И это проблема очень серьезная. Над нею бьются уже несколько веков, лучшие математики. И никто не может решить. — Так, я понял проблему. И теперь скажи мне, наконец, какое это вообще имеет значение, кроме морального твоего удовлетворения. — А тут все гораздо проще, — Аркадий улыбнулся и откинулся на спинку. Во-первых, самое просто — шифрование. — Чего? — Все шифрование наше. Общение с базой в Авачинской бухте, спутниковая связь, всякие секретные каналы — тут вся математика, все алгоритмы базируются на простых числах. Это оправдано и это правильно. Сейчас любой секретный канал, если подключиться к нему, можно расшифровать. Чисто теоретически, по крайней мере. Но взломать можно. Максимально все усложняется, но и развиваются мощности и алгоритмы для их вскрытия. А если будут решены эти две проблемы, эти два вопроса, то можно будет создать такое шифрование, которое в принципе невозможно взломать. Я сейчас не буду тебе читать еще лекцию по теории шифрования… —…спасибо. — Но в целом, ситуация такая. И я, кажется, что-то нащупал. — Ты? — Да, и проверяю небольшие леммы в ЦВС. Какие-то небольшие вычисления делаю, чтобы проверить какие-то части теории. — Не понял. Ты думаешь, что решил эти проблемы? — Не знаю, но кое-что я нащупал. — Несколько веков величайшие математики пытались решить и не могли, а ты сейчас что-то нащупал? — Мне так кажется. Игорь опять встал и недоверчиво прищурился. — Ты же не математик? Аркадий оскалился. — Куда там. Простой инженер, потом обучился в офицерской школе. — Очень странно, — Игорь в задумчивости прошелся по мастерской, — вопрос такой: а раньше у тебя такого интереса не было к математике? Способностей каких-то? Аркадий задумался крепко. — Не припомню. Как и все инженеры, математическая подготовка у нас была очень приличной, но, как и все технари, мы благоговели перед математиками. Это какая-то высшая каста, говорящие на языке Бога. Нет, не было. Наверное, перед началом похода это появилось. А после сна, после того, как тот американский разведчик улетел, я проснулся и решение, вернее, не решение, а путь к нему, я стал четко себе представлять. На проверку, думаю, если особо тревожить никто не будет, потребуется пара недель. — Если надо, чтобы никто тебя не тревожил, ты выбрал не лучшее время. А знаешь, что бы там ни было, я вспомнил одну шутку про математиков, которая ходила у нас. — Ну-ка? Надеюсь, не пошлую? — Нет. Она заключается в том, что все руководители университетов очень любят математиков. Почему? Во-первых, никто не может понять, чем они занимаются и какие результаты. И под это можно любые деньги гонять туда-сюда. А во-вторых, физикам или химикам нужны лаборатории, какие-то материалы редкие, дорогие приборы. А математикам нужны только карандаш и ластик. Им и компьютер по большому счету не обязателен. Потому, что их разум — это уже целая Вселенная, и, зачастую, не одна и там возможны любые чудеса. А философам и ластик не нужен. — Ох, как приятно. — Последнюю фразу про Вселенную я только что придумал. Так что, не расслабляйся и иди на пост. Пифагор, блин. Игорь через некоторое время вернулся на мостик, и увидел, что капитана там уже нет, а на его месте сидит старпом, который проверяет свои данные. — Как у нас дела, Артем Викторович? Не видать врага на горизонте? — Да, вроде, нет, — тот отвлёкся немного от одного экрана и бросил взгляд на другой. Ты тренируешься, геолог? — А как же, — Игорь принял более удобную позу, — каждый раз, когда все спят, у меня не минуты покоя. Закрываю глаза и моделирую разные ситуации. — Ты шути пока. Потом, когда доберемся до места, не до юмора будет. Если что-то пойдет не так, или не добудешь нужного количества металлов — пойдешь под трибунал. — Эй, — Игорь погрустнел, — ты чего меня пугаешь? И так страшно, еще ты тут подкидываешь дровишек. Не надо так. — А чего ты ходишь без дела? — Я у тебя вот что хотел спросить, — только начал уводить разговор в сторону, как вдруг зажегся сигнал «Опасность». Игорь тут же повернулся к своему экрану и начал выводить все данные. На мостик быстро зашел Томас, сел в свое кресло и одел шлем. Судя по звукам, за спиной Игоря еще несколько человек появились на мостике и заняли свои места. — Так, что у нас тут, — протянул капитан. Так, можете выдохнуть немного, это не боевая тревога. — Капитан, а что тогда? — спокойно спросил Эмиль. — Какая-то природная деятельность на дне. Что это такое… Все данные начинали на экранах плясать. Температура, плотность, соленость, насыщенность газами — все изменялось несколько раз в секунду, однако, сама подлодка никаких изменений не ощущала. — Лада, система мониторинга и датчики в порядке? — Неполадок не обнаружено, капитан. — Проверь силу тока в датчиках. Может, их коротит. Аркадий, ты где там? — На месте, товарищ капитан. — Запусти быструю проверку ЦВС и модуля сбора данных. — Есть. — Это не датчики, — откликнулся Дмитрий, оператор дронов, — я тут выпустил одного из разведчиков. Смотрите. Он вывел на экран изображение. Сначала никто ничего не понял, какое-то темное пятно. — И что это? — Это объем какой-то огромной массы воды с газом. Может, на дне произошел выброс вулкана или большого гейзера. — Может, подняться выше, капитан? — Нет, ни в коем случае. На глубинах меньше километра мы становимся очень заметны врагу. Не знаю, летают ли они сейчас, но рисковать нельзя. Увеличить ход. — Есть. — Ну что, геолог, — капитан неожиданно в шлеме повернулся в сторону. Прояви себя, это твой шанс. — Мой? — удивленно спросил Игорь. Здесь же нет пород, да и до дна далековато. — Ты должен знать. Выброс газов со дна. Мы не знаем, вулкан это или нет. Или, какая-то потерянная ядерная бомба сдетонировала. Быстро думай, что это может быть за газы и чем нам это грозит! Времени мало! — Так, — лихорадочно начал размышлять вслух Игорь. Это может быть сероводород. Может, водород. Могут от температуры перейти в такое состояние газовые гидраты, метан, например. Трудно сказать. Судя по размерам, — он еще раз бросил взгляд на пятно, которое постепенно увеличивалось на экране, — это что-то очень серьезное. Надо быстрее уходить отсюда, — резонно заключил он. — Ну да. Николай Иванович,- вызвал он реакторный отсек. Как там дела? Максимальную скорость выдержим? — Так точно, капитан. Только рекомендую не выходить на форсаж. А то, снова… — Понял тебя, — капитан его прервал. Лада, увеличивая скорость до полного впе… Подлодка затряслась. Ощущение было такое, что это не одна взрывная волна, не какой-то механический удар, а едва слышный шепоток по корпусу, который постепенно усиливался. — Полный вперед! — Капитан, — раздался мягкий женский голос, — получены первые данные. Это сероводород. Поток усиливается. — Понял. Андрей, посмотри, где ближе всего к выходу из этого пузыря и двигайся туда. — Есть. Подлодку трясло все сильнее. — Нам главное, чтобы этот газ нас не перевернул и не поставил на попа. Только это было сказано, как мелкие вещи стали медленно скатываться налево. — Нас разворачивает! — Держи корабль ровно! Теперь подлодку вращало так, как самолет при посадке при урагане. Она поворачивалась по всем трем направлениям. Благо, поручив выравнивание Ладе, та, как могла, компенсировала эти возмущения Вскоре предметы уже валялись на полу. Экипаж сидел, пристегнувшись, не сводя глаз с экранов.