Лук этот действительно хорошо лежал в руках, но Кай хотела назвать его по-другому. Драконам она причинять вред не собиралась – особенно после того, что для нее сделал Дракон-повелитель. – Неплохо, – сказал удивленный Рен. – Что, думал, девчонки не умеют стрелять? – спросила Кай. – Я в тебе не сомневался, – ответил он. Они упражнялись до наступления сумерек, а потом решили, что луки им подходят. Кай не хотела, чтобы супруги Номура увидели волшебную чашу, и потому вышла в сад, где шепотом попросила у нее рис и наполнила им корзину. Может, она зря так таилась… ведь Номура оказались добрыми. Она была уверена, что волшебная чаша восхитит их и они и не подумают о том, чтобы украсть ее! На ужин госпожа Номура приготовила тот самый рис, которым они заплатили, а также зажарила фазана и собрала в саду свежие овощи. Эта простая еда напомнила Кай о доме. Морковь была сладкой, редис хрустящим и согревающим, а зелень в меру горькой. Фазан в печи покрылся яркой корочкой, но мясо его оказалось отменно сочным. Все эти знакомые вкусы, горящий очаг и радостный смех господина Номуры – все это согрело Кай. Ужин в доме Номура был лучше всего, что она могла бы попросить у волшебной чаши. Кай так сильно скучала по своей семье, что едва могла говорить. На следующее утро Кай проснулась под шум вонзающихся в мишень стрел. В окно она увидела Рена и господина Номуру – они вновь тренировались. Кай присоединилась к ним, а после госпожа Номура накормила их кашей и персиками. Затем господин Номура стрелой нарисовал на земле дорогу к кипарисовой роще. Теперь, когда у Кай и Рена появились луки, они были готовы отправиться к священнику. Они взбирались на гряду, а сквозь кленовые и кипарисовые деревья пробивались лучи солнца. Рен угрюмо молчал – должно быть, он представлял, какой могла бы быть его жизнь, если бы господин и госпожа Номура усыновили его. Впрочем, с тем же успехом он мог думать совсем о другом. Может, он вспоминал о том мальчике, которого убил. Кай тоже задумалась – о том, возможно ли в самом деле узнать человека, если не понимаешь, о чем он молчит. Чем выше они поднимались, тем сильнее Кай чуяла соленый морской воздух… Увидев, как море обнимает побережье, она ахнула. Кай бывала у Соленого моря лишь однажды, когда они навещали двоюродного брата отца, который был ему как родной. Кай отчетливо помнила, как они с Киши играли у воды, как волна ударила ее в грудь, как в легкие попала вода и горло задрало так, будто она разом проглотила целую ложку хрена. Кай увидела океан, и ее потянуло вперед, к его прохладе. Она никогда еще не проводила так много времени вдалеке от воды. Ноша почувствовала, что мысли Кай унеслись куда-то далеко, и остановилась. Пришлось легонько подтолкнуть ее пятками, чтобы догнать Рена. Они продолжили подниматься к вершине, двигаясь вдоль хребта. Тропа вскоре сузилась: по обе стороны от нее разверзлись обрывы. Справа зеленела долина, в которой жила семья Номура, слева шумел океан. По склону горы змеился дым – создавалось впечатление, что где-то рядом с поверхностью спят крошечные дракончики. Иногда Кай чуяла запах тухлых яиц – значит, неподалеку были горячие источники. Тропа привела их к крепкому, но потрепанному дереву, верхушка которого пострадала от молнии. Вот она, кипарисовая роща. Они как смогли привязали лошадей к дереву и продолжили подъем пешком. Тропа повернула к морю, и обрыв превратился в пропасть. Рен аккуратно шел вперед, словно сливаясь со скалой. Кай сосредоточилась на том, чтобы следовать за ним и не смотреть вниз. Когда Рен резко остановился, она чуть на него не налетела. – Что за… – выдохнул он. Кай проследила за его взглядом. В углубление в скале была встроена поднимающаяся на тонких ножках деревянная платформа. С платформы этой головой вниз свисал старик – лысый, с длинной белой бородой. Его выгоревшие на солнце штаны съехали до колен, обнажив узловатые лодыжки. Кай протерла глаза, но старик никуда не исчез. – Простите! – крикнул Рен. – Вы – Басё? Старик повернулся и окинул их взглядом. Лоб его был ярко-красным от прилившей к голове крови. Старик сложился пополам, схватился за веревку, с которой свисал, и подтянулся на платформу. – Люди называют меня разными именами, и Басё – одно из них, – ответил он. – Вам придется подняться по веревкам. Со скалы свисали три толстые веревки с узлами. Рен залез вверх по первой, дотянулся до второй и перебрался на нее, двигаясь уверенно, безо всякого страха. А ведь упади он, это был бы конец. «Ты забиралась в глотку бакэ-кудзиры, это куда страшнее», – успокаивала себя Кай. Тут хотя бы было посвежее. Она схватилась за веревку и поставила ноги на нижний узел. Веревка закачалась, но держалась крепко. Кай добралась до верха и схватилась за вторую веревку. Перебираясь на нее, она задела левой ногой скалу – вниз посыпались камешки. Кай подстерегало много опасностей с тех пор, как покинула дом, но это было страшнее всего. Слишком много времени для раздумий – вот в чем проблема. Почему священник живет не в пещере, как все остальные горные отшельники? Кай залезла на третью веревку – оставалось лишь сделать шаг до платформы. Она оценила разделяющее их расстояние и замерла. Довольно далеко. – Смотри на меня. – Рен протянул ей руку. – Не смотри вниз. В глазах его теплилась уверенность. Рен верил в то, что у Кай все получится, и это помогло ей поверить в себя. Она задержала дыхание и сделала шаг, схватившись за руку Рена. Оказавшись в безопасности, Кай тут же подошла к центру платформы. Басё тем временем исполнял какой-то дикий танец, перепрыгивая с ноги на ногу в своих соломенных сандалиях. Он походил на сказочный чайничек с ногами и головой барсука. – Елки-иголки! – произнес он. Кай рассмеялась: было в этом старике что-то располагающее, почти милое. Басё опустился на колени, и Кай с Реном последовали его примеру. Позади Кай поднималась решетчатая перегородка, которая создавала на платформе импровизированную комнату. Похоже, здесь священник и спал. «Интересно, куда он мочится? – подумала Кай, но тут же ответила на свой вопрос: – Скорее всего, с края платформы, прямо на скалы». – Почему вы висели вниз головой? – спросила она. – Чтобы догнать свои мысли, – ответил Басё, постучав пальцем по виску. – Ну или сделать так, чтобы они вывалились. Не помню точно. Что привело вас к старому Басё? – Семья Номура заверила нас, что вы эксперт по лисам, – сообщил Рен. – Ах да, резчик луков! – вспомнил Басё. – Хотя мне того и не хотелось, я намного больше, чем просто эксперт. Лисица вселилась в меня и просидела внутри три года… потом ей сделалось скучно, и она ушла. Странное было дело. Пугающее. Все это время я был в сознании и слышал ее в своей голове – она со мной спорила! Я просыпался по утрам и думал: «Хотелось бы сходить сегодня к водопаду». А лисица тут же заявляла: «Нет, глупый старик. Мы отправимся в город и украдем тофу, чтобы показать людям, какой ты дурак». Я постоянно боролся с ней за контроль. И потому не ходил, а подпрыгивал и крутился. При встречах с жителями деревни я пытался объяснить, что в меня вселилась лисица, но слова срывались с языка неразборчиво, словно накануне я порядочно выпил. Когда я уставал от сражений с лисицей, она заставляла меня горланить детские песенки, бросаться в людей четками или ходить колесом. Однажды я вошел в чужой дом и забрал тофу прямо из чашки обедающего ребенка. До сих пор ненавижу тофу. Старик зачмокал губами, как лошадь, и продолжил: – Лучше уж висеть вниз головой, чем носить в себе лисицу. Кай содрогнулась. Ей хватило и того раза, когда ее мысли слышал Дракон-повелитель, – хотя он даже не пытался ее контролировать. – Но вы смогли ее изгнать, – напомнила ему Кай. Старик Басё просиял. – О нет! Мне просто повезло. В старых сказках лисицы всегда вселяются в прекрасных молодых девушек, чтобы обманывать глупых мужчин. Правда же в том, что лисы готовы вселиться в кого угодно – мужчину или женщину, ребенка или старика. Каждое полнолуние лисица заставляла меня идти к Небесной горе – там они собирались. Однажды, когда мы танцевали в лунном свете, одна лисица решила покинуть тело мойщицы, в которую вселилась. Та легла на землю и заплакала, приговаривая: «Десять лет. Десять лет я потеряла из-за этой лисицы!» То же случилось и со мной. Прошло три года, и бесстыдница решила просто оставить меня в покое. Кай посмотрела на Рена, который слушал Басё словно зачарованный. – Господин Номура сказал, что вы их изгоняли, – проговорил Рен. – Как вы это делали? Басё склонил голову к плечу и почесал висок. – Это нелегко, – ответил он. – Какое-то время я пытался помочь тем, кого встретил на Небесной горе. Со мной путешествовал ученик. Мы ловили того, в ком сидела лисица, и связывали его. Остальные священники вечно устраивают эти представления с песнопениями, но на лисиц все это не действует. Сначала мы пытались договориться с ней. Потом – подкупить ее тофу. А если это не срабатывало, мы грозили утащить ее к водопаду. Лисицы ненавидят холодную быструю воду. – В сказках одержимых жгут огнем и делают с ними другие ужасные вещи – всё, только бы лисица ушла, – произнесла Кай. – Вы что-нибудь такое пробовали? – Нет. Это только ранило бы – или убило – самого одержимого, – ответил Басё. – Лисицы захватывают наши тела, но они все еще наши. – А можно ли убить лису? Вне тела одержимого, конечно, – уточнил Рен. Кай знала ответ на этот вопрос – не только благодаря Дракону-повелителю, но и благодаря лучникам воеводы Такаги. Но ей было интересно послушать, что скажет Басё. Ответит ли правильно? – Да, но это нелегко, – произнес он. – Уверен, вы знаете, что лисица отращивает новый хвост каждое прожитое столетие – пока не становится белой и девятихвостой. Каждый такой хвост дарит лисице дополнительную жизнь. Для того чтобы убить девятихвостую лисицу, нужно убить ее девять раз. Рен глянул на свой колчан. В нем лежало всего двенадцать стрел. – Я и рад бы болтать с вами дальше, – сказал Басё, – но мне хотелось бы знать, почему вы об этом спрашиваете. – Бэндзайтен послала меня за волшебной жемчужиной Дакини, – ответила Кай. – Я обменяю ее на душу моей сестры. Кай поведала Басё свою историю, и в глазах его заплескалась скорбь. – Мой милый мальчик. Это бесполезная затея. Пальцы Кай потянулись к волосам, которых у нее больше не было. – Я не могу не попытаться, – сказала она. – Лучше смириться со смертью сестры, – возразил Басё. – Это тоже храбро. В каком-то смысле. Его слова пронзили сердце Кай, словно стрела. Киши – ее близнец! Человек, которого она любила так сильно, как больше не полюбит никого! Но ей не стоило удивляться. Басё был священником, а они всегда твердят, что нужно отринуть все земные прихоти и наслаждения. – Я не могу этого сделать, – повторила Кай. – Вот что значит быть близнецами: мы – половинки одного целого. Басё хорошенько посмотрел на нее и вдруг смягчился. – Чем еще я могу помочь? – Где Дакини хранит свою жемчужину? – спросила Кай. – Она всегда при ней или лисица ее держит где-то в секретном месте? – В жемчужинах заключена лисья магия, – ответил Басё. – Лисы вынимают их только в одном случае – если их вызовут на охоту. В ночь полнолуния любая белая девятихвостая лисица может вызвать Дакини на битву и попытаться свергнуть ее. Кай потеряла дар речи. – То есть Дакини – это не одно существо? – Нет, Дакини – это титул лисьей главы, – пояснил он. – Я наблюдал такую охоту лишь однажды. Ровно в полночь участницы выходят сражаться, чтобы узнать, кто лучший лидер. Чем больше Кай узнавала, тем меньше у нее оставалось веры в свои силы. Разрешат ли ей вызвать Дакини на охоту? Как ей сразиться с лисицей? – Они дерутся до смерти? – спросила Кай. Ей это не нравилось. Она не смогла бы убить лису голыми руками. Да и лук ей вряд ли позволят использовать. – Нет, лисы довольно цивилизованы. Человечнее, скажем, военачальника, – ответил Басё. – Смерть на охоте – это всего лишь иллюзия. Но только самая могущественная, самая уверенная и самая амбициозная девятихвостая лиса бросает вызов предводительнице. Если она проиграет, то не только станет смертной, но и лишится всех своих хвостов. Знак ее унижения останется с ней до конца жизни. Кай вдруг вспомнила про свиток. Она достала из потайного кармана бумагу, положила на пол и разгладила рисунок. – Это охота? Рен и священник склонились над свитком, и Басё радостно рассмеялся. – Как чудесно! Интересно, кто смог это нарисовать? Тут показано, как Дакини и та, что бросила ей вызов, вынимают жемчужины и кладут их в центр поля. Потом звучит музыка. Судя по тому, как возбуждены остальные лисицы, действующая Дакини и претендентка на лисий трон охотятся в поле. Победитель забирает обе жемчужины. – Мы можем украсть жемчужины, пока они играют, – сказал Рен. Басё покачал головой: – Зайти на поле с двумя девятихвостыми лисами? Это самоубийство! Чтобы убраться с Небесной горы живыми, вам придется победить Дакини в ее игре. Лишить ее силы. Не могу предсказать, как тогда поступят остальные лисы. Они привыкли к тому, что у них есть вожак. Не знаю, сможет ли человек контролировать их с помощью жемчужины. Они замолчали. Вдалеке шумело море.