Получилось, что командные соревнования стали этаким отбором кандидатов, и требовалось пройти до финиша независимо от показанного результата. Хм, другим соискателям организаторы придумают что-то новенькое – уверен! А сейчас мне предстоит пройти круг с барьерами на лошади. И вот незадача, открывать личное первенство выпало именно мне, так жребий повернулся. Сижу на лошади и надеюсь, что не ударю в грязь лицом (в прямом смысле этого слова). – Старт! – отмахнул флажком подпрапорщик. Решил не разгоняться на коне, а брать барьеры на средней скорости. Да, сумел пройти этот этап, действовал словно в трансе, от всего отрешившись и вспоминая наставления конюха. Пару бревен конь сбил в прыжке, не хватило ему прыти, а точнее, скорости. Тем не менее я остался доволен, чего не скажешь о зрителях и ядовитых ухмылках курсантов. – Как? – спросил у Зухры, после того как спешился и взял коня под уздцы. – Честно? – уточнила та и покачала головой. – Все настолько плохо? – Много ошибок сделал, времени затратил несоизмеримо с расстоянием, а пару раз оказывался на грани, чтобы не упасть, – разложила мое выступление Зухра. Ничего ей не ответил, сам вижу, как молниеносно курсанты проходят это испытание. Лошади несутся стремительно, прыгают высоко. Как уже и догадывался, по результатам этого заезда я откатился на последнее место в рейтинге претендентов на выигрыш. Перед трибунами, где сидят зрители, установлены два щита с информацией. На одном показаны рейтинги и ставки в тотализаторе, на втором текущее положение дел. Моя фамилия и там, и там занимает крайние позиции – если в тотализаторе значится на первом месте, то в табели соревнований красуется на последнем. – Удача – еще не все, личное первенство все на места расставит! – хмыкнул кто-то из стоящих рядом курсантов. Понимаю, что «камень в мой огород», но отвечать ничего не стал. Завтра соревнования на саблях, а там могу и вовсе в первом круге вылететь. И все же надеялся достойно пройти испытания. – Чурков, к полковнику, – подошел к нам подпрапорщик. Отправился в офицерскую палатку, гадая: для чего потребовался директору школы? – Разрешите? – спросил, отодвинув полог. – Угу, проходи, – кивнул полковник и указал на табурет перед столом: – Присаживайся. Сел, с любопытством осматриваясь. Условия походные, но обставлено все со вкусом. В изголовье кровати висит иконка, рядом стоит тумба, на которой открытая книга и лампадка. Есть вешалка с одеждой и приличных размеров сундук, как понимаю, с личными вещами. – Иван, с тобой поговорить хотят, но данный разговор или переговоры должны не выйти отсюда. Слово можешь дать? – посмотрел на меня полковник. – Семен Михайлович, – раздумчиво ответил, решив назвать своего собеседника по имени-отчеству, – в определенной мере нахожусь сейчас на службе, – дотронулся до вышитых букв на груди. – Вы же мой непосредственный командир, и ваши приказы не обсуждаются. – Хм, – озадачился полковник, а потом спросил: – И если вдруг решу тебя отчислить как не справившегося с одним из состязаний, ты тоже не станешь возмущаться? – Не имею права, – спокойно ответил. – Хотя и не соглашусь с такой трактовкой. – Но ты же преодоление препятствий верхом проиграл всем, заняв последнее место! – усмехнулся полковник, которого наша беседа явно забавляла. – Но дистанцию преодолел, – возразил я. – Не всегда следует основываться на скорости, главное – выполнить поставленную задачу. Не так ли? – Не спорю, да и допущен ты к следующему этапу и даже если и его проиграешь, то дальше пройдешь. Но шансы получить звание охранителя снизятся до минимума. Это я тебя предупреждаю. – Сам понимаю, – согласно кивнул я, хотя и надеюсь на личные единоборства, упражнения с ножом (пока не знаю, какие они будут) и стрельбу. – Ладно, с тобой решили несколько важных господ переговорить, сейчас их приглашу, – сказал полковник и вышел из палатки. Не понравился мне такой подход к делу, ох не понравился. Проверил засапожный нож и ругнулся про себя, что револьвер не зарядил. Не думаю, что дело дойдет до радикальных мер, но подобные беседы мне не по нутру, внутри пружина сжалась: предчувствия плохие. Отодвинув полог, в палатку вошли два человека. Они явно имели прямое отношение к спецслужбам, глаза холодные и жесткие, движения плавные и уверенные. Один сел на сундук чуть позади меня, второй же обошел и встал напротив, заставляя смотреть снизу вверх. Хм, приемчики знакомы. С интересом жду развития событий, почему-то успокоившись. Данным господам лет по тридцать пять, находятся в отличной физической форме, и совладать с ними вряд ли смогу, даже имей заряженный револьвер. Хотя блефануть можно при необходимости. Э-э-э, нет, и блеф тут не пройдет, заломают на раз, да и пули не испугаются. – Ничего узнать не желаете? – спросил стоящий напротив. – Нет, встречу вы назначили, следовательно, и не мне интересоваться, по какому поводу. Господа переглянулись, а потом сидящий на сундуке начал задавать вопросы. Увы, ничего не разобрал, если не считать, что языки смог идентифицировать. Немецкий, английский и арабский, в последнем не уверен, его слышать приходилось не раз, но там все больше специфические словечки произносились, и то пополам с русским матом. – Или хорошо собой владеет, или и в самом деле не понимает, – сделал вывод один из господ. – Вениамин Николаевич, а если по душам поговорить? – спросил сидящий на сундуке. – Не спеши, Коля, Ваня нам и так все расскажет. Правда? – посмотрел на меня господин и вытащил из кармана портсигар: – Не желаешь? – протянул мне. – Благодарю, пока не хочу, – отказался я, а потом сказал: – Насколько понимаю, проверяете, не шпион ли я. Если задуматься, то никак не могу подойти под данное определение: происхождение понятно, документы в порядке, проверить ничего сложного. К чему это все? – Коля, прогуляйся, – задумчиво хмыкнул Вениамин Николаевич и присел напротив, пододвинув к себе пепельницу. Напарник господина бесшумно поднялся и без разговоров покинул палатку. Я же пытался вспомнить, какое подразделение в моем мире отвечало за борьбу с иностранными шпионами. Кроме особого отдела Департамента полиции, охранного отделения и отдельного корпуса жандармов, ничего не припоминал, но они все стояли на страже внутренней политики и осуществляли надзор за подданными. А вот контрразведка появилась значительно позже. Хотя в данном мире вполне вероятно, что орган по борьбе с иностранными агентами уже работает. – Позволь представиться, Вениамин Николаевич Ларионов, ротмистр жандармского управления, – закурив, сказал мой собеседник. – Ты же Иван Макарович Чурков, стремительно ворвавшийся с столичную жизнь и буром прущий вперед. Правильно? – Не могу подтвердить, – улыбнулся я, чуть расслабившись: жандармское ведомство никоим боком не могу заинтересовать, правда, неясен позыв с проверкой на знание иностранных языков. – Чего не можешь подтвердить? – удивился ротмистр. – Вам могу на слово поверить, а про себя – буром не пру, – чуть улыбнулся я. – Ха! Ты парень не промах, в карман за словом не лезешь. – Он покопался в кармане, а потом выложил на стол и пододвинул ко мне жандармское удостоверение и бляху: – Читай, чтобы с первым вопросом разобраться. Глянул мельком – действительно ротмистр из жандармерии Москвы. Впрочем, ставить под сомнения его слова я не собирался. – Так и со вторым вопросом все ясно, – пожал я плечами. – Стечение обстоятельств – и оказался в Москве. Прикинул, как построить карьеру, опираясь на свои возможности, и оказался здесь. Так что ничего странного. В политических движениях не состою, ни за кого не агитирую, власть уважаю. – Складно, – склонил голову жандарм в идеальном костюме и, выпустив дым, стряхнул пепел в пепельницу. – Но как-то не верится, чтобы сельский паренек мог стрелять с двух рук и побить курсантов школы, в драке используя приемы и методики из различных бойцовских направлений. Опровергнешь? – Это у меня в голове, – постучал я по виску. – Как и лекарство для Марии Александровны, прямо озарило и не отпускает. Одного боюсь: как бы знания не улетучились и ни с чем мои мозги не оставили. Ротмистр задумался. Не менее минуты молча меня изучал, а потом прищурился и сказал: – Мне необходимо решить – благонадежен ты или нет. Как бы ты на моем месте поступил? – Наблюдал бы за развитием ситуации и собирал факты и доказательства. А потом уже вывод сделал, но на такой разговор не отважился бы. – Умен, – кивнул ротмистр и постучал костяшками пальцев по столу, – ничего не скажешь. Признаю, визит оказался неподготовленным. – Он встал и сделал шаг по направлению к выходу, но потом резко обернулся и спросил: – Иван, ты хочешь навредить Российской империи? – Нет, – коротко ответил. – Надеюсь, если и встретимся, то по одну сторону баррикад, – задумчиво сказал жандармский ротмистр и, не ожидая ответа, вышел. Медленно я достал из кармана пачку папирос и закурил, озадаченный таким разговором. С наскока же пытались «колонуть», на испуг брали, явно подставлялись и давали возможность к побегу. Попытались разыграть старейшую схему «плохой – хороший полицейский». Ротмистр задавал вопросы то в лоб, то завуалированно. Хм, а похоже, они просто не понимают, кто я такой, и ломают головы, но есть еще какие-то факторы, и жандармы находятся в цейтноте! Нет у них времени, а то стали бы действовать именно так, как я и предположил. Черт! Забыл у него поинтересоваться: а не его ли люди за мной следили? – Поговорили? – заглянул в палатку полковник и предупредил: – Еще пара человек с тобой познакомиться желает. Ответить ничего не успел, Семен Михайлович исчез, а на его месте показался дородный мужик с окладистой черной бородой и массивными перстнями на пальцах. – Мне нужен охранитель, три тысячи в год и довольствие. Сам я купец первой гильдии Парфенов Кузьма Петрович. Согласен? – с ходу заявил купец. – У меня нет звания охранителя, – чуть развел я руками, – согласиться пока никак не могу, да и обязанностей не знаю. – Пять тысяч! – сел он напротив меня и кулаком по столу грохнул. Блин, как только стол выдержал? Да такому представителю купечества никакой охранитель не нужен, двинет кулаком оппонента – и можно молебен заказывать. Минут пять отнекивался и пообещал подумать, если звание получу. Непонятен этот персонаж, силен, при деньгах, чувствуется, что и черта не боится. На хрена ему я? Если только для престижа, но мог бы нанять родовитого и титулованного выпускника. Следующим визитером оказалась дама. Давать оценку возраста неэтично, но она явно годилась мне в матери или даже в бабушки. Но бриллиантами сверкала, глазки из-за раскрытого веера строила напропалую, и такое чувство, что готова меня прямо в офицерской палатке изнасиловать. Княгиня пообещала снять, а впоследствии и выкупить для меня квартирку, обеспечивать всем и вся, но оплату посулила пару тысяч, без учета подарков. Охранять ее необходимо в основном по ночам: очень она темноты боится и переживает, что в ночи явится злобный маньяк. Меня чуть смех не разобрал, право слово! Никогда не приходилось слышать, как престарелые дамочки совращают молоденьких любовников. Ушла от меня княгиня в гневе: осторожно ей намекнул, что на подобную работу идти не собираюсь и она может на мои услуги не рассчитывать. Зашедший сразу после дамы полковник отер бисерки пота на лбу и полез в сундук, из которого достал початую бутыль коньяка и два стакана. Молча разлил по половине и кивнул мне: – Пей – заслужил! Ну, хоть и на голодный желудок, но от угощения отказываться не стал. Не хватало еще мне директора школы против себя настроить. – Иван, тебе Петр Евграфович велел кланяться и передать на словах, что поставил тысячу рублей на твою победу. – Победу? – обескураженно произнес я. – Ага, – потер полковник переносицу, – сам в раздумьях. Ставки сейчас небывалые, ставят как против, так и на тебя. Если займешь одно из первых трех мест, то куш сорвешь приличный. И вот еще что, Олесь привет передал и просил не обижаться, дела у него важные. Со своей стороны – подтверждаю, но, извини, рассказать не могу. На этой ноте мы с полковником простились, отправился я в свою палатку, надеясь, что ужин меня дожидается. На лагерь уже ночь опустилась: долго я проторчал за разговорами и, самое-то печальное, ни хрена не понял. Нет, про княгиню все понятно, тут без вопросов. В какой-то степени и про купца можно так же сказать, но вот действия жандармов и самого полковника с картиной как-то не вяжутся. Около моей палатки установлена еще одна. Было обрадовался, что Олесь вернулся, хотя и понимал, что хрен кто обратно его пустит, оказалось – Зухра перебралась. Ну, с напарницей веселее, да и ужин мой сохранила, костер развела, уснула, правда, так и не дождавшись. Перекусил, покурил, хотел с Зухрой побеседовать о предстоящих поединках на саблях, но девушка так и не проснулась, сопела, свернувшись у костра. Пришлось мне ее спящую в палатку тащить на руках.