– Йонас, если тебе не хватает приключений, можешь взять книгу. Только будь с ней осторожным, пожалуйста. Йонас прикрыл глаза. Он возлагал много надежд на этот разговор, но Рута ничего не знала, тема совсем не интересовала ее, и это значило только одно: в лесу действительно не происходило ничего, и зацепки нужно искать в другом месте. – Как-нибудь потом, а теперь мне пора. Спасибо за все. Йонас поднялся и ощутил всю тяжесть своего тела. Уходить из теплого уютного дома не хотелось, но, к сожалению, на ночь у лесничей он рассчитывать не мог. Мокрый плащ не успел обсохнуть, и надевать его на согревшееся тело было особенно неприятно. Он двигался нарочито медленно – не для того, чтобы вызвать жалость, а для того, чтобы хоть немного оттянуть момент встречи с холодным осенним дождем. – Йонас, подожди минутку. Он резко обернулся: неожиданные слова Руты могли значить что угодно, от приглашения остаться до ответа на его вопрос. – Да? – Куда ты направляешься? – Думаю, что в город. А почему ты спрашиваешь? Рута выглядела странно: она словно пыталась одновременно хмуриться и улыбаться. Бледные пальцы крепко сжимали кухонное полотенце. Она облизнула губы. – Ты не мог бы зайти к сапожнику? Я, понимаешь, поругалась с ним на днях, а скоро зима, нужны новые сапоги. – Да, мог бы, конечно. – Йонас растерялся: прежде Рута никогда ни о чем его не просила. – Только мне нужны мерки, и я зайду завтра же. – Разумеется, мерки и деньги я тебе дам, только не говори ему про меня, он старый плут, а мне совсем не хочется неприятностей. Йонас вдруг почувствовал себя очень важным. Именно к нему обратилась Рута, он теперь был ее помощником и защитником, и, пусть он не делил с ней постель, это было гораздо важнее. Она доверяла ему. – Спасибо, Йонас, я перед тобой в долгу, – сказала Рута ему вслед, и он гордо расправил плечи. В этот вечер ему повезло, и это был добрый знак. Когда с утра Йонас бодрым шагом направился в город, он все еще не мог забыть, как женственно и нежно выглядела Рута, когда просила у него об одолжении. Она казалась совсем беззащитной, и, пусть это дело касалось всего лишь сапожника, Йонаса пробирала гордость. Сапожника он знал. Пожилой господин действительно отличался склочным характером, и многие подмастерья не выдерживали его нрава. Но в своем деле он не знал равных, и его услугами не брезговали пользоваться даже знатные особы. С годами он стал медлительнее, но качество его работы оставалось прежним. Его дом вместе с мастерской находился на оживленной улице, так что Йонас опустил голову вниз и надвинул капюшон. Сапожника звали Азуолас, могучий дуб, и, возможно, в молодости он вполне оправдывал свое имя. Даже сейчас, когда он прихрамывал и горбился, в нем чувствовались отголоски былой стати. Йонас постучал, но ответа не последовало, и тогда он рискнул войти. – Добрый день. – Где же он добрый? Ветер завывает, как раненая собака, а от этой сырости ломит кости. – Пожилой господин вошел в комнату и смерил Йонаса взглядом. – Впрочем вам, молодым, что ни день, то добрый. Зачем пришел? – Я хотел заказать у вас сапоги. – Ясное дело, что не пироги. Мерки давай. И учти, что я сильно занят, так что быстро работу не сделаю. Йонас протянул листок, который ему дала Рута, и перевел взгляд с сапожника на окно. С этим человеком не составляло труда поругаться, и, если бы он пришел сюда не по просьбе Руты, давно бы сделал это. – Слушай, ты не крепыш, конечно, но неужели нога у тебя такая маленькая? – Азуолас усмехнулся, а Йонас сжал зубы, чтобы не выругаться. – Это для моей сестры. – Да не смущайся ты, я же шучу. Покраснел весь, как рак вареный. Тебя как звать, кстати? Я тебя не помню, а я тут почти всех знаю. Раздражение уступило место растерянности: назвать свое имя он не мог, но почему-то не подумал об этом прежде. – Я, эм, Вилкас. – Хорошо, Эмвилкас, у тебя деньги-то есть? Я сейчас в долг не делаю, больно много развелось хромых и больных, а мне материал покупать не на что. – Просто Вилкас. И да, деньги есть. Пока сапожник записывал что-то, Йонас оглядывался вокруг. В шкафу стояли готовые заказы: красивые туфли, грубые мужские сапоги и совсем маленькие детские сапожки яркого красного цвета. Внезапно его пронзила мысль: если принцесса вдруг и появилась бы из ниоткуда, ей наверняка бы понадобилась обувь. – Азуолас, а можно задать вам вопрос? – Попробуй. – К вам никто не обращался с необычным заказом? Может, за детской обувью, когда вы точно знали, что детей у них нет? – Ты пришел с необычным заказом. И ты не в меру любопытный. Зачем это тебе? – Сапожник подозрительно посмотрел на него из-под густых седых бровей. – Я ищу пропавшую принцессу, – честно признался Йонас, и Азуолас глухо засмеялся. – Ты еще и глупец. Не забудь забрать сапоги в срок, Эмвилкас. Иначе продам кому-нибудь другому. Йонас тихо пробурчал ругательство и вышел за дверь. Теперь Рута действительно была ему должна, к этому человеку не хотелось возвращаться. И снова он остался без зацепок. В большом городе найти следы было почти невозможно. Он быстро шел по улице. – Простите. – Внезапно его плеча кто-то коснулся. Йонас вздрогнул и обернулся. Перед ним стоял юноша с открытым бледным лицом и ямочкой на подбородке, растрепанные светлые волосы прилипли ко лбу, он часто дышал. – Я звал вас, но вы не откликнулись. Вилкас, верно? – Да, так и есть. А вы? Лицо этого человека казалось Йонасу знакомым и очень приятным, но он не мог вспомнить, где мог еще его видеть. – Меня зовут Па?улис, мы не знакомы, но я случайно подслушал ваш разговор и не смог пройти мимо. Я тоже ищу принцессу. – Правда? – Йонас искренне удивился, и это удивление было приятным. Он впервые встретил сторонника. – Да, я работаю подмастерьем у Азуоласа, и я слышал ваш разговор. Почему вы спрашивали про что-то необычное? Разве принцесса не просто маленькая девочка? Паулис с нескрываемым интересом и даже трепетом смотрел на Йонаса, и он вновь почувствовал себя очень значимым. Он знал больше, чем другие, и теперь нашел себе достойного слушателя. – Паулис, ты веришь в ведьм? – Конечно, я лично знаю одну. – Хорошо, а ты знаешь, что в ночь исчезновения принцессы в замке была ведьма? – И она заключила душу принцессы в вазочку? – Паулис разочарованно вздохнул. – Да, об этом мне известно, но ведь это всего лишь легенда. – Нет, дело не в этом. Вазочка осталась бы в стенах замка, это не спасло бы принцессу. А ты представь, что ведьма превратила ее в кого-нибудь живого. Кого-то, кому не составило бы труда скрыться из замка. Паулис широко распахнул глаза, и Йонас довольно усмехнулся. Ему нравилось, когда его слушали так внимательно. – Но разве такое может быть? – почти шепотом спросил он. – Да, представь себе, это мог быть кто угодно. – Йонас засомневался, но, вспомнив огромные карие глаза принцессы, продолжил: – Например, олененок. – Принцесса-олененок, это очень интересно. – Паулис глубоко задумался. – А вы знаете что-нибудь еще? – К сожалению, пока что нет, но очень хочу узнать. – Обязательно расскажите мне, если узнаете больше, Вилкас. Вы первый, с кем я смог поговорить об этом, спасибо вам. – Тебе спасибо. – Йонас похлопал его по плечу. Он точно знал, что эта встреча случилась не просто так: он почти разочаровался в своей идее, но само провидение не давало ему сбиться с пути. Он должен был найти принцессу. Юрате вздрогнула, уколов палец, а затем поднесла его к губам. Вышивка, которой она пыталась отвлечься, выходила криво. Нитки все время путались, ведь она оборачивалась на каждый шорох за дверью, ожидая вестей. Юрате знала свое место и никогда не вмешивалась в дела мужа, если он сам не просил ее об этом. С юности ее учили уважать мужчин, особенно своего мужчину. Своего короля. Для Юрате это не было сложным, она любила Арунаса и уступала ему право принимать решения. Она впервые переживала из-за того, что он может совершить ошибку. – Ваше величество! Дверь резко отворилась. На пороге стояла служанка – она покраснела от бега и часто дышала.