– Странно, как люди ведут себя перед смертью, ты не замечала? Девушка в Остии кричала, просила парня не резать ее. Но я велел ему сделать это, и он сделал. По-моему, он ее не любил… А полицейская, Пия Римонти, меня поблагодарила в конце. Да, сказала «спасибо», когда я устал ее мучить и сообщил, что сейчас убью. Живо представив себе эту сцену, Сандра пришла в ярость. – Немку я даже не помню. Она умоляла на своем языке, но я не понимал. Только потом узнал: она хотела мне сказать, что ждет ребенка. А Макс… Сандра не была уверена, что хочет знать, как он умер. Слеза скатилась у нее по щеке. Виктор это заметил. – Как можешь ты плакать по нему? Он тебе изменил с проституткой. Тон его разозлил Сандру. – Тебе понравился рассказ о том, как я сбежал из домика в Сабаудии? У Ани буйная фантазия. За эти годы она перевоплощалась во многих женщин, обманывая мужчин, которых встречала. Мина – персонаж, который ей лучше всего удается. Ей нравится гулять с мужчинами, она бы и продолжала в том же духе, если бы я не вернулся. Тем временем Сандре удалось сдвинуться на метр. – Переменив пол, она думала, что избавилась от меня. Но время от времени я возникаю снова. Сперва – только мыслью, голосом у нее в голове. Как-то ночью она была с клиентом, и когда я возник и увидел эту сцену, то завопил и облевал ему отросток. – Виктор рассмеялся. – Видела бы ты, как его перекосило, с какой рожей он удирал. Хотел побить меня, но пусть бы только попробовал: я бы его прикончил голыми руками. Тот тип никогда не узнает, как ему повезло. Сандра не была уверена, что Виктор будет еще долго делиться впечатлениями. Нужно было что-то делать, минуты шли, и никто не спешил на помощь. Входная дверь уже находилась в нескольких шагах. Если она выбежит на лестницу, Виктор, несомненно, догонит ее, но она может закричать: вдруг кто-нибудь услышит. – На самом деле я не хочу тебя убивать, но должен. Потому что каждый раз, когда я это делаю, Аня пугается и оставляет мне больше простора. Уверен, со временем снова останусь только я, Виктор… Знаю, все предпочитают мою сестру, но я обнаружил, что внимание к себе можно привлечь и кое-чем другим… Страхом. Страх ведь тоже чувство, правда? Сандра бросилась к двери. Виктор не ожидал этого, но успел преградить ей дорогу. Сандра его оттолкнула, но он крепко схватил ее за руку. И она потащила его за собой по коридору, а он не переставая колотил ее кулаком по спине. – Тебе не уйти отсюда, никто не может уйти отсюда, кукла! Сандра открыла входную дверь и выскочила на лестницу. Хотела закричать, но прервалось дыхание. От паники, не от бега. Виктор швырнул ее на пол, она ударилась затылком и почти потеряла сознание. В глазах у нее помутилось, но все же она увидала, как Виктор зашел обратно в квартиру. Куда, зачем? Сандра попыталась приподняться, но снова упала и ушибла висок. На глазах выступили слезы. Через жидкую беловатую пелену она увидела, что Виктор возвращается, с лицом, искаженным от гнева. Он ходил за ножом. Сандра закрыла глаза, ожидая первого удара. Но вместо того чтобы почувствовать боль, услышала визгливый женский вопль. Подняла веки, увидела, что Виктор лежит на полу. Его крепко держит какой-то мужчина. Монстр извивался, отчаянно кричал, но мужчина не отпускал его. Женский визг сменился низким мужским воем, потом снова воплем на высокой ноте. Это вселяло леденящий ужас. Мужчина повернулся к Сандре: – Все в порядке? Она попыталась кивнуть, но не была уверена, что это у нее получилось. – Я – пенитенциарий, – успокоил ее Клементе. Сандра не знала его ни в лицо, ни по имени, но тут же ему поверила. Клементе ударил Виктора кулаком, и тот наконец замолчал. – Уходите отсюда, – попыталась сказать ему Сандра еле слышным голосом. – Полиция… ваш секрет… Клементе всего лишь улыбнулся. Только тогда Сандра заметила нож у него в груди. 11 Добравшись до Трастевере, Маркус не смог пробиться сквозь полицейский кордон. Он остановился у края ограждения, смешавшись с зеваками и фотокорреспондентами, которые слетелись на место происшествия. Никто точно не знал, что произошло, но слухи распространялись. Кто-то рассказывал, что агенты недавно вывели из дома мужчину в наручниках и что полицейские из ЦОС ликовали, когда усаживали его в машину, которая отъехала на полной скорости, сопровождаемая салютом проблесковых маячков и хором сирен. Но Маркус разглядел, как Сандра, поддерживаемая двумя парамедиками, на своих ногах прошла к машине «скорой помощи». Что-то с ней случилось, понял пенитенциарий, но она серьезно не пострадала. Маркус вздохнул с облегчением, но оно продлилось недолго. По лестнице спустились санитары с носилками. На носилках лежал человек с дыхательной маской на лице. Клементе. Откуда он узнал о Сандре? Маркус никогда ему о ней не говорил… Он увидел, как Клементе занесли во вторую машину «скорой помощи», которая, однако, не отъезжала. Почему они не едут? Чего ждут? Машина все стояла с закрытыми дверцами. Внутри происходило какое-то движение. Наконец машина тронулась с места, но с выключенной сиреной. Маркус понял, что друг не выкарабкался. Ему хотелось плакать, проклинать себя за то, как они расстались в последний раз. Но вместо этого, к своему великому изумлению, он стал вполголоса молиться. Прямо здесь, посреди толпы, но никто даже не посмотрел на него. У всех были другие заботы. Впрочем, ему не привыкать. Я невидим, напомнил он себе. Я не существую. Чтобы преподать пятый урок, Клементе явился к нему домой далеко за полночь, без предупреждения. – Мы должны пойти в одно место, – объявил он, ничего не объясняя. Маркус поспешно оделся, и они вместе покинули мансарду на улице деи Серпенти. Долго блуждали пешком по опустевшему центру Рима. И наконец оказались перед входом в старинный дворец. Клементе вынул из кармана тяжелый ключ из вороненой стали, очень старый, открыл массивную дверь и пропустил Маркуса вперед. Помещение было просторным, там, как в церкви, царила тишина. Свечи, расставленные в ряд, показывали путь вверх по лестнице из розового мрамора. – Пойдем, – прошептал Клементе. – Другие уже собрались. «Другие? Кто это – другие?» – задался вопросом Маркус. Они поднялись по величественной лестнице и попали в широкий коридор: фрески на его стенах изображали какие-то сцены, и Маркус не сразу смог распознать сюжеты. Потом догадался, что на фресках изображены самые яркие эпизоды Евангелий. Воскрешение Лазаря, брак в Кане Галилейской, крещение Иисуса… Клементе проследил за его любопытным взглядом. – Здесь как в Сикстинской капелле, – поспешил он с объяснением. – Там фреска Микеланджело «Страшный суд» служит для того, чтобы предостеречь и наставить кардиналов, собравшихся на конклав для выборов нового папы, указать им на сложность возложенной на них задачи. Здесь сцены из Евангелия преследуют ту же цель: напомнить тем, кто проходит по этому коридору, что миссия, назначенная им, должна быть выполнена только согласно воле Духа Святого. – Какая миссия? – Ты увидишь сам. Вскоре они подошли к мраморной балюстраде с колоннами, окружавшей расположенный внизу просторный зал. Но прежде чем Маркус успел заглянуть вниз, Клементе привлек его к себе со словами: – Мы должны оставаться в тени. Они укрылись за колонной, и только тогда Маркус смог увидеть, что происходит внизу. В зале было двенадцать исповедален, поставленных в круг; посередине – большой позолоченный подсвечник на пьедестале. На нем – двенадцать зажженных свечей. Двенадцать – число апостолов, тотчас же отметил Маркус. В скором времени в зал начали входить мужчины в темных плащах, закрывавших лица. Проходя мимо канделябра, двумя пальцами гасили свечу. И рассаживались по исповедальням. Процедура продолжалась до тех пор, пока не осталась гореть одна свеча и не осталась пустой одна исповедальня. Никто не погасит свечу Иуды, сказал себе пенитенциарий. Никто не займет его место. Этот единственный огонек только и горел в зале. – Служба Сумерек, – пояснил Клементе вполголоса. – Так называется ритуал, при котором ты присутствуешь. Когда все собрались и расселись по местам, вошел еще один участник литургии, в алом атласном плаще с капюшоном. Он нес большую свечу, очень яркую, тут же разогнавшую тени. Поставил ее на канделябр, на самый верх. Свеча символизировала Христа. В этот момент Маркус понял, где они находятся. В Судилище душ. Рассказывая об Архиве грехов, который хранят пенитенциарии, Клементе объяснял, что по поводу самых тяжких – смертных – грехов необходимо созывать соответствующий судебный орган, состоящий из высших прелатов, но также и из простых священников, выбранных по жребию: вместе они решат, дать ли кающемуся отпущение грехов или отказать в нем.