– Понятно, – кивнул Наполеонов, – что ничего не понятно. Насколько я знаю, Михаил Авдеев к «Газпрому» тоже отношения не имеет, однако содержал две семьи и, как мне кажется, неплохо содержал. – У Мишки своя фирма! Что вы сравниваете, – она не моргнув глазом упомянула огородный овощ, – с пальцем. Зато Наполеонов при её словах моргнул и даже дважды. Он всё никак не мог привыкнуть, что с милых женских губ слетают подобные словечки. «Это всё мама виновата», – с нежностью подумал Наполеонов. Что верно, то верно, знаменитая некогда на весь Союз и даже за его пределами бывшая пианистка, а позднее преподаватель Софья Марковна Наполеонова никогда не употребляла бранных слов и была интеллигенткой старой закалки в хорошем смысле этого слова. Софья Марковна не чуралась никакой работы, нос кверху не задирала, пол мыла и картошку чистила так же виртуозно, как играла на рояле. Из всех видов шопинга, насколько помнил Шура себя в детстве, мать с неудержимой страстью отдавалась одному, а именно покупке книг. Книги покупались не только в книжных магазинах, но и с рук, на рынках, в букинисте. А ещё они с мамой собирали макулатуру, за сдачу которой тоже полагалась книга. Наполеонов мотнул головой, отгоняя от себя воспоминания, и спросил: – Правильно ли я вас понял, Раиса, что ваша подруга ради тряпок готова была терпеть побои. – Много вы понимаете, ради тряпок, – процедила она презрительно, – ради хорошей жизни! Следователь уже уяснил для себя, что понимания о том, что представляет собой хорошая жизнь, у них со свидетельницей кардинально разные. – Хорошо, я понял, – кивнул Наполеонов, – Нина Авдеева держалась за мужа из-за денег, но почему он не разводился с ней? – Не знаю. – Чем занималась Нина Авдеева до замужества? – Мы обе работали в фирме по распространению косметики. – То есть ходили по квартирам и офисам и навязывали левый товар? – Почему левый?! – обиделась Левченко. – Мы продавали хорошую косметику. У нас были постоянные клиенты. – Вы хорошо зарабатывали? – Неплохо. – Авдеева уволилась, потому что вышла замуж. Почему ушли с работы вы? – Одной ходить по людям некомфортно. Наполеонов подозревал, что она кривит душой, так как сам не раз сталкивался с сетевиками, которые ходили со своим товаром поодиночке, но всё-таки допускал, что женщина говорит правду. Поэтому, решив не цепляться к её словам, он проговорил: – Сейчас мы разговаривали с вами без протокола. Но вполне возможно, что вам придётся прийти в следственный комитет и дать официальные показания. При этом вы должны помнить, что за ложные показания полагается наказание. – Очень мне нужно врать! – скорчила она презрительную гримаску. – И вообще, я не обязана приходить в ваш следственный кабинет! – Обязаны. Вам пришлют повестку. Если вы не придёте, вас приведут. – Сатрапы! Наполеонов пропустил мимо ушей ругательство Левченко и покинул, не прощаясь, её квартиру. Девица не вызывала у него ничего, кроме отвращения, но следователь должен уметь работать с любыми свидетелями вне зависимости от того, какие чувства от общения с ними он испытывает. Не успел Наполеонов высунуть нос из подъезда Левченко, как в лицо ему ударил порыв ветра с дождём, смешанным со снегом. – Только этого ещё не хватало, – пробормотал следователь себе под нос и бегом кинулся к своей машине. Выехав со двора, он сразу же позвонил судмедэксперту и, едва тот взял трубку, накинулся на него: – Зуфар Раисович, ты чего же это в заключении ни словом не обмолвился о следах побоев на теле Нины Авдеевой? – Потому и не обмолвился, – спокойно парировал Илинханов, – что их там не было, а заниматься приписками я не приучен! И вообще морг – это не место для фантазий! – Так ты хочешь сказать, что муж не бил Авдееву? – Я и говорю тебе русским языком, что её никто не бил! По крайней мере, в последнее время! – Вот тебе бабушка и Юрьев день! – вырвалось у Наполеонова. – Кто тебе вообще сказал, что её били? – Свидетельница. Подруга убитой. – Скорее всего это её выдумки или домыслы. – Вы так думаете? – ещё раз попытался уточнить следователь. – Я сказал тебе своё мнение! – отрезал Илинханов. – Извини, Зуфар Раисович, – вздохнул Наполеонов. – Ничего, бывает, – благодушно отозвался судмедэксперт, – а если хочешь, – пошутил он, – приводи сюда свою свидетельницу, мы отрежем у неё кусочек языка и исследуем его на склонность к болтливости. – Скажешь тоже, – отмахнулся следователь, – нам с тобой, боюсь, тогда отрежут не язык, а самое ценное для нас мужчин место. – Ты, конечно, имеешь в виду голову, – Илинханов рассмеялся и отключился. «Так, – подумал Наполеонов, – о побоях свидетельница наврала. Но то, что супруги Авдеевы ссорились, подтвердила не только Левченко, но и соседи. Пусть до рукоприкладства дело и не доходило, но терпение у мужа могло закончиться, и он захотел решить вопрос кардинально. Тем более что, судя по всему, давать мужу развод Нина Авдеева отказывалась. А делить с ней нажитое своим трудом Михаил Авдеев, надо думать, не хотел. А как говорил «мудрый вождь» – нет человека, нет проблемы. Что тут думать, – одёрнул Наполеонов сам себя, – надо ехать к Авдееву на работу и выяснять, куда уехал, когда, зачем и уехал ли вообще». Глава 6 Наполеонов тронул свою машину с места. И белая «Лада Калина» поплыла белым лебедем по дороге, залитой дождём. Наполеонов почувствовал укол совести: вот он сидит в тепле и уюте, а его «девочка» отдувается за двоих. «Бедная моя», – подумал он о своей машине и, погладив руль, включил «дворники». Фирма Михаила Сергеевича Авдеева располагалась в четырёхэтажном здании из красного кирпича на четвёртом этаже. Чтобы попасть в неё, Наполеонову пришлось предъявить своё удостоверение бдительному охраннику. Поднявшись без лифта на четвёртый этаж, Наполеонов увидел, что лестница разделяет коридор на два крыла. – Направо пойдёшь, – пробубнил он себе под нос, посмотрел налево, но в итоге пошёл всё-таки направо. И не ошибся, фирма Авдеева занимала именно это крыло. Дойдя до двери с надписью «приёмная начальника», он постучал и открыл дверь. Вошёл и удивлённо вытаращил глаза на парня, сидевшего за столом с компьютером. – Мне нужен секретарь, – громко объявил следователь. – Я секретарь, – ответил юноша. Наполеонов обратил внимание на его щёки, покрытые лёгким пушком, длинные ресницы и светлые кудри. «Так, приехали, – подумал следователь про себя, – по всему выходит, что Авдеев ещё и не традиционной ориентации». Вслух он сказал: – Мне нужен Михаил Сергеевич Авдеев. Юноша развёл ухоженными руками: – К сожалению, ничем не могу вам помочь, Михаил Сергеевич отсутствует. – Что значит отсутствует? – рявкнул Наполеонов, пересёк решительным шагом расстояние, отделявшее его от стола секретаря, и сунул под нос юноше удостоверение: – Старший следователь по особо важным делам Александр Романович Наполеонов. Молодой человек от неожиданности подпрыгнул на своём вращающемся кресле и поднял на Наполеонова глаза изумительно-голубого цвета. – Следователь? – удивлённо пролепетал он. – Следователь, следователь, – закивал удовлетворённый его реакцией Наполеонов. – Так где ваш начальник? – Я не знаю, – пролепетал юноша. – Имя, отчество, фамилия? – Михаил Сергеевич Авдеев. – Не начальника, а ваши! – повысил голос следователь. – Лаврентий Витальевич Шелестов. – Вы кем ему приходитесь? – Кому ему? – окончательно растерялся юноша. – Авдееву. – Никем! Я его секретарь. – Так разве в обязанности секретаря не входит знание того, где в данный момент находится его начальник?