- Вкусно? - Ага. - Правда, из меня выйдет хорошая жена? - Для кого-нибудь. Она засмеялась. Я улыбнулся ей и притворился, что хочу шлепнуть ее по попке. Мы пили коктейль в гостиной. Минутная стрелка моих часов сделала круг, потом другой. Несколько раз шейкер наполнялся льдом, и его кубики колюче скребли по металлической поверхности. Я сидел со стаканом в руке, откинув голову, мысленно просчитывая дальнейшие действия. Прекрасный парень умер. Две пули исчезли. Одна пуля и гильза, найденная в холле. Самоубийство. Черт! Я открыл глаза и посмотрел на Конни. Она свернулась клубочком на кушетке и наблюдала за мной. - Что у нас дальше в программе, детка? - Уже почти семь часов. Сейчас я оденусь, и мы можем куда-нибудь пойти. Если повезет, узнаем, куда ходил твой приятель. Я слишком устал, чтобы быть любезным. Глаза ел дым, висящий в воздухе, в животе было тепло от выпивки. - Человек мертв, - медленно произнес я. - Газеты пишут, что это было самоубийство. Но я знаю, как было дело. Его убили. Сигарета согнулась в ее пальцах. - Я хотел выяснить почему, пошел по следу и узнал, что он мог провести ночь с девушкой. Я нашел, где она работает, и стал задавать вопросы. Очень хорошенькая манекенщица с прелестным телом собирается мне помочь. Я задался вопросом, почему столько внимания со стороны женщины, которая могла бы найти десяток других мужчин, ведь я даже не имею работы и не могу ей ничего купить, кроме пива, ем ее яйца, пью ее кофе и коктейли. - Я не пошевелился, когда она вскочила. Мои руки были сложены под головой и так там и оставались; она стояла напротив меня, широко расставив ноги. Крепкий маленький кулачок вонзился в мою скулу. - У меня пять братьев, - сказала она. В ее голосе послышалась угроза. - Они крепкие и скверные, но они мужчины. Я знаю еще десяток мужчин, которые все вместе не могут составить одного настоящего. И тут появляешься ты. Я хотела бы разбить твою глупую голову. У тебя есть глаза, а ты не видишь. Майк, у меня есть что тебе показать, чтобы ты понял, о чем разговор. Она рванула свою блузку за воротник. Пуговицы покатились к моим ногам. Другая вещичка на ней тоже была сорвана, и вот она гордо стоит - руки на бедрах, груди вызывающе направлены мне в лицо. Судорога прошла по мышцам ее живота… Мне пришлось усесться поудобней и схватиться за подлокотники кресла. Воротничок стал мне тесен, по спине поползли мурашки. Губы ее были плотно сжаты. Глаза порочно блестели. - Возьми меня, - сказала она. Я протянул руку и ударил ее по губам. Ее голова откинулась назад, но она продолжала стоять в прежней позе, только взгляд ее стал еще более развратным: - По-прежнему хочешь, чтобы я тебя совратил? - Давай, - сказала она. IV Мы ужинали в китайском ресторанчике на Таймс-сквер. Посетителей было полно, но никто не смотрел в тарелку, все взгляды были устремлены на Конни. Я сидел за столом напротив нее, удивляясь, что кожа может быть такой нежной и гладкой, и соображая, что еще женщина должна снять, чтобы считаться голой. На Конни почти ничего не было. Поэтому ужин протекал без слов. Мы смотрели друг на друга, улыбались, ели. Впервые я посмотрел на нее со стороны. И увидел женщину, которая недавно была моей, - она была не той, которую я желал. Она была прекрасна. Она была честна и откровенна. Если ей чего-то хотелось, она об этом говорила. Она прожила жизнь рядом с пятью братьями, которые относились к ней, как к брату, и считали, что ей это должно нравиться. И ей нравилось. Для Конни работа манекенщицы была только работой. Она не придавала значения тому, что ее работа окружена орелом очарования. Около девяти часов мы пробрались к выходу с полными желудками и приятным ощущением, что все окружающее прекрасно. Я спросил: - Так ты расскажешь мне о ваших маршрутах? Она взяла меня под руку. - Майк, ты когда-нибудь забирался в трущобы? - Некоторые думают, что я оттуда не вылезаю. - Сейчас все с ума сходят по бару в старом районе города. Он называется «Бауэри», Ты его знаешь? Я с любопытством посмотрел на нее: - «Бауэри»? - Я вижу, ты там давно не был. Бауэри изменилась. Не вся, конечно, местами. Один обористый малый нажил состояние, превратив захудалый кабак в достопримечательность. Представляешь, эти оборванцы создают атмосферу дна для богачей, которые иногда любят посмотреть, как живет другая часть общества. - Ну и как они ее находят? Таксист увидел мой жест и затормозил. Мы забрались внутрь, и я сказал, куда ехать. Конни сказала: - Некоторые всем пресытились и ищут новых развлечений. И одно из них-«Бауэри». - Кто его хозяин? Конни пожала плечами: - Не знаю, Майк. Кроме того, теперь там несколько местечек. Я думаю, не меньше дюжины. Это места постоянных встреч манекенщиц с клиентами, и там очень недешево. Наше такси вырвалось из потока машин, свернуло в боковые улочки и, попав под «зеленую волну», мигом доставило нас на другой конец Манхэттена. Я передал водителю пару купюр и помог Конни выбраться из машины. Бауэри - улица безликих людей. Просительные голоса из темноты и шарканье ног за спиной. Вас дергают за рукав и умоляют с профессиональным отчаянием в голосе. Женщина в слишком облегающем платье дарит вам долгий взгляд, в котором можно прочесть, что дорого она не запросит. Двери кабаков распахивались так часто, что походили на проблесковые маячки. Кабаки были полны. У стоек баров теснились огрызки человечества, греясь над стаканчиком или обнимая дымящуюся миску супа. Давненько я здесь не бывал… У тротуара притормозило такси, и из него вышел, смеясь, парень в смокинге, под руку с рыженькой девушкой. К ним колыхнулась толпа, а рыженькая достала горсть монет и швырнула на тротуар, громко смеясь; их бросились поднимать. Парень решил, что это смешно, и проделал то же. Конни проговорила: - Вот что я имела в виду. Мне захотелось ударить этого парня. - Ага, понял. Мы пошли за этой парой, отстав футов на пять. Парень растягивал слова, как принято на Среднем Западе, а девушка пыталась скрыть бруклинский акцент. Она стискивала его руку и бросала на него косые взгляды, которые ему нравились. Сегодня вечером он был королем. Они завернули в бар, самый паршивый на всей улице. Зловоние, шедшее из бара, чувствовалось на улице, а пронзительные грубые голоса были слышны за квартал. Над дверью красовалась вывеска «Кабачок Нельсона». Посетителей было предостаточно. У них были подбитые глаза, недоставало зубов. Их одолевали судороги и вши, их речь выдавала обитателей трущоб. Две ведьмы таскали друг друга за волосы через голову какого-то парня, который с трудом стоял у стойки. Меня поразили люди, которые за ними наблюдали. Они считали, что все происходящее, - развлечение. Это были туристы. Отягощенные большими деньгами сволочи, они считали, что это очень весело. Я так рассвирепел, что еле мог говорить. Официант провел нас к столику в задней комнате, которая была полна народу. Публика развлекалась тем, что читала непристойные надписи на стенах и обменивалась анекдотами. Те, кто жил здесь, пили дешевое виски за счет заведения, в то время как туристы раскошеливались на это дешевое виски, полагая, что платят настоящую цену. Так что действительно было весело, черт бы их побрал. Конни улыбнулась двум знакомым девушкам, и одна из них подошла к нам. Я не удосужился приподняться, когда она представила нас друг другу. Девушку звали Кейт, она приехала сюда с приятелями. Она спросила: - Ты ведь здесь первый раз, Конни? - Первый и последний, - ответила Конни. – Уж очень воняет.