Работая в милиции, я даже с пьяницами привык поддерживать дипломатические отношения, предвидя, что наши пути могут вновь пересечься и на этот случай всегда неплохо запастись благожелательно расположенным оппонентом. Я вышел из квартиры и немного постоял на лестнице. Соседняя дверь ненамного отличалась по своему внешнему виду от Лехиной. Вероятно, и там прозябают обитатели неолита. Я еще раз оглядел двери, затем резко развернулся и вновь забарабанил по дерматину только что покинутой квартиры. Через несколько секунд мать открыла мне. — Извините, я одну вещь забыл спросить. Вовка здесь живет, ну, приятель Лешин? — Да. — У него тоже лоджия есть? — Конечно, прямо рядом с нашей. Я вернулся в большую комнату и открыл двери лоджии. От лоджии соседей ее отделяла небольшая решетчатая перегородка. Отличненько. Содержимое Вовкиного балкона также не отличалось особым разнообразием. Банки, ящики, картонные коробки. Все покрыто сантиметровым слоем городской сажи, грязи и копоти. Чувствовалось, что на это хозяйство давно махнули рукой, а выбросить было жалко из экономических соображений или по причине простой нехватки времени, целиком посвященного восхвалению Диониса, Бахуса и прочих алкогольных святых. Присев у решетки, я протянул руку к ближайшему покрытому рогожей ящику и приподнял его краешек. Как я и предполагал, ящик был перевернут вверх дном. Я осторожно пошарил под ним рукой. Через секунду я держал в руках перевязанный изолентой полиэтиленовый пакет. Одним рывком разорвав изоленту, я вытряхнул содержимое пакета на пол лоджии. Передо мной, поигрывая бликами на неярком осеннем солнце, лежал пистолет ТТ. Я присвистнул. Честно говоря, я надеялся найти что-нибудь другое, к примеру, тридцать миллионов. Леха — молоток. Зная свою мамашу, припрятал игрушку вне квартиры. Да и милиция, если вдруг с визитом заявится — пардон, за решеточкой уже не наша жилплощадь. С таким фокусом я сталкивался, работая в отделении. Видел обалдевшие лица соседей, когда к ним ни с того ни с сего заявлялись с обыском. У нас на лоджии? Да что вы такое несете? Там, кроме велосипеда и баночки-пепельницы, ну абсолютно ничего. Ах, ведерко? Так мы его уж сто лет не трогали. Ну вы-то, может, и не трогали, трогал кто-то другой. И быстренько на балкон, ведерочко переворачивать. А там… Мама миа! Что там только не находили! Бывала наркота, бывало золотишко ворованное, попадалось оружие, даже лимонки. Так что Леха не оригинален. Хорошо, что у того визитера, искавшего кассету, не хватило ментовского опыта — он оказался незнаком с маленькими секретами сыскной работы. Я быстро сунул «ствол» за пазуху и вернулся в комнату. — Извините еще раз. Я так, на всякий случай, на лоджии посмотрел. Мать пожала плечами, ничего не ответив. — Да, вот еще что. Держите мой телефон. Вдруг кто опять придет или вспомните что-нибудь… — Хорошо. — До свидания. Спустившись вниз, я достал пистолет. По привычке вынув магазин, я обнаружил в нем только один патрон. Сняв затвор, я заглянул в дуло, посмотрев сквозь него на тусклую лампочку подъезда. Затем по-собачьи обнюхал оружие. Сомнений не оставалось. Из этого «ствола» недавно стреляли. Никогда бы не подумал, что вести неофициальное расследование гораздо сложнее, чем расследовать то же дело, находясь на должности. Без родной краснознаменной ну никуда… По адресному бюро и то никого не прокинешь. Поэтому приходится пользоваться услугами дружков-сослуживцев, еще не выгнанных из органов. Их за шесть лет появилось множество, чему я сейчас был несказанно рад. Ментовская солидарность гораздо сильнее обычной рабоче-крестьянской. По одной жердочке ходим. И в данную секунду я одной рукой глажу ньюфа Бинго, собачку весом в сто кэ-гэ, ближайшего — после меня, естественно, — приятеля Вики, а второй нажимаю кнопочки телефона, намереваясь воспользоваться упомянутой солидарностью. После третьего набора мне удалось влезть в вечно занятую линию научно-технического отдела Главка. — Привет, Просперо. — Хо, Ларин! Привет, привет, обезьяна старая. Вы, наверное, уже догадались, что мой собеседник вовсе не Просперо, а я, само собой, не… хм. Просто мы свои люди и воспитанием друг перед другом кичиться не привыкли. — Как воздух свободы? — Пьянит. Боюсь упасть. Но об этом при встрече. Можно даже где-нибудь вместе упасть. — Всегда за. Но меня ты не надинамишь. Выкладывай, что надо. — Ты еще ковыряешься со своим железом? — А куда без него? До пенсии год остался, надо протянуть. — Протянешь. Есть повод встретиться. Я тут в «Тысяче мелочей», знаешь, магазин такой в центре, пистолетик прикупил. Штука в хозяйстве нужная, по нынешним временам просто необходимая. Но вот вкралось, зараза, сомнение, что пистолетик мне подсунули того, бэ-у. Как бы проверить потихоньку? Если что, я жалобу накатаю, пускай заменяют. — Ларин, любой нормальный человек, услышав твой бред, позвонил бы по «03». Но я, к счастью, такой же чокнутый, как и ты, поэтому подвози, поглядим. Что за «ствол»? — ТТ. Маде ин Чина. 1992 год. Почти новый. Но бэ-у. — Ладно, вези. Оперативность проверки не гарантирую, этого хлама каждый день со всего города столько привозят. И потом… Без отношения, без сопроводиловки… — Будет тебе и отношение, и сопроводиловка. Тебе какого разлива? — Лучше армянского. Только настоящего, а не дерьма. — Без проблем. Буду завтра в одиннадцать. Чао, милый. Викина собачка — ньюфаундленд размерами с небольшого теленка — лениво потянулась и зевнула. Вот кому лучше всех живется — ни тебе долгов, ни тебе стрельбы. Лежи на ковре да блох гоняй. В комнату зашла Вика, колдовавшая до этого на кухне над очередным своим фирменным блюдом. Я, предвкушая ужин для гурманов, растянул рот в улыбке, дав тем самым понять, что весьма рад ее появлению. — Скоро? — У тебя же аппетита нет! Депрессия, говорил. — Депрессия депрессией, но не помирать же с голоду. Этот идиотский инстинкт. Белки, углеводы… А от сосисок универсальных уже тошнит. И потом, выходу из депрессии как раз способствует вовремя приготовленный ужин. Послушай, собачка! В конце концов, кончай здесь чесаться! Пошел на лестницу! Глава 5 Еще три дня от отпущенного мне срока я был вынужден провести в безделье. Нет, на работу я ходил, стоял как оловянный солдатик возле будки с валютой, где сидел уже другой, новый меняла, улыбался Лизке, советовал покупателям: «Это вам не идет, а это как раз», — но… к местонахождению похищенной валюты эта деятельность меня ни на сантиметр не приблизила. Пару раз я заходил к Женьке в отдел, но он, как баррикадой обложившись бумагами и делами, лишь скулил: «Ну ты же видишь! Но если что, то я сразу…» Конечно, конечно, Евгений. Я тебя понимаю. И ни в чем не упрекаю. Система формирует личность. Кого-то быстрее, кого-то медленнее под себя подминает. Ты долго держался, я знаю. Может, чересчур долго. Вике я честно поведал историю с ограблением, опустив лишь подробности о повешенном на меня долге. Сегодня я не поехал к ней, решив потосковать в одиночестве, а заодно вынести помойное ведро с двухнедельным грузом отходов. Что тараканов-то плодить из-за каких-то тридцати миллионов? Завтра у меня законный выходной, и я должен быть морально готовым к проведению дальнейших поисков, а в грязной квартире подготовка проходит неважно. Разобравшись с помойкой, я полистал «Криминальную хронику», убедился, что после моего ухода из милиции количество убийств, разбоев и махинаций с ценными бумагами ничуть не уменьшилось, и, успокоенный этим фактом, решил вздремнуть на диванчике. Мелодичная трель телефона, донесшаяся из прихожей, несколько нарушила мои сладкие планы и, чертыхаясь про себя, я побрел к аппарату. — Ларин, где тебя черти носят?! — Черти носили меня на помойку, мусор вместе выкидывали. — Ларин, ты халявщик! Был, есть и будешь! Намек понятен? — Еще одну «сопроводиловку» тащить? — Совершенно в дырочку. — Что-нибудь высветил? — А стал бы я в это время тебе звонить? Заметь, каждый день проверяю кучу официально изъятого оружия и ни фига! А тут… Будь ты сейчас в органах, то приказ на мое поощрение лежал бы уже на столе у шефа и ждал мановения его царственной ручки. А теперь? Спасибо и пузырь. Обидно… — Короче, Просперо, после сочтемся. Где «ствол» засвечен? — Он не просто засвечен, радость моя. Он крупно засвечен. Дело на контроле в МВД и мэрии. Сечешь? А ты мне даже не говоришь, откуда ствол. Старый, по-моему, ты играешь с огнем да еще и меня в это дело впутываешь. — Короче, Склифосовский, — снова напомнил я. — Ладно, записывай. 1 сентября сего года из этого ствола был застрелен председатель компании «Оманид-Инвест» Сергей Яхонтов. — Адрес есть, где грохнули? — Да, пиши.