— Который сейчас час? — Девять. Можете идти домой, вернее, ехать. — А почему я на раскладушке? — На полу сквозняк, да и грязно как-то. Лариса опять упала на раскладушку и закрыла глаза. — Эй-эй, — улыбнулся я. — Пора домой. Ножками, ножками. На улице гололед, осторожней, башку себе не сверните. Я снова разбудил бухгалтера, проводил ее до дверей отделения и вернулся к себе. Спрятав пистолет в сейф, я запер дверь и поехал просить прощения у Вики. Надо бы не забыть цветы купить по пути. ГЛАВА 6 На работу я опоздал. Так получилось, я не хотел. У меня, как бы это получше выразиться, — смещенный жизненный ритм. Поздно встаю. Но если спать чертовски хочется? Все время приходится насиловать организм. Одним словом, влетело мне крупно — я даже сплясал на ковре у Мухомора танец верблюжонка Кельвина. Есть такой рекламный персонаж, танцует здорово. Укрывшись наконец в своем кабинете, я начал раскачиваться на стуле. Все-таки интересно, какая зараза приклеила Ларисе Андреевне под стол микрофон? Ведь они с Ирочкой об интимных вещах болтать могут, а эти подробности их личной жизни чужим ушам слышать вовсе не обязательно. Но раз есть микрофон, должен быть и приемник с «Европой-плюс» и, причем, где-то неподалеку. В самом здании находилась парикмахерская и три этажа жилых квартир над нею. Кстати, кто-нибудь может засечь «шпиона» за подслушиванием, а это вовсе не желательно. Значит все должно быть как можно тише: микрофон — послабее, а магнитофон должен находиться совсем рядом, чтобы посторонние вдруг не услышали. Придется еще раз сгонять в «Эспаньолу» и осмотреть кабинеты директора и менеджера. А впрочем, зачем гоняться туда-сюда? Я снял трубку телефона и набрал номер. — Лариса Андреевна, как самочувствие, как добрались? Я рад. Можно задать вам один глупый вопрос: у вас со стола ничего не пропало? Ничего? Отлично. Почему спрашиваю? Да, ворья что-то в последнее время развелось… И еще один вопросик. У вас в офисе кто-нибудь «Европу-плюс» слушает? Саша? Это, если не ошибаюсь, менеджер который? Он ее постоянно слушает? Что, меломан? Надо же, ну прям как я. Ладно, тогда привет ему передавайте от меня. Я повесил трубку. Нет, Саша — пташка непростая. Да и вообще, у меня начинает складываться впечатление, что это преступление совершил чертовски умный человек (вроде меня). Одновременно мне не давала покоя мысль, что я не замечаю какой-то очень очевидной вещи. Какая-то нелогичность имела место во всей этой истории, нелогичность, незаметная вследствие своей очевидности. И это не простая игра слов. Я достал свой блокнотик и еще раз проглядел записи. Да, любопытно. Надо будет обмозговать все это на досуге. Правда, досуга в последнее время что-то маловато стало. Так, а как, интересно, дела у моих ведущих официальное расследование коллег? Может, там уже все известно? Я заглянул к Филлипову. Тот, листая материал, смолил свой извечный «Беломор». Музыкальный фон ему создавал перемотанный изолентой древний кассетник, напичканный отвертками, спичками, как больной — пилюлями и иголками. Ленту этот аппарат тянул просто по-страшному. Голос исполнителя чувственно бормотал: «Сегодня Нинка соглаша-у-ется, сегодня жизнь моя реша-у-ется». Ничего, зато хоть не в тишине. У Женьки, в отличие от большинства людей, имелся чисто физиологический недостаток, которым он ужасно тяготился. Если Евгений заряжал с вечера бутылочку-другую горькой, то на следующий день последствия сего «заряда» слишком уж откровенно проступали на его физиономии. Бедняга изворачивался как мог, но Мухомор и я безошибочно определяли, что накануне имел место быть банкет с выходом. Вероятно, вчера степень Женькиного опьянения достигла того уровня, при котором в метро уже не пускают, даже при наличии милицейского удостоверения. Расспрашивать коллегу, с кем он трескал, я не стал — подобных вопросов он не любит. Если захочет — сам расскажет. Я упал на его самодельный диванчик и спросил: — Маэстро, а что у нас там со стрельбой? Что-нибудь выудили? — Наметки есть. Похоже, разборки с мафиозниками. Но конкретного ничего нет. Работать надо. — Точно, на мафию это похоже. Филиппов загасил окурок и бросил ручку. — Времени не хватает. В следующем месяце проверка из Московской прокуратуры приезжает, по нераскрытым убийствам, надо все дела в порядок привести. Меня уже в городскую прокуратуру на ковер дергали. Стоял, ручками разводил, как двоечник у доски. Сношали за то, что допустил рост убийств на своей территории. Как будто это от меня зависит. — Да ладно, кончай ныть. Правильно тебя сношали, расслабляться не надо. — Не, я теперь лучше справки попишу. Раскроем, не раскроем — это неизвестно, а дело должно быть нормальным. А вот интересно, бандиты какие-нибудь дела заводят? Представляешь, вызывает ихний лидер к себе какого-нибудь бригадира и спрашивает: «А завел ли ты, падла, контрольно-наблюдательное дело на такое-то отделение милиции? Что, не завел? Так, тогда молись и вставай к стенке, сейчас будем разборки устраивать! Пиф-паф и всё в ажуре. Ха-ха. Ничего у нас шуточки стали. Весело живем. Только и остается, что смеяться. Да справочки писать о кровопролитной работе. Женькины загулы отражались не только у него на лице, но еще и на языке. Он начинал искать правду, смысл жизни, ну, и, естественно, бичевать наши пороки. — Вчера вмазали немного, — прокашлявшись, скромно признался Евгений. — Да ну?! С кем? — С «руоповцем» знакомым. Хорошо посидели. — Я заметил. — Да не, я не о том. Так, за жизнь потрепались. Вот, ведь, бляха-муха, что сделали. Поделили нас. Они сам по себе, и мы сами по себе. На фига? Раньше вместе пахали все, нормально было. А теперь поделили. Теперь только и делаем, что грыземся да палки в колеса друг другу вставляем. Они на нас косятся, мы — на них. Вроде одно дело делаем, в одной системе работаем, ан нет. У них свой огород, у нас — свой, и будьте любезны, нас друг к другу не суйте. Вон, мы с Серегой старые корешки, можем стаканчик пропустить иногда, да и с ним уже не так как раньше, осторожненько друг на друга смотреть стали. Кому это надо? Черт его знает. Только войны между нам не хватало. Для полного полового удовлетворения. — Говорят, РУОП выйдет скоро из милиции, по типу ФБР станет. — Во, чтобы совсем нас стравить. Не, ты глянь, бандиты, головорезы эти, моментально к новым условиям приспосабливаются, препятствия стороной обходят, а мы либо новые создаем, либо по старинке — напролом. Мы с Серегой вчера на эту тему долго размышляли. — Да, я догадываюсь, что дома ты не ночевал. — Кончай прикалывать. Ведь у гангстеров наших доморощенных, знаешь, на каком уровне все поставлено? Впечатляет. Не, я, конечно, их не расхваливаю и их способности не преувеличиваю, ты правильно меня пойми. Но размах! Разведка, контрразведка, и на такой высоте, что нам и не разглядеть. Без всяких дел и бумаг. А мы все по старинке: «Источник в условленном месте, исключающем возможность записи, сообщил…» Тьфу! Маразм бумажный! — Ну, ты запишись к министру на прием, расскажи ему все, поплачься в жилетку, может, он тебя от этих бумажек и освободит. Тебя одного. — Все остришь? Ничего, скоро на шкуре своей поймем, чем занимаемся. Женька закурил, убавил децибел в бесконечной песне про Нинку и начал снова: — Вот ты думаешь, они вымогаловом занимаются? Нахрапом? Черта с два! Ты сам попробуй фирму обложить, у которой и охрана, и покровительство чуть ли не в министерстве внутренних дел. Это только дурачки бритоголовые заваливают и силой пытаются деньгу вышибить. Так их тут же и гасят — либо милиция, либо охрана. А грамотные ребята к наезду подолгу готовятся, разведку проводят. Своих людей туда устраивают, е-мое, или уже работающих вербуют. И вербуют не как мы, за спасибо, а за интерес, иногда за очень большой. На жизнь хватить может. Вот так. А помимо этого, своих людей еще и в соседние группировки внедряют — а нет ли у тех интереса к этой фирме, чтобы, не дай Бог, не перехлестнуться. Тут кто первый? Ну а случится перехлест — оружие к бою и по окопам. У них тоже конкуренция. Ведь на одного коммерсанта — пять-десять бандитов приходится, а хорошо жить всем охота. — Неужели? Женька, не обращая внимания на мои реплики, продолжал: — И при всем этом, еще в своих рядах провокаторов искать надо. Вот тебе и контрразведка. И плюс ментов ссученных хорошо бы заиметь, на всякий случай. Вдруг там фирма что замышляет. И поверь мне, работу эту они не для галочки в отчете проворачивают. — Верю, верю. — Это я так, о банальном рэкете, о мелочевке. А ты прикинь-ка, что надо для крупных делишек, на городском и, тем более, правительственном уровне. А мы как десять лет назад с пистолетом в кармане и фантазиями в башке бегали, так и сейчас бегаем. А одного фанатизма уже мало, да и тот на корню рубят. — Ну, а твои предложения? — А, ну тебя. — Кончай причитать, Евгений. Ты мне что, знание жизни показать хочешь? Напрасно. И ничего мы не изменим, пока у нас этот, как его, коврово-одеяльный. — Чего, чего? Совсем, что ли, с головой худо стало? — Да, Бог с ним. Ты крысу-то поймал свою? — Нет еще. Хитрая зараза, как лисица. Умудряется и печенье снять, и морду вовремя убрать. Я тут новый капкан купил, с шипами, сегодня поставлю — не уйдет. — Ты что, на печенье ее поймать хочешь? Так ты до пенсии эту крысу ловить будешь. Не до её, до своей. Ее на мясо ловить надо, чтобы она сразу в него зубами вцепилась и не выпускала. Смени наживку. — Пробовал и на мясо. Никак. Я ж говорю — хитрая она, гадина. — Ну, тогда на что-нибудь другое. Ладно, дерзай. Я поднялся с дивана и пошел к себе. Опять началась хандра. Может, от Женькиного выступления, а может, от плохой погоды. Так или иначе, но вернулся я в кабинет с твердым намерением вздремнуть. В счет будущих переработок. Но только моя голова коснулась крышки стола, как покой мой нарушил этот чертов телефон. Я нехотя снял трубку и пробормотал: — Да. Слушаю. Я Ларин. А, Агнесса Сергеевна? Вы уже приехали из деревни? Это прекрасно. Вот тут такая история приключилась, ваш водитель, некто Афанасьев Олег, в пятницу, в районе трех-четырех часов, звонил из вашего «аквариума», о, виноват, поста. Вы случайно не запомнили, кого он спросил? Запомнили? Неужели? Ах, имя редкое? Ну, и какое там у нас имя? Отлично! Целую заочно. Я положил трубку. Что-то знакомое было в этом имени. Где я его слышал, где? Я уперся лбом в стол, интенсивно шевеля извилинами и пытаясь вспомнить обстоятельства, при которых я слышал это имя. Ну, ну, еще чуть-чуть! Все, есть. Ха! Ну, Лариса Андреевна, неужели вы опять меня провели? Ладно, вы порезвились, теперь мы порезвимся. Я быстро надел куртку, выскочил из отделения и побежал на остановку. Желание поспать мигом куда-то улетучилось. Не ломайте голову, пытаясь угадать, куда я собрался ехать. Не угадаете. Но я не буду вас утомлять, так и быть скажу — я ехал на Обводный, в ателье по пошиву свадебных платьев. Итак, вы уже, наверно, поняли, какое имя я услышал. Такое редкое, такое красивое женское имя — Кристина. Но в данный момент меня радовала не красота имени (Анжелика, к примеру, ни чуть не хуже), а то, что я его знал. Потому как это имя — реальное звено в цепочке «офис — грабеж». И как только я узнаю все остальное, то, что обычно прилагается к имени, то, вполне возможно, узнаю и весь расклад. Будем надеяться, что ателье успешно функционирует и не взорвано, чтобы замести следы. Мои опасения не подтвердились. Ателье стояло, где ему и положено было стоять. В отделе заказов никого, кроме приемщицы, не было. Я поздоровался, махнул удостоверением, на появление которого приемщица отреагировала без особого энтузиазма, и суровым голосом произнес: — Я разыскиваю особо опасную преступницу, совершившую двадцать пять умышленных убийств. О ней известно: имя — Кристина, пол — женский, возраст — в районе двадцати пяти. Имела честь недавно шить в вашем ателье свадебное платье. Вопрос: как бы мне с вашей помощью узнать все остальные данные этой веселой девчонки? — Когда она шила платье? — вяло спросила приемщица. — Я же говорю, недавно. То есть от шести до двух месяцев назад. Девушка нехотя поднялась со стула и вышла за занавеску. Минут через пять она вернулась с деревянным ящичком.