Зашумел чайник. Я достал салфетку, расстелил ее на столе, извлек из ящика пару фарфоровых чашек, кофе и сахар. Обильно насыпав в свою чашку того и другого, я все это тщательно перемешал, залил кипятком и с довольным видом откинулся на стуле. — Да, так вот, Усольский. Должен вас огорчить. Больше он вас охранять не сможет. Он, простите, умер. От воспаления легких, если не ошибаюсь. Еще в 90-м году. Лариса Андреевна удивленно вскинула брови. — Да-да, умер. А какой-то весельчак за него деньги получает. Интересно, он и подпись подделывает? Тогда тут мошенничеством попахивает. Есть чем заинтересоваться налоговой инспекции или ОБЭП. Так кто этот таинственный мошенник? Молчите? Что, неужели не знаете? Знаете, знаете. И я знаю. Я нагнулся к Ларисе и тихонько прошептал. — Господин Рэкет. — А потом выпрямился и во весь голос продолжил: — И чтобы наша беседа не носила односторонний характер, я, пожалуй, сейчас позвоню этому господину, слава Богу, в силу своего положения я знаю его телефон, и расскажу, что вот ко мне пришли представители славной конторы «Эспаньола» и жалуются на то, что их обложили данью и что они выплачивают бешеные деньги какому-то подставному Усольскому который давно умер. Ну, и естественно, фирма «Эспаньола» просит оградить ее от подобных безобразий, о чем даже написала заявление. Лариса взяла свою чашку, быстренько приготовила себе кофе и отхлебнула маленький глоточек. — Догадываетесь, что произойдет потом? Мне даже не надо будет звонить в ОБЭП и налоговую инспекцию. Потому что фирма «Эспаньола» перестанет существовать. Вместе со всем содержимым, а то есть с факсами, рыбками и телефонами. Газеты, надеюсь, читаете? Я достал свой блокнот и начал листать его, якобы отыскивая нужный телефон. Бухгалтер открыла сумочку и достала оттуда пачку «Море». Щелкнув зажигалкой, она выдохнула клуб дыма и произнесла: — Подождите. Я и в самом деле ничего не знаю. Я догадывалась, что это дань. Стас как-то принес мне паспорт этого Усольского и сказал, что надо платить ему за охрану. Сумму он назвал сам. Я еще удивилась — такой старый охранник. Потом до меня дошло, конечно. — Кто расписывался в ведомости? — Сам Стас. Разумеется, не своей подписью. Деньги тоже он отвозил. Правда, впоследствии он собирался платить уже не наличными, а переводить деньги на счет какой-то фирмы. — Да, комар носа не подточит. Молодцы. Но, в общем, я рад, что наш диалог начинает переходить в деловое русло. Пейте кофе, остынет. Как давно на вас наехали? — Первый раз еще там, в другом районе. Причем пока оборот был небольшой, все было нормально. А потом пришли. Я их не видела и сам разговор не слышала, но Стас после этого два дня в себя прийти не мог. Но потом он решил перехитрить всех. Здесь помещение нашел и быстренько переехал. Полмесяца только и успели поработать, как к нам снова пришли. Правда, уже не те — другие, местные. Районы-то поделены. Больше переезжать не стали, решили платить. Стас паспорт этот принес. И ведь надо было этому случиться именно в тот момент, когда мы сделки очень хорошие с испанцами заключили. Так вот, бандиты про эти сделки каким-то образом пронюхали. Мы тогда такие убытки понесли — хоть вешайся. — Ну а вы что хотели? Капитализма без мафии не бывает. Правда, у нас как всегда перегиб. Из всех состоятельных людей пятьдесят процентов — бизнесмены, а остальные пятьдесят — бандиты. Ну, ладно, это трудности переходного периода. А вы мне вот что скажите. Про сделки бандиты узнали, про то, что деньги в банк повезут, тоже кто-то прознал, а у вашего Стаса даже подозрений никаких нет. Вам это не кажется странным? — Не знаю я, — пожала плечами Лариса, ставя пустую чашку на стол. — Но кто-то определенно стучит. — Так может, начнем по порядку? Стаса и вас мы из черного списка вычеркнем. Я думаю, вам просто нет резона самих себя грабить. А что из себя представляет ваш менеджер Трофимов? — Саша? Я на него и не думала даже. Во-первых, потому что он не работал по старому адресу. А во-вторых, мне кажется, он на такое не способен. Это муж моей близкой подруги. Она попросила меня куда-нибудь его пристроить, вот тогда я Стасу и предложила его к себе взять. Он согласился. Нет, Саша здесь не при чем. Не тот человек. — Ну а Ирочка? — Не знаю. В принципе она имеет доступ к документации. Самые важные документы я, конечно, запираю в своем столе, на ключ, но вы же понимаете, за всем не уследишь. — А сам-то Стас не мог проболтаться? — Я не знаю. Он какой-то последнее время странный стал. Какие-то планы строит. Недавно в машине едем, он увидел, как апельсинами торгуют, и давай распыляться. Мы тоже, говорит, апельсины продавать будем, у меня виды есть. Прибыль хорошая, на днях контракт заключу. Зачем это он плел? Я-то знаю, что у нас никаких условий для торговли апельсинами нет и быть не может. Где мы холодильники возьмем под их хранение? — А что, раньше он своими планами не делился? — Что вы! Он же рэкета боялся. Очень осторожным был. — Действительно странно. Ну а Осипов, что он из себя представлял? — Если честно, он мне не нравился. Есть такой тип людей, они какие-то «скользкие». Вроде все время на виду, открытый парень, остряк, но что-то в нем лисье было. Мне кажется, он еще где-то подрабатывал. Во-первых, он всегда при деньгах был, машину новую недавно купил. А жена у него не работала. Но я же знаю, сколько он получал. Не так уж и много. Но стучать он не мог. Мы после первого наезда осторожно работали. Так что… Договорить Лариса Андреевна не успела. Нет, не подумайте, что на этих словах ее уложила снайперская пуля из окна. Такого у нас еще нет. Хотя не исключено, что в скором времени будет. Лариса Андреевна просто уснула. А вы думаете, я зря сегодня к своему приятелю в больницу катался? Где ж еще я вам снотворное достану? У меня здесь, кроме крысиной отравы, ничего нет, но я гуманист и вовсе не собирался подсыпать отраву такой красивой женщине, в следствие чего подсыпал ей всего лишь снотворного. А что? Этим головорезам можно в чаек всякую гадость лить, а мне — нет? Стороны должны быть на равных условиях. Бедная Лариса уронила свою прекрасную головку на мой грязный стол и уснула младенческим, крепким сном. Я быстренько поднялся, разложил раскладушку и… Стоп! Стоп! Вы опять, наверное, Бог весть что подумали. Не волнуйтесь. Моя раскладушка выдерживает только семьдесят два кило с одеждой, и, кроме того, я не стану использовать беспомощное состояние жертвы в своих похотливых целях (ст. 117, ч. I, УКРФ). Я просто-напросто воспользуюсь ключиками бухгалтера, чтобы еще разок навестить офис. Так скажем, без лишних свидетелей. Не люблю, когда рядом постоянно галдят и мешают работать. Я аккуратно приподнял Ларису, перенес ее на раскладушку, облизнулся, забрал ее ключи и, закрыв кабинет, вышел из отделения. Часа полтора у меня в запасе есть, больше никак — велика опасность передозировки (ст. 106 — неосторожное убийство). А поэтому я бегом мчусь на остановку и успеваю впрыгнуть в отходящий троллейбус. Через семь минут сорок шесть секунд я — у заветной дверцы. Ого, «Цербер», хороший замок — не сломаешь. Но у меня-то ключики имеются, ха-ха. Щелк, и мы уже внутри. Подергаем за двери. Не повезло — все закрыто. Но ничего, к Ларисыной комнате у нас тоже ключик найдется. Итак, где же тот ящичек, про который спящая красавица говорила? Вот он. Я достал свой миниатюрный китайский фонарик и стал искать в связке подходящий ключ. На столе валялись какие-то ведомости, журналы, пара калькуляторов. Они меня не интересовали. Наконец один из ключей подошел к ящику стола. Я достал оттуда папку, только было открыл ее, как вдруг с улицы до меня донесся звук милицейской сирены. У двери, взвизгнув покрышками, остановилась машина. О, черт! Охрана. Офис же под сигнализацией. Ну, лопух, так проколоться. Я быстренько сунул папку обратно и бросился на выход. Поздно, метрах в трех от двери раздавались уже чьи-то голоса. Я на цыпочках допрыгал до кабинета и заперся изнутри на ключ. — Валера, может, они просто дверь не закрыли? — пробасил кто-то. — Взлома нет, замок ключом открыт. — Давай ключи, кабинеты на всякий случай осмотрим. Если все в порядке, завтра штрафанем, чтобы в другой раз не забывали. Я, в принципе, не очень испугался, С охранниками этими я был довольно хорошо знаком, но вот как объяснить руководству, прокуратуре и Ларисе, что я тут делал? Значит придется в прятки поиграть. Есть такая детская игра. Я быстро огляделся. Шкафов не было. Плохо дело, единственное место, где я сложившись смогу еще уместиться, — это под столом, там, где обычно стоят стройненькие ножки главбуха. Отодвинув стул, я нырнул в проем, огороженный с двух сторон ящиками, а с третьей — стеной, задвинул за собой стул и затаил дыхание. И вовремя. Дверь отворилась, зажегся свет, перед носом у меня пробухали фирменные сапоги. — Никого нет. Да точно, забыли двери закрыть, а ветром распахнуло. Сапоги сделали еще пару кружков по комнате и вышли. Свет погас. Я, никак не решаясь вылезти из-под спасительного стола, еще минуты две просидел согнувшись в три погибели. Когда нога моя начала затекать, я наконец решился покинуть уютный уголок и со скрипом начал выбираться. Пробираясь вперед, чуть не застряв в ножках стула, я сбил головой какую-то штуковину, прилепленную к крышке стола. Вывалившись наконец наружу, я отряхнулся и поднял предмет. Ха, знакомая штучка. Я видел такие на «черном» рынке. FM-мовский микрофон. Лепишь его пластелином к столу или какому другому предмету обстановки, а сам сидишь где-нибудь неподалеку и слушаешь на той частоте, где обычно «Европа-плюс» вещает, о чем болтают в «Эспаньоле». А мы тут голову ломаем, откуда информация к бандитам поступает. Теперь достаточно узнать, кто эту штучку сюда прилепил, и дело в шляпе. Насколько я разбираюсь в радиотехнике, микрофон этот работает на батарейках. Прямо как в песне у «Нау»: «Эта музыка будет вечной, если я заменю батарейки». Ладно, над проблемой поимки радиолюбителя мы подумаем как-нибудь в другой раз, когда он придет менять батарейки. Я прилепил микрофон на место, вновь открыл ящик и достал папку. Нечаянно взгляд мой упал на крышку стола. Лихо! Двух калькуляторов как не бывало. Ну, молодцы! Под стол лень заглянуть, зато на стол… Да-а. Ладно, черт с ними, когда-нибудь попадутся. Положив папку на стул, я подошел к дверям, убедился, что сигналки на косяке нет и отпер замок. Затем, опять же на цыпочках, подкрался к выходу и фонариком осветил дверь. Во, засранцы, мало того, что калькуляторы сперли, так еще и дверь с той стороны заперли! Ах да, у них же ключ есть, а я и забыл. Мощный врезной «Цербер» имел только одну скважину — снаружи. Это что же мне тут, до утра торчать? А как же Лариса? Меня прошиб холодный пот. Она же тоже заперта, только в моем собственном кабинете. Веселая история. Я вернулся в комнату. На окнах решетки, прям как у нас, в отделении, так что не убежишь. Правда, есть форточка. Форточка! Отлично, я спасен. Не подумайте, что я туда полезу. Делать мне больше нечего, все равно, решетки не пустят. Я подскочил к столу, схватил трубку и набрал номер. — Вика! Фу, слава Богу, ты дома. У меня здесь маленькая неприятность, так, совсем ерунда, просто убить могут. А поэтому, если ты еще хочешь увидеть мою персону живьем, лови «тачку» и гони на Синий проспект, 20. Подойди к первому от правого угла окну и три раза стукни. Я выкину тебе ключи. Потом открой такую обшарпанную дверь, она сзади. Там еще лампочка висит. Желательно, чтобы через двадцать минут я был на свободе, иначе все, труба. Целую и жду. Я повесил трубку. Ну вот, впутал в историю Вику. А, ладно, ей не привыкать, она свой человек. Я снова сел за стол, взял в руки папку и, подсвечивая фонариком, начал листать бумаги. Так, это чепуха какая-то, ничего не поймешь, это тоже. Ага, а вот это уже интересно. Какая красивая бумажка… Котракт, а за ним — спецификация. Любопытно. Я достал блокнотик и стал быстро переписывать содержание контракта к себе в книжечку. Оторвал меня от этого занятия стук в окно. Три удара. Отличненько. Я открыл форточку, выкинул туда ключи, после чего вернулся к рабочему месту Ларисы Андреевны, написал на листке бумаги несколько слов, оторвал от лежавшей рядом катушки с липкой лентой кусочек «скотча», защелкнул замок кабинета и подошел к входной двери. Там уже возилась Вика. Как только дверь распахнулась, я выпорхнул на свежий воздух, чмокнул Вику в щечку, потрепал по загривку приехавшего с нею Бинго и закрыл «Цербер». Поверх замка я прилепил написанную еще в кабинете записку. — А это что? — спросила Вика. Я осветил фонариком надпись. — «Верните калькуляторы, козлы!» — прочитала она вслух. — Это ты кому? — Сейчас узнаешь, тише только. — Я приложил палец к губам. Вдали послышался вой сирены. — Все, отходим. Мы втроем вышли на проспект и не спеша, как бы прогуливаясь, пошли на остановку. Мимо промчалась машина охраны. — Ты сейчас куда? — спросила Вика. — На работу, — автоматически ответил я. — А возьми меня с собой! Я ведь у тебя так ни разу и не была. Мне все равно делать нечего. Хоть полюбуюсь на твой кабинет. «Только этого не хватало, — подумал я. — Если Вика на моей раскладушке увидит Ларису Андреевну, нашей любви-дружбе тут же наступит конец». — Давай ты лучше поедешь домой, чего-нибудь сварганишь вкусненького, а я только сдам пистолет и вернусь. — Поехали вместе. Мне скучно. Я обнял Вику и погладил ее по голове. — Ну пожалуйста, ничего хорошего в моем кабинете нет. Стол, стул, сейф и раскладушка («А на раскладушке еще кое-что, вернее, кое-кто»). Езжай домой, я мигом — туда и обратно. Вика оттолкнула меня. — Вот все время так. Эгоист. Я к нему сломя голову лечу, а он лишнюю минуту со мной побыть не хочет. Ну и проваливай на свою работу. Пошли, Бинго. Вика развернулась и, подняв воротник своего плаща, зашагала по проспекту прочь. Бинго, виляя хвостом, побежал следом. Я вздохнул и побрел на остановку. Ну вот. Можно было, конечно, попытаться все объяснить, Вика — девушка не ревнивая, но ситуация выглядела весьма нелепо, и вряд ли она бы поверила. Троллейбус распахнул передо мной свои двери, Я плюхнулся на сидение, проехал три остановки и вскоре уже заходил в отделение. Открыв двери своего кабинета, я первым делом убедился, что спящая красавица еще не проснулась, убрал все со стола и подошел к раскладушке. Похоже, что мадам действительно не имеет никакого отношения к этой истории. Я нагнулся и легонько потряс Ларису за плечо. Она приоткрыла глаза. — Господи! Я лежу? Что со мной? Где я? — Вы меня уже второй раз за Господа принимаете, это лестно. Но не волнуйтесь, всё в порядке, просто у вас был небольшой обморок. Поменьше работайте с компьютером, от него излучение сильное. Лариса села на раскладушке, поправила прическу.