Смех Кейт прозвучал фальшиво, как коровий колокольчик: - Ну, мы не собираемся здесь задерживаться. Ребята хотят потратить деньги, поэтому мы сейчас отправимся в «Бауэри». Хотите с нами? Конни посмотрела на меня. Я кивнул. - Да, Кейт, мы тоже пойдем. - Отлично, пойдемте, я познакомлю вас с остальной компанией. Они хотят посмотреть все достопримечательности, в том числе эти дома. - Она захихикала. - Ну, ты понимаешь. - Она снова захихикала. Конни состроила гримасу, я крякнул. Итак, мы встали и пошли знакомиться. Если бы со мной не было Конни, они отнеслись бы ко мне так же, как к здешнему обитателю. Длилось это, вероятно, одну минуту. Животы заколыхались и повернулись к нам; это были Джозеф, Эндрю, Хоумер, Мартин и Реймонд - никаких прозвищ или уменьшительных имен. У всех были ухоженные руки, крупные бриллианты, громкий смех, толстые кошельки и прелестные женщины. За исключением Хоумера. С ним была его секретарша, которая не была такой хорошенькой, как ей бы хотелось. Она была его любовницей и нисколько этого не стеснялась. Мне она понравилась больше всех. И Конни тоже. Обменявшись рукопожатиями, мы сели, выпили, выслушали несколько непристойных шуток, а потом Эндрю начал распинаться о том, что можно более приятно провести время в другом месте. Остальные его поддержали, и мы пошли. Мартин дал официанту на чай десять монет, которые тот не заслужил. Конни не знала дороги, поэтому мы следовали за остальными. Командовали девицы. Дважды мы натыкались на пьяные потасовки и один раз въехали в кювет, чтобы избежать драки на улице. Эти отбросы общества должны находиться в сточной канаве, откуда они родом. «Бауэри» находился в боковой улочке. Это было убогое заведение с наполовину заколоченными окнами, уже давно пришедшее в упадок. Так это выглядело снаружи. Первое, на что вы обращали внимание, входя внутрь, был запах. Вернее, его отсутствие. Внутри пахло так, как должно пахнуть в баре. Столы и стойка бара были искусно состарены червоточиной и прожжены сигаретами. Все это, как и типы внутри, было подделкой. Может быть, другие этого не видели, но не я. Конни состроила гримасу: - Так вот этот трактир, о котором я так много слышала. Я с трудом слышал ее сквозь гам. Все приветствовали вновь прибывших, а дамы визжали, как свиньи у кормушки. Обладатели больших животов держались сзади и оттуда сияли. Когда шум приветствий немного стих, мы сдали пальто и шляпы одноглазой бабенке в гардероб, на прилавке которого стояла плевательница для чаевых. Пока Конни здоровалась с парой тощих девиц из своего агентства, я пробрался к бару за выпивкой. Я очень в этом нуждался. Кроме того, это давало возможность оглядеться. В глубине комнаты была одностворчатая дверь, висящая на одной петле, к ней был прикреплен календарь, взлетающий при каждом движении двери. Календарь трепыхался практически все время. Все посетители были в вечерних туалетах и смокингах со всевозможными украшениями. Конни поискала меня глазами и, увидев, как я распиваю, подошла ко мне. - Майк, это только прихожая. Пойдем туда, где самое интересное. - Я понял, дорогая. Мне тоже очень хочется повеселиться. Я взял ее под руку и пристроился в хвост процессии, направлявшейся к двери с хлопающим календарем. Вот это был сюрприз! Сюрприз так сюрприз. Дверь с календарем была первой, она вела в комнату с искривленными стенами, и ее надо было закрыть, прежде чем открыть следующую. Одна петля - тоже подделка. Две другие петли на внутренней стороне дверной коробки были тщательно замаскированы. Комната была звуконепроницаемым переходом между задней комнатой и тайным баром. Многие тысячи пошли на отделку этого местечка, и многие тысячи лежали в кошельках сидящих за хромированной стойкой бара и в плюшевых креслах вдоль стены. Луч света выхватывал из полумрака тело совершенно обнаженной женщины, демонстрировавшей стриптиз наоборот. Наблюдать, как она одевается, - это было нечто. Одевшись, она вышла из луча и села рядом с тощим лысым джентльменом, впавшим в крайнее возбуждение рядом с молодой женщиной, которую он только что видел обнаженной. Он заказал шампанского. Все приветствовали это шумными выкриками. Я понял, почему этот бар был популярным местом. Стены были увешаны фотографиями сотен манекенщиц, запечатленных в разных стадиях раздевания. Некоторые из них были оригинальными, часть - вырезки из журналов. Все были подписаны с выражением любви к некоему Клайду. Мы с Конни чокнулись бокалами. - А ты здесь есть? - Может быть, Хочешь посмотреть? - Нет. Мне больше нравится, когда ты сидишь рядом и я могу разглядывать тебя. Знакомая нам компания заняла места за стойкой. Хоумер, извинившись, подошел к нашему столику и предложил Конни потанцевать. Мне пришлось стукаться коленками с его любовницей, пока она не взмолилась увести ее на место. Я не люблю танцевать, но мою партнершу это не смущало. Она прижималась ко мне и касалась языком мочки моего уха, Хоумера это, видимо, устраивало. Через час вечеринка достигла апогея. К половине двенадцатого бар был забит до стропил. Эндрю опять изъявил желание потратить деньги, и одна из девиц заверещала, что есть возможность пустить их на ветер за игральным столом. Один из компании пошел посовещаться с официантом, который через минуту вернулся и пробормотал несколько слов, кивнув головой в сторону закрытой портьерами ниши. Я сказал: - Туда-то мы, детка, и пойдем. Конни удивилась: - Я не поняла, Майк. - Ну, это старый трюк. В задней комнате у них идет игра. - Неужели? - Вот увидишь. Все поднялись и отправились к портьерам. Я подумал о Честере Уилере, соображая, проделал ли он этот же путь. Ему нужно было пять тысяч долларов. Зачем? Заплатить или вернуть долг? Можно, конечно, влезть в долги. Но расстаться с жизнью? Убить себя из-за пяти тысяч? Зачем отдавать долги, в конце концов? Достаточно шепнуть слово верному полицейскому, и полиция разнесет это злачное местечко вместе со всеми долгами. Одна из девушек случайно обернулась и вскрикнула: - О, Клайд здесь. Привет, Клайд! Тощий мужчина в смокинге повернулся к ней с холодной улыбкой, помахал ей в ответ и опять повернулся к игорному столу. Я почувствовал, что мои губы растягиваются в гаденькую ухмылку, и предложил Конни пройти вперед. Я подошел к Клайду и проговорил: - Черт меня подери, если это не мой старый приятель Динки! Склоненная над столом спина Клайда напряглась, но он не повернулся, пока не подготовился к встрече со мной. Я сунул в рот сигарету и закурил; в этот момент выключили свет и луч выхватил из темноты на сцене еще одну бесстыдно обнаженную женщину. Клейд вскинул на меня свои рыбьи глаза: - Каким ветром тебя сюда занесло, ищейка? - Я хотел об этом же спросить тебя. - Ты пробыл здесь уже достаточно. Убирайся. Он пробрался между столиками, коротко улыбаясь то там, то сям. Когда он подошел к стойке, перед ним появилась бутылка, и он налил себе. Я выдохнул дым ему в лицо. - Замечательно здесь все устроено. Глаза его остекленели от ненависти. - Может быть, ты не расслышал, что я сказал. - Почему, расслышал. Только я не из твоих мальчиков, которые вытягиваются по струнке, когда ты с ними разговариваешь. - Чего ты хочешь? Я опять выпустил в него дым, и он отстранился. - Удовлетворить свое любопытство, Динк. В последний раз я тебя видел, когда ты присягал, сидя в инвалидной коляске. У тебя в ноге сидела пуля. И всадил ее туда я, помнишь? Ты клялся, что не ты вел машину, в которой удрал убийца, но пуля в ноге выявила, что ты лжешь. И ты отбыл за это срок. Вспоминаешь? Он не ответил. - Ты прошел большой путь, парень. Теперь тебе не требуется коляска. Его верхняя губа приподнялась: - В газетах пишут, что у тебя больше нет оружия, Хаммер. Не становись у меня на дороге. Он начал поднимать ко рту свой стакан, но я подтолкнул его под локоть, и жидкость плеснула ему в лицо. Его лицо посерело. - Спокойно, Динк. Не позволяй полицейским накрыть тебя. Когда я выйду, я хорошенько осмотрюсь. Когда я выходил, мой старый знакомец Динки Уильямс, который называл себя Клайдом, тянулся рукой к внутреннему телефону в баре. Чтобы пересечь комнату, надо было обогнуть эстраду, и мне пришлось в полумраке около минуты искать портьеры. За портьерами была еще одна дверь. Она была заперта. Я негромко постучал; открылась незаметная смотровая щель, в которой показались пара глаз и нос, на котором виднелся шрам. Сначала я подумал, что не пойду внутрь, но замок щелкнул, и дверь приоткрылась. Мои руки рефлекторно смягчили удар, нанесенный по голове, что-то с ужасной силой ударило по костяшкам пальцев, и я не смог сдержать крика.