, чтобы поделиться какой-нибудь отцовской мудростью. Вместо этого персонаж эволюционировал, и теперь у него была работа и взрослые друзья. Подобная интерпретация была особенно блестящей. Город и сценарий, возможно, и были частью шоу, но веселились люди определенно искренне. Он видел лица детей на колесе обозрения и знал, что они не притворяются. Они проводили лучшее время в своей жизни, и он был частью этого. Большей частью, поскольку ничего из этого не произошло бы без него и Отиса. Жизнь в Хейвене означала идеальную погоду, работу на свежем воздухе (вроде как), отсутствие счетов и жалоб. У него было мало обязанностей, и каждый день оборачивался неожиданным приключением. Честно говоря, если бы не отсутствие секса, он мог бы жить такой жизнью вечно. Добравшись до аттракциона, он заметил, что Отис уже на месте и протирает сиденья мокрой тряпкой, готовясь к предстоящему дню. Когда он быстро повернул рычаг вверх и вниз, колесо пришло в движение ровно настолько, чтобы следующее сиденье оказалось рядом с ним. Заметив Тома, он остановился и улыбнулся. – Вот он, человек часа. – Я опоздал? – Взглянув на часы, он отметил, что сейчас девять часов. Если они показывали точное время, он явился на работу как раз в нужный момент. – Нет, я пришел сюда пораньше, поэтому начал без тебя. Хочешь помочь? – Он протянул Тому тряпку и отступил назад. Пока Отис управлялся с приборами, Том протирал сиденья. Хорошая бездумная работа. Самый лучший сорт. – Мистер Динин заходил прямо перед тем, как ты пришел. Он сказал, что сегодня ты работаешь только до обеда. Том встал. – Как так вышло? Отис пожал плечами. – Его племянник объявился, и ему нужна работа, как я понял. Это ведь не проблема? Я подумал, что ты захочешь провести немного времени со своей подругой. – Нет, я не возражаю, – сказал Том, возвращаясь к своей работе. Интересно, что на мистера Динина часто ссылались, но никто его не видел. У него было много власти для кого-то с закадровой ролью. Хорошая работа. Утро пролетело быстро, многие хотели прокатиться на колесе обозрения. Том с Отисом слаженно работали вместе. Помогали пассажирам садиться по кабинкам, а затем, как только все места заполнятся и ремни будут пристегнуты, они позволяли колесу вращаться шесть раз, прежде чем замедлить его и позволить пассажирам высадиться. После этого они желали всем хорошего дня и начинали все сначала, повторяя всю процедуру с уже новой группой. Несмотря на однообразие процесса, работа на колесе обозрения заряжала энергией и поднимала настроение. Занятие заставляло время идти быстрее, и вскоре подкрался полдень. Том показывал племяннику мистера Динина, Неду, как пользоваться рычагом, когда подошла Элизабет и погладила его бицепсы. Сегодня ее волосы были разделены на пробор с одной стороны и мягкими золотистыми волнами ниспадали на плечи. На ней было ярко-синее платье с крошечными желтыми цветочками на воротнике и вокруг пояса. Невинность цветочного принта в сочетании с облегающим фасоном оценил бы любой мужчина. – Привет, Том, – почти промурлыкала она. – Есть шанс, что ты захочешь провести со мной немного времени? – Ее губы приоткрылись, обнажив великолепные белые зубы. Он протянул руку и подмигнул. – Я весь твой. Глава тридцать четвертая Дороти поняла, что прогулка по ярмарочной площади с Энн и родителями утомляет. Она выбрала свое самое нарядное платье из крепа малинового цвета, которое подчеркивало ее темные волосы, и потратила много времени в ванной на прическу и макияж. У нее была четкая цель, и она не заключалась в том, чтобы сниматься в роли послушной дочери. В машине ее посадили на заднее сиденье вместе с Энн, заставляя чувствовать себя подростком, которого она играла. Вождение Джеральда сводило ее с ума. Так дьявольски медленно. И почему он должен был махать каждому, кто проходил мимо? Если он думал, что его дружеские приветствия попадут в финальное шоу, он ошибался. У Дороти была наготове гораздо лучшая сцена. Все, что связано с Мэрион и Джеральдом, послужило бы просто фоном. Сейчас настала очередь молодого поколения блистать. Когда они прибыли на ярмарку, то двигались все вместе, заставляя ее испытывать зуд от желания освободиться. Вскоре после этого Мэрион предположила, что дочери, возможно, захотят погулять сами по себе, и Дороти была готова принять предложение, но Энн все испортила: – Не говори глупостей, мама. Нам нравится проводить с тобой время. – Такой подхалимаж. Если бы она в тот момент ушла одна, это выглядело бы плохо для фанатов «Хейвена», поэтому она поплелась дальше, каталась на качелях с Энн, согласилась на предложение Джеральда съесть рожок мороженого и поддерживала светскую беседу с Джорджем Боннером и его матерью. И ходила. Бесконечные прогулки по ярмарочной площади, восхищение танцорами польки и наблюдение за молодыми людьми у стендов для метания дротиков, пытающимися произвести впечатление на своих подруг. В их небольшой группе она почувствовала некоторую напряженность между Мэрион и Джеральдом и предположила, что его сюжетная линия пошла наперекосяк, и никто из них не отреагировал должным образом. Боже правый, если он не догадался, что все это притворство, то был еще большим идиотом, чем она думала. Честно говоря, пьяным он ей нравился больше. Неполиткорректное мнение, так что она знала, что лучше никогда не высказывать его вслух, но это было правдой. Раньше, когда он пил, то чертовски раздражал, но был гораздо интереснее. Теперь он был таким клубком нервов, что даже нахождение рядом с ним заставляло ее нервничать. Она также заметила, что Энн и Мэрион образовали какой-то странный союз, что стало неожиданностью, потому что в сериале Энн была скорее второстепенной фигурой, маленькой актрисой, которая дополняла актерский состав, но никогда не имела своей собственной сюжетной линии. Конечно, Мэрион сама была статичным персонажем, так что, возможно, это их и объединяло. Дороти оставалось только пережить утро, оторваться от остальных троих в нужное время и встретиться с Нэйтаном Ридом. Она надеялась, что ее укладка продержится. Незадолго до полудня она дипломатично спросила: – Никто не возражает, если я пойду поищу своих друзей? Когда никто не возразил, она слегка помахала им рукой и направилась к главному входу. * * * Все утро Джеральд играл роль любящего семьянина. Он сопровождал Мэрион и девочек по ярмарочной площади, выудил свой бумажник, чтобы заплатить за рожки мороженого, и по пути завел подходящую случаю светскую беседу. Утренняя директива предписывала ему оставаться на ярмарке до тех пор, пока он не получит официального сообщения о том, что пришло время уходить. Двусмысленность этого заявления заставила его встревожиться. Он и представить себе не мог, что им придется оставаться до десяти часов вечера, когда ярмарка закроется. А что означало «официального»? Незнание заставляло его нервничать. Конечно, Джеральд в целом был встревожен. То, что над ним нависла грозовая туча из пропавших денег, заставляло переживать. Прогуливаясь по ярмарке, он испытывал тревожное, неуютное чувство в животе, ощущение, что что-то произойдет. Он просто не знал, что это может быть. Он оглядел толпу, ожидая, что банковский эксперт отыщет его, подбежит и скажет, что мистера Манси обнаружили при попытке уехать из города с чемоданом, полным украденных денег, и что другие сотрудники отрицали, что знали помощника управляющего банком, только потому, что им угрожали жизнью, если они проговорятся. Тогда Джеральда бы оправдали, а его семья и коллеги возрадовались бы. Он даже представил праздничную сцену, где они поднимают бокалы, чтобы произнести за него тост, что было бы хорошим завершением фильма о воссоединении. Или, с другой стороны, возможно, он столкнулся бы с несколькими самыми богатыми жителями Хейвена. Он представил, как встречает две пары, все они разодеты в пух и прах, мужчины в костюмах-тройках, их жены в строгих платьях, которые ищут его на ярмарке. При встрече они сказали бы, что слышали о проблемах в банке и готовы покрыть дефицит, и к тому же неустанно работали, чтобы доказать его невиновность. Он представил, как один из мужчин говорит: – Честно говоря, я потрясен тем, что кто-то мог когда-либо подозревать Джеральда Барлоу в подобном проступке! – Его жена сжимала бы свои жемчужины и кивала в знак согласия. Тогда другой джентльмен вытащил бы чековую книжку из внутреннего кармана пиджака и сказал: – Я готов выписать чек прямо сейчас, чтобы решить эту проблему. Подумать только, они обвиняют мистера Барлоу в воровстве! – Он бы возмущенно качал головой. А потом была бы сцена, в которой совет директоров и мистер Браун извиняются за то, что плохо с ним обращались. Джеральд, будучи более взрослым человеком, простил бы их. Попади эта сюжетная головоломка в руки опытных сценаристов, ее можно было бы разрешить довольно легко. День действительно улучшился, когда Дороти ушла искать своих друзей. Он почувствовал какую-то тонко завуалированную враждебность между ней и Энн. Ничего, на что он мог бы указать пальцем. Своего рода нетерпение со стороны Дороти? Сестры. Между ними вечно что-то происходит. Как только Дороти вышла из уравнения, настроение внутри их группы стало легче, как будто четвертый человек и являлся помехой. Раздобыв еду, они сели обедать за ближайший деревянный стол для пикника. И, что самое приятное, тот располагался в тени. Джеральд пожевал початок сладкой кукурузы, намазанный маслом и посыпанный солью, а когда покончил с едой, съел восхитительный кусочек жареного цыпленка. Его кока-кола тоже была превосходной, сладкой и освежающей. Мэрион и Энн выбрали хот-доги и лимонад. Он наблюдал, как они деликатно кусают, пока он наедался, создавая небольшой беспорядок. Не то чтобы его это заботило. Когда он положил столовые приборы в ведро с водой, то немного намочил пальцы и вытер их салфеткой. Как новенькие. – Я думаю, это лучшая жареная курица, которую я когда-либо пробовал, – объявил он, вернувшись к столу. – Мой хот-дог тоже был хорош. – Мэрион, которая теперь ела картофельный салат, сделала глоток из своего бокала. – Честно заработанная еда всегда самая вкусная, – добавила Энн. Тогда он почувствовал себя лучше, как физически, так и эмоционально. Голод был причиной большей части его капризов, теперь он это понимал. Вернувшись домой, он определенно будет скучать по этому времени в Хейвене. Втроем они сделали еще один круг по территории. На этот раз Мэрион позволила ему взять ее за руку. Возле будки для метания топоров он остановился. – Я бы хотел попробовать. – Когда настала его очередь, девочки подбадривали его. Ему удалось поразить цель четыре раза из пяти, причем один из них попал точно в яблочко. Мэрион и Энн захлопали в ладоши, когда лезвие топора идеально вонзилось в мишень. – Молодец, папа, – сказала Энн. Работник крикнул: – У нас есть победитель! За свои старания Джеральд внимательно изучил призы и в конце концов выбрал новую расческу в прозрачной целлофановой упаковке. Он поклонился, вручая его Мэрион. – Для вас, миледи. – Спасибо вам, сэр. – Она присела в реверансе и сунула расческу в свою записную книжку, после чего они продолжили путь. Толпа становилась все гуще. Игравший ранее оркестр польки сменил квартет из парикмахерской: четыре мужчины в шляпах с плоскими полями, жилетах и подвязках на рукавах, которые пели о велосипеде-тандеме. Музыка с карусели доносилась даже до другого конца парка. Когда они подошли достаточно близко, чтобы увидеть вращающихся лошадей, Энн захотелось остановиться и посмотреть. Джеральд узнал музыку каллиопы и начал подпевать. Внезапно он замер, заметив знакомое лицо в толпе впереди. Музыка отошла на задний план, когда его взгляд сфокусировался на одном человеке. Он окинул взглядом внешность парня в целом, отметив жилистое телосложение и резкость его движений. Он узнал бы его где угодно. Мистер Манси. На нем не было одежды банковского работника, но он был одет в рубашку с коротким рукавом и рабочие брюки с подтяжками. Соломенная шляпа была сдвинута на затылок, открывая его характерные блестящие темные волосы.