Повернувшись к старшей дочери Фильченко, Илья постарался наградить ее максимально доброжелательной улыбкой, после чего неторопливо продолжил: – Итак, убийство. Само по себе оно выглядит достаточно спонтанным. Когда от человека заранее планируют избавиться, его, как правило, не бьют по голове наградным кубком. Однако то обстоятельство, что система видеонаблюдения именно в этот день оказалась отключена, заставляет усомниться в том, что смерть Игоря Владимировича была результатом некоего случайного конфликта. Обидно, конечно, такое современное, дорогостоящее оборудование и оказалось совершенно бесполезно. – Печально вздохнув, Лунин взглянул на хозяйку дома. – Яна Григорьевна, сколько, вы говорите, камер, двадцать четыре? Или вы сами не знаете? Яна неуверенно кивнула. – Двадцать четыре камеры! Не в каждом учреждении столько есть. – Илья повернулся к оперативнику. – Вадим, ты, кстати, не проверял, все камеры на месте, может, какой не хватает? – А что, надо было? – насторожился майор. – Они ведь все равно ничего не пишут. – Точно, – Илья небрежно махнул рукой, – не пишут. Мы с Яной Григорьевной их вчера посмотрели. Все показывают, и ни от одной из них нам нет никакой пользы, и это очень печально. Илья тяжело вздохнул, давая понять всем присутствующим, что на самом деле весьма расстроен. – И все же, хотя у нас с вами и не получилось посмотреть видеозаписи и увидеть лица преступников, мы можем попытаться предположить, как именно произошло убийство. – А что, разве преступник был не один? – удивился Егор. – Нет, – Илья решительно мотнул головой, – преступников было как минимум двое. Хотя, вполне возможно, что у них был третий соучастник. Впрочем, есть вероятность того, что один из двух первых о существовании третьего ничего не знал, но этот вопрос пока пусть останется открытым. Его можно будет рассмотреть позже. – Трое? Почему не пятеро? – вновь, еще более язвительно вмешалась в разговор Оксана. – В тот вечер перед домом стояло всего восемь человек. Предположить, что трое из них могли уйти так, что оставшиеся ничего не заметили… это, знаете ли, нонсенс! – Вы совершенно правы, – ничуть не смутившись, Илья одарил женщину еще одной добродушной улыбкой, – более того, должен заметить, что у вас исключительно развиты способности к логическому мышлению. Действительно, три человека уйти в дом незаметно никак не могли, более того, я склоняюсь к мысли, что если кто-то из присутствующих и уходил в дом, то это был только один человек. – Надеюсь, вы не имеете в виду меня? – Оксана недоверчиво нахмурилась. – Я выпила таблетку и затем сразу присоединилась к остальным. Как сейчас помню, в это время в небо выстреливали что-то такое, похожее на серебристые облака. Они потом начинали искриться и лопаться, словно состояли из множества мыльных пузырей. – Это можно было и из дома увидеть, – негромко, но все же достаточно отчетливо прокомментировал Андрей. – Ой, а кто это у нас заговорил? – бурно отреагировала Оксана. – Андрюшенька! Неужели ты со всеми долгами своими рассчитался, что так осмелел? Или потому и смелый стал, что теперь долг отцу отдавать не надо? В кабинете вдруг сделалось шумно и суетно. Лунин, некоторое время наблюдавший за ожесточенной перепалкой, в которую оказались втянуты почти все присутствующие родственники покойного, тоскливо взглянул на Зубарева, ожидая от него хоть какой-то поддержки. Вадим похлопал по висящей на поясе кобуре, очевидно предлагая пристрелить одного или сразу парочку самых шумных. Немного поколебавшись, Илья отверг идею оперативника, хотя выглядела она весьма заманчивой. – Что, что вы сказали? – Владимир недоуменно взглянул на следователя, затем огляделся по сторонам и вдруг оглушительно рявкнул: – А ну, заткнулись все! Уровень шума в кабинете моментально уменьшился. Полную тишину нарушал лишь монотонный бубнеж Лунина: – Одного из них Игорь Владимирович совершенно не опасался. – Илья Олегович, – решительно перебил его старший сын Фильченко, – не могли бы вы повторить все сначала? – С самого? – испуганно взглянул на него Илья. – Нет, только с того момента, когда здесь стало чересчур децибельно, – Владимир мрачно усмехнулся, обводя взглядом притихших домочадцев, – и дебильно. – Ну, хорошо, – согласился Лунин, всем своим видом демонстрируя, что крайне разочарован необходимостью повторяться. – Итак, я полагаю, что преступников, вошедших в этот кабинет в то время, как остальные смотрели фейерверк, было двое. И, если мы примем это утверждение за основу, то исчезают многие неясности, которые были в этом деле. Еще одно важное дополнение, убийство совершить должен был один из этих двоих, но в конечном итоге все пришлось делать другому. Причем именно этого, другого, Игорь Владимирович совершенно не боялся, можно сказать, он доверял этому человеку. – Так можно сказать о каждом в этой комнате, – вновь не удержалась Оксана. – Разве нет? На нее возмущенно зашипели сразу с нескольких сторон, но Илья успокаивающе махнул рукой, давая понять, что комментарий его совершенно не смущает. – В какой-то степени вы правы. Чуть позже мы попытаемся все же определить этого человека, а пока я хотел бы продолжить свою попытку реконструировать, – Илья улыбнулся, довольный оттого, что в последний момент сумел вспомнить нужное слово, – произошедшие в тот вечер события. Чем меньше вы будете меня перебивать, тем быстрее мы доберемся до того, ради чего мы все здесь собрались, – я назову вам имя убийцы, вернее, имена всех преступников. Илья посмотрел на недовольно поджавшую губы Оксану, затем обвел взглядом остальных присутствующих. На всех обращенных к нему лицах явно читалось нетерпеливое ожидание, смешанное в разных пропорциях с недоверием, причем наибольшая степень недоверия проявлялось, к огорчению Ильи, именно у Зубарева. – На чем я остановился? Ах да, в кабинет вошли двое. Игорь Владимирович в это время, скорее всего, сидел за письменным столом, хотя, конечно, он мог и стоять возле стола, но в любом случае он находился в дальней от входа части помещения. – Илья махнул рукой в сторону Оксаны. – Один из преступников, тот самый, который должен был совершить убийство, находился где-то возле двери, я предполагаю, что он был вооружен и, скорее всего, огнестрельным оружием. – Это с чего такой вывод? – не утерпел Вадим. – Я же говорил тебе, – в голосе Лунина прозвучала легкая нотка сожаления от того, что оперативник не понимает самого очевидного, – обстоятельства преступления и характер убийства друг другу не соответствуют. Почему Фильченко оказался в кабинете? – Почему? – переспросил майор. – Ему не нравились фейерверки? – Ему не нравился издаваемый ими грохот, – уточнил Илья. – Благодаря этому грохоту стоящие во дворе люди физически не смогли бы услышать доносящийся шум, даже если бы здесь стали стрелять. А выстрелить в человека все же гораздо проще, чем ударить его, к примеру, ножом. Так что, если убийство было спланировано заранее, а оно было спланировано, логично предположить, что преступник был вооружен. Скорее всего, каким-нибудь гладкоствольным охотничьим карабином. Но я могу ошибаться, возможно, в руках преступника было не огнестрельное оружие, а нож или топор. Во всяком случае, Игорь Владимирович увидел угрозу и бросился на преступника. Почему я в этом уверен? Все дело в орле. Присутствующие непонимающе переглянулись. – Да, именно в орле, – подтвердил Лунин и, вскочив с дивана, подбежал к месту, на котором было обнаружено тело убитого, – вспомните, когда вы вошли в комнату, орел валялся на полу рядом с телом. Позже, когда приехала следственная группа, все решили, что орел свалился случайно. Игорь Владимирович мог, падая, взмахнуть руками, зацепить фигурку и смахнуть ее с полки. Илья картинно раскинул руки, демонстрируя, как именно мог умирающий Фильченко уронить со стеллажа бронзовую птицу. – Можно же было спросить у меня, – еле слышно пробормотала Мария Геннадиевна, но ее слов хватило, чтобы взгляды всех присутствующих переместились на почти незаметную до сего момента домработницу, – я бы вам сразу сказала, что он на столе был. – И то верно, недоработка у нас вышла. – От смущения Лунин вдруг покраснел. – Ну ничего, я закончу! Следов крови на орле обнаружено не было, орудием преступления он не являлся, поэтому интереса для следствия не представлял. Но все же криминалисты сняли с него отпечатки и обнаружили кое-что интересное. – Илья громко щелкнул пальцами, довольный тем, что может, наконец, озвучить нечто большее, чем свои предположения, и вернулся к дивану. – Орел, если кто-то помнит, восседал на небольшом каменном постаменте, можно сказать колонне. Так вот, на этой колонне криминалисты обнаружили отпечатки Игоря Владимировича. – Поразительное открытие, – саркастически прокомментировала Наташа. – Это ирония? – уточнил Лунин и тут же, не дожидаясь ответа, кивнул: – Я понимаю, ирония. Дело не в отпечатках как таковых, понятно, что отпечатки хозяина дома могут быть на любом предмете, дело в том, как именно эти отпечатки расположены. А расположены они были вот так. Илья схватил один из пультов, лежащих на журнальном столе. – Вот так он его держал. – Лунин выставил сжатый в кулаке пульт перед собой. – Вы никогда не станете так держать статуэтку, если взяли ее в руки, чтобы рассмотреть поближе, а уж тем более, если случайно задели ее рукой. А вот если вы хотите воспользоваться ею, как оружием, то тогда все становится на свои места. Игорь Владимирович схватил фигурку орла и устремился вперед, к тому человеку, который явно представлял для него угрозу. В этот момент второй преступник, оказавшийся позади жертвы, схватил со стеллажа один из наградных кубков и нанес первый удар, пришедшийся жертве по затылку. Почему преступник это сделал, сейчас я сказать не могу. Возможно, первый из нападающих растерялся, или что-то случилось с оружием, во всяком случае, он не смог выстрелить, и пришлось действовать по обстановке. После первого удара Игорь Владимирович упал, но, поскольку удар был не очень сильным, вновь попытался подняться. Я думаю, он как раз привстал на колено, когда его ударили второй раз. Этим и объясняется то, что второй удар пришелся в область темени и оказался гораздо сильнее. Бить сверху было уже гораздо удобнее. Вернув пульт на стол, Илья сел на диван и потянулся к чашке с уже остывшим кофе. Все это время, пока он делал один глоток, потом второй, а затем ставил чашку на место, никто в комнате не проронил ни слова. Каждый из присутствующих пытался представить себе описанную Луниным ужасную картину, отчего лица у всех сделались напряженными и даже испуганными. – Но… кто? Кто это сделал? – Вопрос, который наверняка мучил всех собравшихся в кабинете, озвучил Егор. – Хороший вопрос, – кивнул Лунин, – а главное, почти своевременный. Еще немного терпения, и мы с вами перейдем от общих рассуждений, так сказать, на личности. Вам всем известно, что орудие убийства так и не обнаружено, очевидно, преступник унес его с собой. Также пропали некоторые документы, во всяком случае, мне их так обнаружить и не удалось. Конечно, можно было бы провести повторный обыск, но сейчас, спустя несколько дней, в этом нет никакого смысла. Впрочем, полагаю, никакого смысла не было и в том обыске, который был произведен сразу же после приезда следственной группы. – Вот сейчас не понял, – хмуро пробормотал Зубарев. – Объясню, – кивнул Илья, – я думаю, что и орудие преступления, и документы, да и сам преступник, точнее, один из преступников, покинули территорию усадьбы сразу после совершения убийства. – И как же он это сделал, телепортировался? – Теперь уже Наташа всем своим видом выражала несогласие с мнением следователя. – И почему, если вы считаете, что на участке был посторонний, собаки его пропустили? – Почему сразу телепортировался? – Лунин недоумевающе пожал плечами. – Я думаю, он поступил, как все обычные люди, перелез через забор. Ну а собаки… Если у преступника был сообщник, один из тех, кого собаки хорошо знают, то бояться ему было нечего. Они, конечно, могли залаять, но разве лай услышишь, когда стоит такой грохот? – Вы меня, конечно, простите, – усмехнулся Владимир, – вы наш забор видели? Я думаю, не возьму на себя лишнего, если скажу, что у меня из всех присутствующих самая хорошая физическая форма, – Илья заметил, как стоящий у двери Зубарев недовольно нахмурился, – но перелезть через него я бы не сумел. Там высота почти четыре метра, три восемьдесят, если быть точным. – Да уж, – Илья печально вздохнул, давая понять, что противопоставить аргументам Владимира ему фактически нечего, – забор, собаки… Но как же тогда быть с яблочным соком? Все присутствующие изумленно уставились на Лунина, правда, вместо восхищения в некоторых взглядах Илья уловил промелькнувшее сострадание. – Я вижу, вы не понимаете, – вновь вздохнул Лунин. – Объясняю. Яблочный сок делается из яблок. Яблоки собирают в саду, который расположен прямо за домом, а поскольку яблони достаточно высокие, Николай Федорович пользуется стремянкой. Она, кстати, тоже достаточно высокая, и, если забраться на верхнюю ступеньку, то, имея неплохую физическую форму, например, как у вас, – Илья улыбнулся напряженно слушавшему его Владимиру, – вполне можно перебраться через забор, например, на соседний участок или и вовсе за территорию поселка. – Я ни через какой забор не перебирался! – возмущенно рявкнул Владимир, делая шаг по направлению к Лунину. – Нисколько в этом не сомневаюсь, – согласился Илья, примирительно подняв руки. – Зачем лезть через забор тому, кто и так здесь находится. Это был человек совершенно посторонний, во всяком случае, большинству из вас. – Может быть, хватит уже говорить загадками? – вновь вспыхнула Оксана. – Лестница, яблоки… В конце концов, как из этого следует, что на участок кто-то проник? – Антоновка, – коротко отозвался Лунин. – Антоновку обычно собирают позже, в конце сентября. Я сам, правда, не уверен, мне так мама сказала. Она не ошиблась, Мария Геннадиевна? – А что я? – Красильникова испуганно прижалась к мужу. – Я Яне Григорьевне говорила, что яблоки еще кислые. А кто виноват, что здесь, окромя шафрана да антоновки, ничего не растет? – Чушь, полная чушь, – в голосе не прозвучало и тени сомнения, – возможно, и стоило собрать яблоки на пару недель позже, но я решила, что тот день самый подходящий. На следующее утро все должны были разъехаться, и Мария Геннадиевна спокойно могла заняться соковыжималкой. Делать из этого какие-то выводы – несусветная глупость. – Яна Григорьевна, – Лунин смущенно развел руками, – я пока и не делал никаких выводов. Я всего лишь допустил возможность того, что на участок, а затем и в дом проник кто-то посторонний, и попытался объяснить, каким образом он мог выбраться обратно. Я вовсе не утверждаю, что вы каким-то способом оказывали этому человеку содействие. Хотя, конечно, ваше распоряжение и выглядит несколько странно, но ведь у всякого действия должен быть мотив. А все здесь присутствующие прекрасно знают, что Игорь Владимирович буквально обожал вас, в расходах никоим образом не ограничивал, так что у вас нет, во всяком случае, с моей точки зрения, мотива для совершения этого преступления. Причмокнув губами, Илья обвел взглядом собравшихся, а затем вновь повернулся к Яне. – Между прочим, ваши родственники или, вернее будет сказать, родственники вашего супруга, хоть и недолюбливают вас, но тоже затруднились назвать хотя бы один мотив, по которому вы могли бы пойти на преступление. Хотя нет, – спохватился Лунин, ткнув пальцем в Наташу, – как я мог забыть про вас? Ваша идея о том, что Яна Григорьевна нашла себе нового кандидата в мужья, помоложе да побогаче, конечно, весьма занимательна. – Идиот, – с ненавистью глядя на Лунина, прошипела младшая дочь Фильченко. – Вот сучка, – в тон ей отозвалась Яна. – У нас ведь, к сожалению, не Москва, – невозмутимо продолжил Илья, – богатых, да еще столь уважаемых людей, как Игорь Владимирович, не так уж и много. В том же Петербурге приличного жениха найти значительно проще, хотя, конечно, не у всех получается. К обращенному на Лунина яростному взгляду Наташи тут же добавился еще и Оксанин, столь же эмоциональный, но только еще более грозный. – Зато в адрес всех остальных было высказано достаточное количество подозрений, причем некоторые из них кажутся мне весьма обоснованными. Если хотите, я даже могу с вами некоторыми из этих подозрений, точнее, мотивов для совершения преступления поделиться. – Кому это интересно? – фыркнул Владимир. – Начнем с вас, – кивнул в ответ ему Лунин. – Как всем известно, Владимир спроектировал этот дом, руководил его строительством, так что несомненно – для него это здание представляет собой что-то большее, чем просто окна, стены и стеклянные лестницы. И, как казалось Владимиру, его отец понимает чувства своего сына, понимает настолько, что непременно укажет именно его имя в завещании, в той самой строке, где будет упомянут этот дом и относящаяся к нему земля. Мне, правда, не совсем понятно, откуда у любящего сына вдруг в голове могут взяться мысли о том, что папе пора составлять завещание. Мне кажется, Игорь Владимирович был в весьма неплохой физической, да и умственной форме. Так или иначе, дом и земля стоят не один десяток миллионов и вполне могут выступать мотивом для совершения убийства. – Ну, это уже перебор! – Владимир рванулся вперед, но крепкая рука непонятным образом оказавшегося у него за спиной оперативника ухватила Фильченко за плечо и заставила остановиться.