Не скажу, что Лехина квартира была совсем никуда не годной. Не притон и не блат-хата. Она всего лишь приближалась к стандартам притона. Зинаида Николаевна тоже приближалась, но окончательно спившейся я бы ее не назвал. Не синюшница. Однако пропустить через себя литра полтора за час сможет. Под баночку дешевого печеночного паштета. — Слушаю. Я, решив не откладывать дело в долгий ящик, начал: — В общем, такая проблема. Я из службы безопасности «Аякс-банка». Дело в том, что налет на обменный пункт, во время которого погиб Леша, скорее всего, был тщательно спланирован и подготовлен. У бандитов имелась информация, что в тот день в пункте будет большая сумма. В милиции, к сожалению, почти не занимаются этим делом, поэтому руководство банка поручило мне по возможности выяснить, кто мог похитить деньги. (Заливать я всегда был горазд. Ничего не попишешь, мент есть мент, даже уволенный.) — Я проверил возможные источники, но пока ничего толкового не узнал. К тому же я не исключаю, что Леша мог случайно рассказать кому-нибудь про деньги, ну и сами понимаете… — Я не пойму, что вы от меня хотите? — Расскажите мне про Лешу. Хотя бы в двух словах — его друзья, знакомые. Мать взяла со стола «Беломор» и прикурила. Опять «Беломор». — Не знаю я его друзей. Я вспомнил, как-то раз Леха упомянул при мне о том, что с матерью у него натянутые отношения из-за пьянства последней. Мать, пропив свое имущество, принялась таскать из дома его вещи, что часто служило поводом для грандиозных скандалов. Отец у Лехи давным-давно умер от цирроза, мать не работала, и единственным доходом семьи были зарабатываемые Лехой деньги да выручка от постоянно продаваемых старых вещей. — Понятненько. Леша был судим, верно? Если не секрет, что он натворил? — А, — махнула рукой мать. — Тоже мне, нашли преступника. С Вовкой-соседом на железной дороге пару колес жигулевских из вагона вытащили. Тут у нас железка рядом. Составы часто стоят. Вот они и влезли. Да что с них взять, по восемнадцать лет обоим было. Сопляки, мальчишки. — Арестовали? — Да, два года получил. В Обухово сидел. — И Вовка? — Вовка — на Урале. Я усмехнулся про себя. Меня, мента, в банке, как Шарапова в кино, проверяли, а Леху, судимого, за кассу посадили, валюту менять. Наверняка по блату. Кто-то словечко замолвил. — Он хорошо зарабатывал? — Я не знаю. Деньги были. Вон, видик купил, магнитофон. Мне иногда кое-что перепадало. Говорил, что машину собирается покупать. Трепал, наверное. — Да, не иначе. А до банка чем он занимался? Мать пожала плечами: — Да чем только не занимался. Шашлыками торговал на улице, потом какие-то ларьки охранял. Я и не знаю толком. Я прикинул. Сейчас Лехе двадцать четыре. Четыре года он, можно сказать, маялся дурью, а потом устроился в банк. — Девушки у него были? — Приводил. Я одну только знаю. Она на похоронах была. Аня зовут. В соседнем доме живет. Они в одной школе учились. — Вы разбирали его вещи? После гибели? — Смотрела. — Записные книжки, блокноты, документы сохранились? — У него их и в помине не было. Я, по крайней мере, не видела. — Это дверь в его комнату? — Да. — Вы разрешите? Давайте посмотрим на всякий случай. — Смотрите. Ничего там у него нет. Что, я своей квартиры не знаю? Понятно. Мать уже облазала все заветные уголки, где Леха мог припрятать денежки или прочие ценности. Тем не менее я толкнул дверь. Лехина комната, в отличие от остальной квартиры, имела вполне достойный вид. — А аппаратура где? — А хоронить на что? Я постучал пальцами по Лехиному столу, выдвинул ящик, ничего, кроме мужских предметов туалета, в нем не нашел и задвинул ящик обратно. Под тахту я не полез и в тумбочку тоже. Может быть, я зря пришел сюда? Проще было выяснить Лехины связи у местного опера или участкового. — Его знакомые были на похоронах? — Вовка был, пара ребят со двора. — А кто-нибудь из банка? — Не было никого. — Вы случайно не заметили там кого-нибудь, с кем не были знакомы раньше? — Был один, только не на похоронах, а на второй день. Сюда приходил. Сказал, что кассету Алексею давал посмотреть. Мы поискали, но ничего не нашли. — А где Леша хранил кассеты? — Тут, на столе лежали. — Тогда зачем же было искать? — Ну, он попросил. Мало ли куда деться могла? Он говорил, что кассета чужая, надо людям вернуть. Мы везде посмотрели, даже под тахтой. — Так, может, вы ее продали? — В синей коробке вроде не было. Я бы заметила. — Вы уверены, что он искал именно кассету? Мать несколько смутилась, выбросила окурок в форточку и ответила: — Не знаю я. Если честно… Ну, сами понимаете, сын погиб, я на нервах вся. Одним словом, немного не в себе тогда была. Характерный щелчок по подбородку. — Так что искал и искал. Я за ним не смотрела. Я еще раз осмотрел комнату. Зная повадки своей маман лазать в поисках денег по его комнате, Леха точно имел заветное местечко. Но в комнате этого местечка явно не было, разве что под линолеумом, в полу. Вернувшись в гостиную, я подошел к окну и за занавеской обнаружил выход на лоджию. Лоджия оказалась почти пустой. Лишь в одном углу было составлено несколько стеклянных банок, да сгнившие лыжи валялись на бетонном полу. Я опять повернулся к матери. — Зинаида Николаевна, вы мне не опишете того парня? Ну, возраст, рост, цвет волос, одежда? — Симпатичный такой. Лет, как вам, примерно, ростом чуток повыше. Стрижка короткая, аккуратная. Одет в куртку, черную, кожаную. Ну да, точно черную. — Он не представился? — Не помню. Нет, кажется. — Узнать его снова сможете? — Конечно. Я ж говорю, симпатичный такой… — Хорошо, я пойду. Извините за беспокойство.