Похоже, сестру мой последний вопрос зацепил. Мелкая надула щеки, обиженно сверкнув глазками. — И ничего! Я тебя о чем спрашивала? Тебе что, сложно ответить «красивая я или нет»? — Ты, э-э, очень симпатичная. И обязательно станешь красивой… когда-нибудь. Лет через пять. — Лопух! — Чего?! Я дернулся вперед, но дверь в ванную комнату перед носом с шумом захлопнулась. Пришлось открывать ее и идти следом за сестрой в нашу комнату. Пусть я не был ассом дипломатии, но знал, что женские истерики лучше гасить в зародыше. — Эй, Крис, ты что, обиделась? Ну, извини. Неудачно сказал. Конечно же, ты красивая, но пока еще девочка. До женщины придется подрасти. Кристина сидела на своей кровати, поджав под себя ноги, и смотрела в окно. Как только я вошел, запустила в меня плюшевым медведем, с которым спала с трех лет (потрёпанным и одноглазым, но с любимой игрушкой она расставаться не хотела). Само собой, я его тут же поймал — в своих обидах сестра точно была женщиной и «прилетало» мне не первый раз. — Вот и Денис такой же лопух, как ты! — А я-то почему лопух? Значит, парня из школы зовут Денис? Надо запомнить. — Да потому! А что, скажешь нет? Тебе, Тошка, двадцать лет, а у тебя до сих пор нет девушки! — И что из этого? — А то! Из-за своих теорий и не заметишь, как жизнь мимо пройдет! Р-раз — был ты молодым Антоном Морозовым. Два — стал старым и скучным факапером*, вот! Ничего себе! Я не уставал удивляться, как быстро и отовсюду сестра успевала нахвататься сленговых словечек. — Ну, я думаю, об этом еще рано переживать, — сказал примирительно. — И потом, у меня нет времени на девушку, и ты это прекрасно знаешь. Я вспомнил Эллу, ее переменчивое настроение, которое не мог понять, и грустно выдохнул. — Но, кажется, мне нравится одна… — Только кажется?! — сестра ахнула и обижено выпятила подбородок. — Прекрасно! У меня есть старший брат, но у него нет личной жизни! Мне даже подругам похвастаться нечем! У Каринки брат уже с третьей девчонкой встречается, а у Ленки Гусевой Сашка только в десятом, но у него уже было два свидания! Думаешь, не обидно? — Мне — нет, — ответил честно. — Как-то не приходило в голову. — Сейчас у всех есть девушки, кроме тебя! И это — отстой, понял! Судя по тону, обвинение прозвучало серьезное, и удивление переросло в озадаченность. — Кристина, да что за ерунда с тобой творится? — я подошел ближе к сестре и положил медведя на ее постель. — У кого это «у всех»? — У Сашки Гусева, у Гарри Стайлса, у Коула Спроуса и даже у его брата-близнеца! У всех, у всех есть! А ты — ничем их не хуже! — Кристин, глупость какая-то. Неужели моя личная жизнь волнует твоих подруг? Сестра опустила голову, утерла нос, и из ее глаз закапали слезы — крупные и по-настоящему горькие. — Я не хочу, Антон, чтобы надо мной смелись. И над тобой — тоже не хочу! Я хочу, чтобы у тебя была девушка — лучше всех! Я присел на кровать и притянул мелкую к груди. Погладил по голове, думая о том, что только о такой неприятности и можно сожалеть в двенадцать лет. Когда ужинал, домой вернулся отчим. Мы с ним годами не здоровались и не прощались — сам так приучил. Раньше он меня не замечал, а потом я подрос, принял и невольно повторил за ним модель поведения. Вот и сейчас он вошел в кухню и просто сказал: — Где мать? — На работе. — А ты? — На работу. — Есть что на ужин? Я не собирался ему прислуживать и тыкать пальцем, как дикому аборигену, где в нашем доме спрятана еда, поэтому просто пожал плечами. Но на ужин определенно что-то было, и лежало оно в моей тарелке. — Кристина! — повысил голос отчим. — Суп остался? Разогрей! — Не могу, пап! Мне некогда, я уроки делаю! — звонко донеслось из спальни. — У меня тройка по контрольной! Антон сказал, что надо исправить, а то Анна Владимировна вызовет тебя в школу! А она у нас такая зануда, пап, кого хочешь достанет! В руке отчим держал большой пакет с рыбой и, оглянувшись, опустил его в кухонную мойку. — Потом сделаешь свои уроки. А кто будет рыбу чистить? — Фу-у! Терпеть не могу рыбу! Сам любишь, сам и чисти! — Тебе мать не жалко? — А тебе? Разве у тебя нет рук? Если бы я тут не сидел, отчим бы обязательно прикрикнул на дочь, а так промолчал. Засопел, открывая холодильник и поглядывая в мою сторону. Он тоже никак не мог привыкнуть к тому, что я вырос. Да, у его дочери не было времени и желания, чтобы почистить рыбу и, если бы не мой подарок, не было бы смартфона, что отчима вполне устраивало. Зато у него самого была машина, баня на даче своих родителей, новая шведская моторная лодка и друзья, которым он этой лодкой хвастался. Он совершенно точно был способен сам позаботиться о своем ужине. Я доел, вымыл тарелку, оделся и ушел. Чай пить расхотелось. Надеюсь, что на работе выпадет свободная минута. *Факапер — неудачник. От слова Факап (анг. FuckUp /Fuck) Глава 3 Почтовая служба срочной доставки «Service life» слыла фирмой серьезной и функционировала круглосуточно, включая праздничные дни и выходные. Клиенты обслуживались с восьми утра до восьми вечера, все в сервисе было заточено на увеличение скорости доставки, поэтому работа не стихала и ночью. Трудился транспортный парк, диспетчеры, грузчики и младшие менеджеры, обслуживая связь между отделениями по всей стране и международные перевозки. Шла корреспонденция, посылки и различные грузы, а значит, компания нуждалась в тех, кому предстояло загрузить, разгрузить, отследить и упорядочить транспортировку отправлений. Обычно за ночь мне приходилось выполнять различную работу, быть и сортировщиком, и грузчиком. Последнее время меня пытались подключить к команде менеджеров и логистов, предлагая полную занятость, но я всякий раз отказывался, предпочитая работать по ночам — оставляя себе на отдых несколько свободных ночей в неделю. Заработок выходил не ахти какой, но вместе с повышенной стипендией и платными лабораторными, которые я делал в основном для студентов с других факультетов, удавалось кое-как сводить концы с концами и держаться на плаву. Удавалось бы, если бы не конкурс и не поездка с проектом в Канаду. И не собственное будущее, которое я мечтал связать с наукой. Черт! Мне нужны были деньги, и следовало хорошенько подумать, где их взять. Около трех ночи отъехала загруженная машина, я забрал из складского помещения накладные и вошел в кабинет, где стояли столы менеджеров. Сев за один, внес в компьютер данные по отгрузке (как старший смены), и посмотрел на часы. Наступило время небольшого перерыва, когда можно было часа два отдохнуть, и я достал из рюкзака ноутбук. Раскрыв его, подключился к Wi-Fi, но прежде чем войти в интернет, открыл в Word текстовый документ с неоконченной рецензией на книгу… Уже три года я вел на «Фейсбук» собственный литературный блог. Сначала не думал ни о чем серьезном, просто делился с друзьями и миром мнением о прочитанных книгах — слишком много было мыслей в моей голове, слишком много желания высказаться и внутреннего противоречия. Но неожиданно блог обрел популярность, пошел отклик, и подписчиков прибавилось. Теперь их у меня насчитывалась не одна тысяча — тех, с кем я вел диалог на своей странице. Однако в последнее время с необходимостью думать о будущем свободного времени убавилось. Я уже не глотал книги запоем, как когда-то, будучи не в силах утолить жажду знаний и впечатлений. И все же старался читать каждую свободную минуту — дома, в транспорте, в университете. Мысли никуда не ушли, они по-прежнему жили во мне — целый хаос идей самого разного характера, как и потребность их изложить. Иногда в рецензиях, иногда в разговоре в сети, в научных проектах, а иногда в рассказах. Последние, правда, я никому не давал читать, кроме сестры, но Крис они нравились, и пока мне этого было достаточно. Я закончил рецензию, закрыл ноутбук и потянулся. Диспетчер сообщила, что машина на разгрузку в отделение прибудет к пяти часам утра, а возможно, что и немногим позже. У меня оставался час, я вернулся на склад и уснул — так же, как ребята, прикорнув на диванчике возле коробок. Агния Сегодня она выглядела намного лучше — почти так же хорошо, как я ее помнила — короткие кудри завитого парика и легкий макияж. Она по-прежнему была очень худа, но после месяца лечения в израильской клинике к ней вернулся аппетит, заиграло румянцем лицо, а с ним и настроение улучшилось. Я любила, когда она улыбалась — в этот момент я вспоминала свое детство и нас. Бабушка всегда говорила, что мы — команда. Именно так я ей и ответила, когда, узнав о ее болезни, к недовольству родителей оставила учебу за границей и вернулась домой: «Мы команда, Ба! А учиться там я никогда не хотела, ты же знаешь». У бабушки всегда было отличное чувство юмора, а вот терпения не наблюдалось. Потому и сейчас она сказала, прервав мой рассказ о последней отцовской командировке в Южную Америку: — Последние лет десять мне все кажется, что мой единственный сын — не потомок польского дворянина, которого я воспитывала соответственно, а герой сериала «Следопыт», в пыльнике и сапогах, которому дали карту страны Эльдорадо, но забыли упомянуть, что эта страна — миф. И теперь он ищет ее до крови из носу, но все никак не может найти. Это никогда не закончится, я вижу его по телевизору чаще, чем в жизни, и уже перестала надеяться, что ему надоест. И тебе не советую. Мой отец, сделавший в прошлом отличную карьеру актера кино, а после — с легкостью с ней расставшийся, сейчас вел на телевидении известное шоу о путешествиях и различных гонках по всему миру, и редко появлялся дома. Его породистое, красивое лицо с ямочками и узнаваемой улыбкой сердцееда нравилось зрителям, крепко держало рейтинг, и каналы платили за этот рейтинг большие деньги. Пожалуй, мы могли бы жить в Малибу, если бы кого-нибудь из нашей семьи это прельщало. Но, увы. В этом отношении я была дочерью своих родителей. Я помню, как однажды мать сказала: «Гораздо интереснее светить в том месте, где ты не один из сотни светодиодов, а единственный яркий софит». На что мы с отцом дружно согласились. Мать играла в театре и, похоже, переживала очередное увлечение молодым дарованием. В своей жизни я уже ко всему привыкла. В том числе к тому, что люди способны выдавать за действительность многие вещи. И любовь тоже — если это удобно и устраивает двоих. Мои родители любили друг друга, но еще больше они любили свободу и самих себя, и не скажу, что я их не понимала. Во всяком случае в какой-то момент взросления я тоже стала верить, что партнер по жизни — это что-то вроде респектабельного друга, который не создает проблем и с которым комфортно в любое время года. А себя можно растратить и на страсть. Особенно, если страсть — дело твоей жизни. Да, я в это верила, пока проклятый Купидон не свел меня с Антоном Морозовым и не всадил жестоко стрелу в мое сердце, пригвоздив к парню. Мы не были вместе, но даже мысль о другой девушке рядом с Морозко, лишь умозрительное допущение, что Кудряшка может кого-то коснуться, улыбнуться или, не дай бог, поцеловать… приводило меня в отчаяние и гнев, заставляя кровь течь по венам расплавленной лавой. Находить его взглядом в коридорах университета и не отпускать.