– Можешь уделить мне минутку? – Я ничего не покупаю, – отрезал Стрини, даже довольно грубо. – О, нет-нет, я не собираюсь тебе ничего продавать, – успокоил его Батиста Эрриага. – Я хочу сделать тебе подарок. – Послушай, мне это неинтересно. Я просто хочу спокойно поесть. Эрриага снял кепку и провел по ней рукой, как будто счищая невидимые пылинки. Сказать бы этому дураку, как противно ему здесь находиться, как он ненавидит кафешки, где подают жирную еду, от которой поднимается давление и повышается уровень холестерина в крови. Как ненавидит детей, мамаш и папаш, которые обычно ходят по таким местам, – не выносит гвалта, жирных рук, смехотворного счастья тех, кто рожает детей в этом мире. Но после того, что случилось вечером, после того, как полиция нашла останки молодой немецкой пары, путешествовавшей автостопом, он был вынужден решиться на крайние меры, ведь все его планы оказались под угрозой. Выложить бы все начистоту идиоту, сидящему напротив, – но вместо того он произнес только: – Леопольдо, послушай меня… Услышав, как его назвали по имени, Стрини застыл с бутербродом в руке: – Мы знакомы? – Ты мне знаком. У Стрини появилось нехорошее предчувствие, ситуация ничего доброго не сулила. – Какого хрена тебе от меня надо? Эрриага положил кепку на стол и скрестил руки на груди. – Ты отвечаешь за ЛТА, Лабораторию технологического анализа при квестуре. – Послушай: если ты журналист, то не на того напал – из меня не вытянешь никакой информации. – Разумеется, – подхватил Эрриага, делая вид, будто его восхищает принципиальность эксперта. – Знаю: у вас на этот счет строжайшие правила – и знаю также, что ты никогда их не нарушишь. Только вот в чем дело: я не журналист и мне ты расскажешь все по собственной доброй воле. Стрини искоса взглянул на незнакомца, сидящего перед ним. Он что, белены объелся? – Я даже не знаю, кто ты такой, с какой стати я буду делиться с тобой засекреченной информацией? – Потому что с этого момента мы – друзья, – проговорил Эрриага с самой любезной из своих звериных ухмылок. Эксперт невольно расхохотался: – Слушай, красавчик, шел бы ты в задницу, понял? Эрриага скорчил обиженную гримасу: – Ты пока этого не знаешь, но дружить со мной выгодно. – Мне не нужны деньги. – Я и не говорю о деньгах. Ты веришь в рай, Леопольдо? Стрини потерял терпение. Положил на тарелку недоеденный бутерброд и поднялся со стула. – Я все же служу в полиции, идиот. Одно слово – и тебя арестуют. – Ты любил твою бабушку Элеонору? Стрини замер: – При чем тут это? Эрриага сразу отметил: достаточно было назвать ее, как эксперт ЛТА присмирел. Значит, Стрини хочет больше об этом узнать. – Девяносто четыре года… Долгая жизнь, правда? – Да, конечно. Эксперт заговорил иначе: податливым, смущенным тоном. Эрриага выпустил когти: – Если не ошибаюсь, ты был ее единственным внуком и она тебя очень любила. Ее мужа, твоего деда, тоже звали Леопольдо. – Да. – Она пообещала, что когда-нибудь ты унаследуешь домик в Ченточелле, где она жила. Три комнаты, подсобные помещения. И еще она скопила немного денег. Тридцать тысяч евро, так? Стрини, бледный, с выпученными глазами, казалось, потерял дар речи: – Да… Нет, но… Не помню… – Как же не помнишь? – Эрриага разыграл возмущение. – Благодаря этим деньгам ты смог жениться на девушке, которую любил, и вы стали жить в доме бабушки. Жаль только, что ради всего этого тебе пришлось отнять у старушки жизнь. – Что за хрень ты несешь? – Стрини в бешенстве схватил его за руку. – Бабушка умерла от рака. – Знаю, – кивнул Эрриага, глядя прямо в его пылающие гневом глаза. – Диметилртуть – интересное вещество: достаточно, чтобы несколько капель попало на кожу, и оно проникает сквозь мембраны клеток, запуская необратимый канцерогенный процесс. Конечно, приходится несколько месяцев потерпеть, но дело верное. Впрочем, терпением ты не отличаешься, недаром решил опередить Божий промысел. – Ты откуда… Эрриага стряхнул с себя его руку: – Уверен, в глубине души ты искренне полагал, что девяносто четыре года – вполне достаточный срок. Тем более что милая Элеонора уже не могла обслуживать себя и тебе, как наследнику, пришлось бы ухаживать за ней, тратить силы и деньги. Стрини был сам не свой от страха. – Учитывая возраст покойницы, врачи не стали углубляться в причины, вызвавшие рак. Никто ничего не заподозрил. Поэтому я знаю, о чем ты сейчас думаешь: о том, что ты никому об этом не рассказывал, даже своей жене. Но я бы на твоем месте не слишком ломал голову над тем, откуда об этом знаю я. И поскольку неизвестно, доживешь ли и ты до девяноста четырех лет, советую тебе не тратить времени зря. – Ты меня шантажируешь? Эрриага подумал, что Стрини не так уж и умен, раз ему приходится растолковывать такие очевидные вещи. – Я уже говорил вначале, что хочу сделать тебе подарок. – Он помолчал. – Этот подарок – мое молчание. Стрини перешел к практической стороне дела: – Чего ты хочешь? Батиста порылся в кармане, вынул листок бумаги, ручку и записал номер телефона. – Можешь звонить мне в любой час дня и ночи. Мне нужно знать заранее все результаты анализов ЛТА по делу Римского монстра. – Заранее? – Именно так, – кивнул Эрриага, поднимая взгляд от листка. – Почему заранее? Теперь началось самое трудное. – Потому что я могу попросить тебя уничтожить улики. Эксперт откинулся на спинку стула, поднял глаза к потолку: – Черт, ты не можешь требовать от меня такого. Эрриага оставался невозмутимым. – После смерти бабушки ты хотел кремировать тело, правда? Но Элеонора была так набожна, что приобрела нишу в склепе на кладбище Кампо Верано. Какая выйдет неприятность, если кто-нибудь эксгумирует тело и начнет искать следы столь необычного яда, как диметилртуть. Я даже уверен, что к тебе обратятся за консультацией, ведь в лабораториях ЛТА несложно найти подобные вещества. – Заранее, – согласился Стрини. Эрриага одарил его еще одной из своих знаменитых ухмылок гиены: – Рад, что мы так быстро друг друга поняли. – Он взглянул на часы. – Думаю, тебе пора: работа ждет. Леопольдо Стрини на мгновение заколебался. Потом встал и пошел к кассе оплатить счет. Эрриага был настолько доволен, что встал со своего стула и пересел на место эксперта. Схватил недоеденный бутерброд с котлетой и уже собирался откусить кусок, плюя на холестерин и высокое давление, когда его внимание привлек телевизор с выключенным звуком. В этот момент показывали, как комиссар Моро делает заявление перед толпой журналистов, в двух шагах от того места в лесу, где нашли скелеты. Со вчерашнего вечера Эрриага видел эту сцену раз десять, поскольку по телевизору ее то и дело передавали. Но до этого момента он не обращал внимания на то, что происходило за спиной комиссара. На заднем плане молодая женщина в полицейской форме перекрестилась наоборот – справа налево, сверху вниз. Он знал, кто эта женщина. Три года назад она была одной из главных фигур в очень важном расследовании. Какого черта она делает? Зачем этот жест?