Десятки тысяч людей наблюдали за происходящим. #malleusmaleficarum. Здесь были сотни комментариев, большинство из них на английском языке. — Комментарии — это ответы на то, что она сказала в начале видео. — Ты можешь перемотать назад? Но в этот момент в нижней части экрана появился мускулистый мужчина в темном костюме. Он остановился рядом с кроватью. — Это охранник… — Тихо. Слушай. — К сожалению, мне придется конфисковать ваш телефон. — Почему? — Приказ. Где же он? — Вон там, на полке. Женщина указала прямо в камеру, и охранник обернулся. — Тео… — прошептал Эрн. Он знал Тео по выступлениям в министерстве. Компетентный парень, хотя Джессика считала его самоуверенным козлом. Тео спокойно сделал несколько шагов к телефону. — Какого черта? — пробормотал Расмус. Эрну потребовалась секунда, чтобы понять, что он имеет в виду. Лора больше не лежала в своей постели, она подкралась к Тео сзади. Черные спутанные волосы упали ей на глаза. — Что она… Эрн поднест руку ко рту. Это произошло быстро. Рука Тео потянулась к телефону, и движение резко останавилось. Выражение его лица из самоуверенного превратилось в растерянное, и мгновение спустя темно-красная жидкость начала брызгать из его шеи. А потом в кадре осталась одна только Лора Хелминен с холодной ухмылкой на лице. Malleus Maleficarum. 104 На мгновение в комнате стало так тихо, что Джессика снова услышала шелест пламени, танцующего на кончиках деревянных факелов. Запах керосина напомнил ей о детстве, об асфальте, плавящемся в жару. — Mater pythonissam, — произнес Роджер Копонен, кланяясь старухе. Затем он перевел потрясенный взгляд на Джессику. Джессика почувствовала, как ее тело снова обмякло, как будто через него прошел токсин. — Ты… убил свою жену? — прошептала Джессика и сглотнула. У нее онемело горло. — Почти так. Я решил ее судьбу, отказавшись следовать за Камиллой. Принять крещение. Джессика попыталась вырваться из своих пут. Она напрягла мышцы изо всех сил, но ее руки и лодыжки были крепко прикованы к деревянному стулу. Страх прорвался сквозь обезболивающее лекарство. — Все это может показаться немного странным, дорогая Джессика… — начала Камилла Адлеркройц, затем жестом указала на ряд людей, стоящих позади Роджера Копонена. — На самом деле тебе вовсе не обязательно понимать, чего мы надеемся достичь: понимание наших учений требует многих лет напряженного изучения. — Но… — Мир, в котором мы живем сегодня, пытается заставить замолчать тех, кому Бог послал дар открытого ума. А как известно, подлинная способность мыслить критически и творчески, видеть сквозь туман — это угроза организованному обществу. Общество хочет навесить на этих людей ярлык сумасшедших: им ставят диагнозы и дают лекарства, замедляющие их мышление. Работа всей моей жизни заключалась в том, чтобы использовать их потенциал, а не оставлять их гнить в больницах и пренебрегать ими в домах родственников. Джессика ощутила соленый привкус: это была слеза в уголке рта. Костлявая рука старухи вытерла ее. Джессика почувствовала себя в ловушке. Она ощущала покалывание в спине и крошечные разрывы молний в нервных окончаниях мышц ног. Теперь она видела отблеск в свете горящих факелов. Это кинжал. — Я что, седьмая жертва? Последняя ведьма? — удивилась Джессика. — Кто? Ты? — не менее удивленно спросила Камилла Адлеркройц. — Ты все еще не понимаешь, зачем мы все это сделали? Дышать становилось все труднее и труднее. Ноздри Джессики были наполнены слизью, а в горле стоял огромный комок. — Я спасла десятки душ, Джессика. Не давала их умам быть отравленными. Я позаботилась о том, чтобы ни одна жизнь моего пациента не была омрачена диагнозом, поставленным так называемым экспертом в этой области. Никто не заслуживает ярлыка душевнобольного. Даже те, кто отвернулся от меня, как твоя мать и Роджер. — Моя мама… — тихо произнесла Джессика, но голос у нее сорвался из-за комка в горле. — Луомы были нашими лучшими врачами в клинике «Лучшее Завтра» в течение многих лет. Но они потеряли свою власть, они продали свои души фармацевтической промышленности. Как и Альберт фон Бунсдорф. Они все заслуживали смерти. Но они умерли не напрасно. Это благодаря им ты здесь. — Что? — прошептала Джессика и начала плакать. Камилла Адлеркройц опустила подбородок на грудь, и на мгновение показалось, что она молится. Затем она встала и подняла руку в воздух. Detego. По очереди все обнаженные фигуры, стоящие полукругом, сняли маски. Гладко выбритый мужчина с родимым пятном на лбу. Торстен Карлстедт. Кай Лехтинен. Роджер Копонен… Темноволосая красивая женщина, которую Джессика не узнала. Вероятно, та самая, котораяй вчера вечером постучала в витрину магазина Ирмы Хелле и убила ее. И последний… — Прости, Джессика, — сказал Микаэль, скрестив руки на груди. Джессика не могла дышать. Они говорили, что есть кто-то рядом с ней, кто знает все. Кто наблюдает и контролирует происходящее. Она чувствовала себя полной идиоткой. Внезапно все стало чертовски очевидным. Счетчик воды, пистолет, записная книжка. Мике давил на Эрна, чтобы задержать Карлстедта и Лехтинена. И то, как Мике после их двухчасовой встречи в гостиничном номере позавчера вечером захотелось прокатиться с Джессикой. Чтобы убедиться, что она будет первым детективом на месте преступления в Кулосаари. — Помоги мне, Мике, — тихо попросила Джессика, когда шок постепенно перешел в гнев. Но слова казались бессмысленными, когда слетали с ее губ. — Вытащи меня отсюда, чертов ублюдок! — закричала она. Микаэль смотрел на нее не моргнув глазом. — Джессика, друг мой. Наше путешествие заканчивается здесь, но твое будет продолжаться. — Какого черта, Мике? Ты что, с ума сошел? Это ты убил… — Успокойся, Джессика, — сдержанно улыбнулась Камилла, затем повернулась и подошла к красному одеялу. В свете факелов ее кожа казалась сюрреалистичной, как причудливая фигурка папье-маше. Обнаженное тело Камиллы Адлеркройц склонилось над одеялом, ее черные ногти вцепились в него, и через мгновение под ним обнаружились две обнаженные фигуры. Джессика в ужасе заорала. — Кинжал для них. Совсем не для тебя, Джессика, дорогая, — заверила ее Камилла Адлеркройц и с трудом поднялась на ноги. — Твоя судьба — не умереть, а продолжать жить даже после того, как мы все умрем. — Юсуф! Нина! — крикнула Джессика, но никто ей не ответил. Они оба лежали без сознания, с закрытыми глазами, на том же холодном каменном полу, который Джессика ощущала подошвами своих ног. — Мария заказала пять прекрасных платьев, Джессика. Совершенно таких же, как то, в котором твоя мать была одета на своем первом гала-концерте. Конечно, Мария не знала, что я, пожилая дама по соседству, буду делать с платьями, но она согласилась помочь мне. — Нина, проснись! Юсуф… — Джессика запиналась, но в глубине души понимала, что это бесполезно. Внезапно над головой раздался беспорядочный грохот. Микаэль посмотрел на потолочные балки. — Они здесь. — Книга. Твоя мать хранила ее в сейфе, — сказала Камилла Адлеркройц и улыбнулась Джессике. — Найди ее. Джессике хотелось закричать, чтобы полиция обязательно нашла это место, которое должно быть в подвале большого деревянного дома. Но голос застрял у нее в горле. Ни один из голых людей, стоящих в полукруге, не подал ни малейшего знака, что пытается убежать. Джессика снова увидела блеск кинжала, на этот раз в руке старухи. — Мы останемся здесь. Ты пойдешь дальше. Потому что, как и твоя мать, ты, Джессика фон Хелленс, — mater pythonissam. Джессика услышала, как люди позади нее начали петь. Мелодия, которую она смутно откуда-то узнала. Затем где-то рядом раздался звук металла, погружающегося в плоть. Слезы текли по ее щекам. Тепло разлилось по ее телу, и она закрыла глаза. Это песня, которую мама пела в то утро. Respice in speculo resplendent, Джессика. 105 Джессика открыла глаза, но не повернулась к мужчине, который только что вошел в зал. Она ждала, когда ее ноздри уловят аромат его сладкого лосьона после бритья. — Зесика, — позвал Коломбано. В его голосе слышалась нотка сарказма, вероятно, в попытке скрыть удивление и замешательство. Джессика открыла глаза и обернулась. Коломбано смотрел на нее, глубоко засунув руки в карманы брюк цвета хаки. Его белая рубашка была расстегнута почти до пупка.