Я посмотрела на часы. Пора! Жаль, что не довелось рассказать Поли про мой готовящийся подвиг! Все мои подруги всегда крайне заняты собой! И я к этому уже привыкла. Вернее, свыклась я с этим уже… Скомканно распрощалась с Поли, оставив ту в еще большей уверенности в человеческой неблагодарности. * * * Я встала у дороги на том самом месте, где неделю назад притормозил бандит. Вот сейчас подъедет машина, откроется дверца… Нет, не так! Я сама решительно рвану на себя дверцу, героически сяду в машину… Я попыталась угадать, где скрывается оперуполномоченный Костя. У тротуара было припарковано несколько машин. Не иначе, как в одной из них устроена засада. Но все же решили не задерживать бандита тут же. Ясно, что он всего лишь мелкая сошка! Задача ставилась более сложная. Проследить его путь к логову крупного зверя! Для этого к флешке (поддельной, конечно) был прикреплен небольшой – со спичечную голову – маячок. С его помощью можно проследить путь флешки, даже если наружное наблюдение оплошает и потеряет объект из вида. Представила себе рожу бандита. Я ему гордо протяну флешку и величественно произнесу: – Передай своему боссу. Дескать, холуй ты, холуй, ничего-то от тебя не зависит… Или нет. Как-то неблагородно получится. В конце концов, какое мне дело до какого-то там бандита, чтобы его еще на место ставить. Предельно вежливо – чай не халда какая-нибудь – и опять же величественно я скажу: – Передайте, пожалуйста. Знай наших: настоящие леди с прислугой элегантно общаются. Я перебирала варианты своего краткого, но значительного выступления перед бандитом, время шло, а бандит не ехал и не ехал. Я замерзла, мне уже было не до величественных и вежливых слов. Поскорее сунуть этому гаду флешку и уйти домой – выпить горячего чая, а может, и чего-нибудь алкогольного – все же стрессовая ситуация налицо и есть повод. А через два часа стояния у дороги я уже ругала на чем свет стоит и бандита, и оперуполномоченного Костю, и, конечно, себя вместе со своим же умением попадать в идиотские ситуации. Никто не шел брать злополучную флешку. А я мало того, что стою два битых часа продуваемая всеми ветрами, но еще и открыла секрет (чужой, между прочими!) оперуполномоченному Косте, и неизвестно, что теперь будет. – Бредяшник! – сказала я, наконец, вслух и поплелась к дому. Чайник еще не успел закипеть, как в квартиру ворвался разъяренный Костя. – Почему ты покинула пост? – тараща глаза, зашипел он. – У меня все службы подняты на ноги. Мне начальство больше никогда не выделит столько людей для операции! Надо мной смеяться будут! – Какие ко мне-то могут быть претензии, – злобно оборонялась я, – откуда я тебе бандита предоставлю? Что я могу сделать, если он не явился? Героически замерзать? Возможно, я так и сделала бы, но моя смерть не принесет никому пользы. А Тоше меня будет явно не хватать. – Ну, ладно, – помягчал Костя, – давай думать, что делать дальше. – Думай не думай. Ждать надо. Что еще делать? А начальство твое должно понимать: у бандитов всегда масса причин не явиться на встречу. Догадываешься? – понизила я голос. – И тут уж мы с тобой совершенно не виновны! И я испуганно замолчала. Снова какая-то смутная догадка мелькнула в моем сознании и пропала. «Ноотропил надо попринимать, – подумала я, голова совершенно не соображает. Весь этот хаос вокруг сделал из меня тупицу. Я плыву по течению. Я делаю то, что хотят окружающие меня люди. Василий хочет, чтобы у меня жила его собака. Ирина хочет оттачивать на мне свои сыщицкие навыки. Наташка хочет, чтобы я заставила ее мужей сделать ей ремонт. Поли доказывает мне, что я творчески несостоятельная личность. Костино начальство требует предоставить им бандита для поимки. Бандиты хотят флешку. А чего хочу я? Я хочу освободиться от их желаний и снова зажить нормальной жизнью. Я хочу допереводить роман о любви. Ничего особенного я не хочу! Но как достичь этого желаемого?» – Знаешь, Костя, – сказала я вслух, – может быть, они уже достали нужную им информацию, флешка им уже не нужна и теперь просто хотят меня убрать – безвозмездно, так сказать. Но им почему-то это не удается. Костя посмотрел на меня с сочувствием и нежно погладил по голове. – Интересно, почему? – продолжала я. – Ведь я очень легкая мишень. Не Мокрухин какой-нибудь… Я осеклась на полуслове и ошеломленно посмотрела на Костю. Костя тоже потрясенно уставился на меня. * * * Итак. Костя уверяет, что не знает, кто покушается на Мокрухина. И скорее всего – действительно не знает. Но у самого-то Мокрухина должны быть догадки, да. Хотя бы какой-то алгоритм он подозревает? Мелькают же у него в голове какие-то подозрения? Вот дураки-простофили никогда не заморачиваются сложностями бытия. Ни на секунду не заморачиваются. Вот и я… В конце концов, чем я хуже? …На самом деле я тряслась, как осиновый лист, стоя перед квартирой Мокрухина. Что, несомненно, свидетельствовало о том, что я не полная идиотка! Но в тот момент меня это почему-то мало утешало. Мокрухин распахнул дверь. Его страшенный боевой пес тут же полез меня обнюхивать. – Здравствуйте, – сказала я, – я ваша соседка. Очень надо поговорить. Вот что бы я делала, если бы Мокрухин послал меня нелицеприятно? Но он этого не сделал. А вовсе даже наоборот – сделал гостеприимный жест: проходите, мол. И даже улыбнулся! Боже! Даже Мокрухину не чуждо ничто человеческое. Оказывается! Грозный мокрухинский пес следил за мной исподлобья. Но псу так положено. – Кофе? Чай? – поинтересовался Мокрухин, усадив меня в кресло. Все же к людям добрее надо быть! А не видеть в них исчадия! Пусть бы даже и в Мокрухине! Но я не стала злоупотреблять гуманизмом хозяина. Сразу перешла к делу, поинтересовавшись только именем. Мокрухин неожиданно представился Толиком. Толик – так Толик. – Толик, – все еще робея, начала я, – на вас все время покушаются. Вот и на меня в последнее время – тоже. И все никак не могут довести это черное дело до конца. Как вы считаете: почему? – А на вас-то за что? – удивился Мокрухин. Я небрежно махнула рукой: – Не совсем ясно. Но совсем неясно, почему пристрелить-то никак не могут? Уже раза три пытались – и все не могут никак. Хотя я даже не отстреливаюсь. И без охраны хожу. Легкая я мишень. А вас-то почему все никак не прикончат? – Может, выпьем тогда коньячку? – внимательно разглядывая меня, предложил хозяин дома. – А давайте! – радостно согласилась я. И пусть думает, что я не только идиотка, но еще и алкоголичка! Это полезно для притупления бдительности собеседника. Чокнулись. Я вся превратилась во внимание. Толик попросил рассказать про покушения на меня. Я изложила все в подробностях. Довольно многословно, правда. Но как тут удержаться от подробностей? Все же это эмоционально значимое событие в жизни каждого человека – покушения. – Я к вам пришла за помощью, – честно сказала я. – Не могу понять, что от меня хотят всеми этими демонстрациями? Хотели бы – пристрелили. Но, видно, не хотят. Но тогда чего хотят? И так настойчиво? Может быть, я бы уже давно пошла людям навстречу. Человек я, в сущности, покладистый. Но – теряюсь в догадках. У вас, например, есть предположения – чего от вас-то хотят? Толик Мокрухин налил еще по одной. Выпили. Помолчали. – Это очень длинный рассказ. – Мокрухин посмотрел на меня с сомнением и покосился на бутылку коньяка. Бутылка была практически полная, и Мокрухин начал свой рассказ. Начал со своего босоногого детства. Это, разумеется, не имело никакого отношения к делу, но я понимала: Толику надо объяснить – как он дошел до жизни такой. Оправдаться, вроде. Прежде всего – в своих глазах. Пьющий отец, несчастная мать… Срок по малолетке… Вышел из тюрьмы – а тут капитализм катит в глаза. Ну, и подался в бандиты – по способностям. – Что я хорошего в жизни видел? – спросил меня на этом этапе своего повествования Мокрухин. – Ни-че-го. Я кивнула. Вполне искренно сочувственно. Не петь же Мокрухину: «Любовь, комсомол и весна»? Потом Мокрухин как-то путано стал излагать свою историю. Я не спец, конечно, в бандитской жизни, может быть, она сама по себе такая путаная. Поняла только, что кто-то Мокрухина подставил, он (не по своей воле, конечно) еще кого-то подставил… И началось… Я перманентно понимающе кивала. При слове «началось» тоже кивнула. А Мокрухин вдруг взвился: – Что ты понимаешь? Сначала-то они, действительно, на меня покушались. На меня! Первый раз у них случайно не получилось. А потом они смекнули: нет никакого удовольствия меня убить просто. Двум смертям не бывать, а одной – не миновать. Так они решили меня по кусочкам разрезать. Да еще с невинными жертвами! Невинных на мою совесть повесить! Мокрухин чуть не плакал. Ей-богу! Плачущего большевика вы не видели? Ха! Плачущий бандит – покруче будет! – Я уже легальный бизнес начал. Все у меня хорошо! Было. А теперь в каждой газетенке: «На Мокрухина опять покушались…» И что? Приличные компаньоны отвалили. Приличные клиенты – тоже. А теперь они у меня бизнес отжимают. Через подставных хотят фирму мою купить по дешевке. Идея-то у меня была хорошая, честная. А не работает ни хрена из-за этих вот покушений! С Мокрухиным мы расстались практически друзьями. Но никаких прямых аналогий со своей ситуацией я из нашего разговора не вынесла. Ну, предположим, непонятные покушения на Мокрухина – это калька с непонятных покушений на меня. Предположим на минутку. Тогда получается, что кто-то хочет, чтобы я что-то сделала. Подталкивает меня, так сказать… О, Боже! Но к чему?! Фирмы у меня нет. Приличных компаньонов и приличных заказчиков – стало быть тоже. Ну, да! Они подталкивают меня к поискам Василия! Но ведь я и так его ищу! Как могу – так и ищу! Упорно довольно-таки. Тогда – что им еще надо от меня?! Опять какая-то непонятка сугубая. О-о-о! Как мне это все надоело!!! Но ясно одно: надо интенсивнее производить поиски Василия! Демонстративно интенсивнее!