– С чем? – Я бы не… Да, впрочем, какая разница… Речь о деньгах, которые моя мать отдала похитителям. Вы же знаете о выкупе? – Да, знаю. Что с этими деньгами? – Она сказала, что я смогу забрать их себе, если отыщу, и мне нужна ваша помощь. Надо торопиться, так что я выезжаю. А ваш обед подождет. – Нет. Чтобы понятнее было: я не намерен его откладывать. Приезжайте к девяти, не раньше. А сейчас простите, но у меня дела. Я вешаю трубку. – Он завершил разговор и посмотрел на нас с Теддером. – Ваша сестра заявляет, что мать обещала отдать деньги ей, если она отберет их у похитителей. Приедет к девяти договариваться со мной о сотрудничестве. Я сообщу ей, что вы успели первым и наняли меня. До моего обеда всего двадцать минут. Где вы были с восьми вечера воскресенья до восьми утра среды? Глава 8 Людские суждения о времени и месте событий грешат неточностями и обыкновенно ничего не доказывают, даже если мы выдаем эти сведения без принуждения. Немалое число людей попросту не сможет вспомнить, где они были и что делали с восьми вечера воскресенья до восьми утра среды, пускай они никого не похищали и не убивали. Поэтому Вулф, прекрасно знавший, как легко состряпать себе алиби, редко прибегал к таким вопросам. За все годы, проведенные подле него, я могу перечислить от силы четыре или пять случаев. Иногда он привлекал Сола Пензера, Фреда Даркина или Орри Кэтера к выяснению подробностей, но подобное случалось нечасто. Показания Ноэля Теддера я аккуратно занес в свой блокнот, но было ясно, что они бесполезны, пока самого Ноэля ни в чем не подозревают. Кроме того, для нас было существенным всего одно время и место, касалось это Ноэля или кого-нибудь еще. Не имело значения, собственноручно он умыкнул Джимми Вейла в воскресенье вечером или помогал держать того в заточении, подкладывал записки в телефонные книги во вторник или был той ночью на Айронмайн-роуд. Все упиралось в вечер среды в библиотеке Харольда Ф. Теддера, и мы точно знали, что Ноэль там присутствовал. Как и остальные. Вопрос сводился к следующему: если Ноэль улетел на воздушном шаре в компании шести американских сенаторов в воскресенье утром и не возвращался домой до среды, то не мог знать, куда спрятали деньги, и это было главное. Так что не стану тратить ваше и свое время, рассказывая, где он болтался эти шестьдесят часов. Куда занятнее оказалась его реакция на известие, что Марго тоже собирается прийти к нам. Это разозлило и смутило его намного сильнее, чем любые слова Вулфа. Ноэль заявил, что не верит, будто мать могла ей рассказать, причем эту фразу ему пришлось выдавливать сквозь зубы. По всей видимости, он испытывал к сестре чувства, которые никак нельзя было назвать братской любовью. Вулф было стал расспрашивать о Дине Атли и ее отношениях с Ральфом Перселлом, Фростом и Марго, но ответы получал совершенно невнятные. Ноэль, очевидно, опасался того, что после беседы с его сестрой Вулф примет сторону Марго. Он даже вызвался привести Ральфа сегодня вечером и Эндрю Фроста утром. Когда Фриц сообщил, что обед подан, Ноэль потащился за Вулфом в столовую, и мне пришлось взять его за рукав и направить к входной двери. Проводив посетителя, я обнаружил, что Вулф отодвинул стул от обеденного стола, но садиться не спешит. – Любопытное дельце, – проворчал он. – Сплошные несообразности. Эта женщина пунктуальна? – Вряд ли. – Я отодвинул свой стул. – Мне она пунктуальной не показалась. – Поглядим. Как нальешь себе кофе, садись за телефон и разыщи Сола, Фреда и Орри. Жду их у себя утром в восемь, а с тобой увидимся в кабинете в девять. Фриц подал фаршированные раковины моллюсков. Вулф уселся и взялся за вилку с ложкой. Он не мог сесть раньше, чем даст мне указания, потому что иначе вышло бы, что мы говорим о делах за едой, а запрет на такие разговоры был самым нерушимым среди наших домашних правил. Накладывая себе моллюсков, я задержал дыхание: если вы почувствуете аромат этого блюда, в котором фарш моллюсков смешан с луком-шалотом, шнитт-луком, кервелем, грибами, толчеными сухарями, хересом и белым сухим вином, то поневоле возьмете столько, что не останется места для утенка, жаренного в сидре под испанским соусом, приготовленным совместно Вулфом и Фрицем без моркови и петрушки и с добавлением анчоусов. За едой я размышлял о том, что нам стоит как можно скорее отыскать хотя бы следы этого полумиллиона долларов, ведь Сол, Фред и Орри обходятся в двадцать пять долларов в час плюс накладные расходы. Не знаю, с чего вдруг Вулф проникся уверенностью, будто мне достаточно разок взглянуть на женщину и услышать, как она разговаривает, в особенности если этой женщине меньше тридцати, чтобы ответить ему на любые вопросы на ее счет. Но он точно в этом уверен, а мои замечания вроде той недавней фразы, что Марго Теддер не слишком пунктуальна, убеждают его в собственной правоте. Она и вправду опоздала на двадцать пять минут. Конечно, приди Марго вовремя, я бы сказал, что она, видно, совсем поиздержалась. Когда ты заслужил репутацию или она к тебе приклеилась, от нее уже не отделаться. Слухи уверяли, что Марго вечно задирает нос и смотрит на всех свысока. Ее манеры, когда она вошла в наш старый особняк из бурого песчаника, подтвердили эти слухи. Мне она кивнула, словно дворецкому, хотя в их доме на Пятой авеню дворецкого я не заметил, а когда я провел ее в кабинет, она остановилась перед большим ковром на полу, внимательно его оглядела и спросила у Вулфа: – Это кавказский? – Нет, – ответил он, – ширванский. – Вряд ли вы хорошо разбираетесь в коврах. Ваш? – Как сказать. Я получил его в тридцать втором в Каире. Это подарок от человека, которому я оказал услугу. Подозреваю, что сам он украл этот ковер где-то в Кандагаре. Следовательно, если он раздобыл его незаконным путем, я не могу утверждать, что ковер по праву мой. Если мое владение будет оспорено наследником какого-нибудь кандагарского принца, его женами или наложницами, я, конечно, буду упирать на обстоятельства приобретения, но случай спорный. Впрочем, по истечении определенного времени законность владения перестает оспариваться. К примеру, дед был бандитом и некоторые его подвиги наверняка выглядели сомнительно. Но если потомок какой-либо из его жертв попробует отнять меховую накидку, которую я ношу, над ним лишь посмеются. Я рад, что вы оценили качество ковра, хотя только невежественные люди решили бы, что он кавказский. У кавказских длинный ворс. Вы, должно быть, Марго Теддер? Я Ниро Вулф. – Он указал на красное кожаное кресло. – Присаживайтесь и рассказывайте. Она раскрыла было рот, закрыла, снова раскрыла. С Вулфом не так-то просто общаться, особенно когда он пристально на тебя смотрит. – Я уже все сказала по телефону. – Прошу, мисс Теддер, садитесь. Я предпочитаю, чтобы глаза собеседника были вровень с моими. Она покосилась на меня. Бедняжка! Садиться она не желала, чтобы не показалось, будто она подчиняется чужому приказу, но и стоять было бы глупо. В качестве компромисса она выбрала одно из желтых кресел в торце моего стола. Как я уже говорил, по ее походке можно было подумать, что бедра у нее в гипсе, но, когда села, она стала выглядеть куда привлекательнее. – Я пришла не для того, чтобы выслушивать лекцию о правах владения от частного сыщика. Вам известно, что меня сюда привело. Моя мать заплатила вам шестьдесят тысяч долларов ни за что. Вы лишь разместили объявление в газете. За эти деньги вы должны помочь мне отыскать выкуп, уплаченный моей матерью похитителю. Больше десяти процентов получается. Вулф хмыкнул: – Двенадцать, если быть точным. Сумма кажется разумной. И что мне надлежит сделать? У вас есть конкретные пожелания? – Разумеется, нет. Это уже ваше дело. Займитесь тем, чем положено заниматься детективам. – Могу я рассчитывать на ваше сотрудничество? Она нахмурилась, вздернула подбородок: – В чем именно? Вулф смотрел на нее безмятежно. Раз поставил на место, нет смысла и дальше строить из себя блюстителя манер. – Будет зависеть от обстоятельств. Примем гипотезу, что… Вы знаете, что такое гипотеза? – Вы мне дерзите. – А вы не провоцируйте. Сами же не узнали ширванский ковер. Так вот, о гипотезах. Если я приму ваше предложение, то начну с того, что задам вам несколько вопросов. К примеру, о ваших отношениях с Диной Атли. Она изумленно уставилась на него: – А какое отношение это имеет к розыску денег? – Так я и думал, – кивнул он. – Вы судите предубежденно. Ожидаете, что я поставлю свои мозги, заодно с глазами и ногами мистера Гудвина, против усилий орды официальных дознавателей, которые прочесывают местность и заглядывают под каждый камень. Пф! Это было бы нелепо. Я намерен применить иной подход. Наилучшим – единственно возможным – способом будет изучить историю Дины Атли. Вы знаете, что мы с мистером Гудвином подозревали ее в причастности к похищению. Вы слышали, как ваша мать обсуждала это с мистером Гудвином в среду днем. Теперь мы установили данный факт наверняка. Поэтому… – Что значит «установили»? Вы так решили, потому что она была там и ее убили? – Отчасти да, но имеются и другие факты. Она приходила сюда днем во вторник. Следовательно, у нее была связь минимум с одним из похитителей, и я намерен разузнать о ней все возможное. Насколько хорошо вы были знакомы? – Ну она была секретаршей моей матери. Жила у нас дома, но прислугой себя не считала. По-моему, мама слишком многое ей позволяла. – Поподробнее, будьте любезны. – Она сидела с нами за одним столом. Если мы приглашали гостей на коктейль, она тоже приходила, когда бывала в настроении. Если я просила ее что-нибудь сделать, она то соглашалась, то отказывалась. Будто мы ровня, честное слово. А вы хитрец, вот что я вам скажу. Еще какой хитрец! Я сама должна была догадаться насчет Дины, но как-то не задумывалась. Она прожила у нас семь лет. Полагаю, у нее были друзья ее круга, но я никогда их не встречала. – Вашему брату известно о ней больше? – Не исключено. – Она кивнула. – Да, я в этом уверена. Он якшался с ней, чтобы позлить меня, – в карты играл. В джин-рамми в библиотеке. Он и вправду вел себя с ней как с ровней. Однажды даже водил ее на призовые бои. – Звучит любопытно. Надо будет его расспросить. Не хочу вас шокировать, мисс Теддер, но не могу не задать этот вопрос. Возможно ли, что похищение явилось совместной затеей мисс Атли и вашего брата? Что ваш брат в нем непосредственно замешан? – О боже! – Снова изумленный взгляд и приоткрытые губы. – Конечно, это возможно. Опять мне самой следовало сообразить. – Полагаю, вы пришли бы к этой мысли спустя какое-то время. Эмоции вредили вашим мыслительным процессам. Итак… – Но если он… Если Ноэль… Значит, он знает, где деньги! Они у него! – Не спешите, мисс Теддер. Это лишь предположение. Необходимо рассмотреть иные возможности, поскольку многие люди часто виделись с мисс Атли. Насколько мне известно, брат вашей матери, Ральф Перселл, также проживает в вашем доме. В каких отношениях он был с мисс Атли? Она слушала вполуха. Своими рассуждениями по поводу Ноэля Вулф ее огорошил. Я бы не удивился, вскочи она, – конечно, если допустить, что особа ее класса, да с такими бедрами, может вскочить, – и убеги домой, чтобы разобраться с братом. Вулф понял, что вопрос придется повторить, и так и поступил. – О, он в отличных отношениях со всеми домочадцами. Ну или умело притворяется. Он выполнял просьбы Дины, но тут нет ничего удивительного. Мои просьбы он тоже выполняет. Мне он нравится, честно, однако в нем есть что-то такое… Он чужой, понимаете? И точно никак не связан с похищением, ему не хватило бы смелости и хладнокровия. – Тем не менее он мог знать по именам приятелей мисс Атли, не принадлежащих к вашему кругу, и даже лично встречаться с кем-нибудь из них. – С этим я не спорю. Разумеется, мог… Знаете, не надо вам беседовать с моим братом. Я сама с ним поговорю. – Буду признателен. Что-то подобное я и имел в виду, когда спрашивал, готовы ли вы сотрудничать. Пожалуй, мы перечислили всех, кто тогда… А, нет! Я видел в газетах фамилию адвоката вашей матери. Как его? Фрост, кажется? – Да. Эндрю Фрост. – Адвокат наверняка часто контактировал с секретарем своего клиента, к тому же он одновременно выступает как деловой советник этого клиента. Мистер Фрост часто виделся с мисс Атли? – Наверное. Точно не скажу. Думаю, да, когда она стала работать на мою мать. Они виделись чаще, когда Дина работала на него. Была его секретарем. Он позволил матери ее переманить. Обставлено все было как большая жертва, но на самом деле он поступил так, чтобы подольститься к моему отцу. Тот умер вскоре после этого. Мой отец был настоящим джентльменом. Хочу кое-что вам открыть, сама не знаю почему, если пообещаете никому не говорить. Обещаете? – Да. Она перевела взор на меня: – А вы? – Будьте уверены. Она снова уставилась на Вулфа: – Мой отец однажды сказал мне, что его отец был бандитом. Приехали. Все-таки есть в ней что-то человеческое. – Моя догадка оказалась верной, – кивнул Вулф. – Крайне признателен вам, мисс Теддер. Подведем итоги. Если я приму ваше предложение, мне нужно будет побеседовать с мистером Перселлом и мистером Фростом. Также мне понадобится отчет о встрече в библиотеке у вас дома в среду вечером. Вероятно, там подавали напитки. Кто их подавал?