Кошки и бесы издревле помогают друг другу. Подселение отнимает много сил, и так хорошо потом отдохнуть в теле кошки, в благодарность подарив ей еще восемь жизней. Поэтому Бесена не раздумывая нырнула в полосатого зверька. У кошек нет омутов, и бесы для них не опасны. Бесена сразу очутилась на большой картонной коробке. Она залезла в эту сердечную коробку и захлопнула ее клапаны. Внутренняя кошка с интересом рассматривала гостью. В домике она была ростом с тигра, а полоски на ее шкуре слегка светились. Нитей связи у нее, как и у всех кошек, не было, так что она просто свернулась в большом мерцающем гнезде. Гостья поклонилась хозяйке, та кивнула в ответ и протянула длинный хвост. — Добро пожаловать! — Спасибо за приют! Бесена схватилась за полосатый хвост, теперь она тоже управляла кошачьим телом, хотя и не стала его хозяйкой. Такой союз не доставлял хлопот ни кошке, ни подселенке. Бесена могла уйти в любой момент, а кошка — отправиться по своим делам, она и сейчас отвлеклась от охоты лишь на секунду. — Продолжим? — Поддерживаю! — Бесена была не против выпить живой воды. Кошка снова сосредоточилась на птицах. Но те почти сразу вспорхнули на кусты ивы — по мосту шел человек. — Эх! — кошка была раздосадована. — Ладно, пора уходить. Как насчет другого угощения — подушечек в желе? Подушечки так себе, мяса в них нет, а вот желе… м-м-м… Не имею понятия, из чего люди его делают, но вкусно. Знаю, где полакомиться. — Погоди! Бесена вглядывалась в идущего человека. Это был День. От влажного октябрьского воздуха его кудри завились совсем уж тугими пружинками. Ей захотелось прикоснуться к ним. Он перегнулся через железные перила моста, вглядываясь в воду. Как всегда. Он высматривал ее. Он искал ее. Он не забыл. Просто не узнал тогда в Цвете. Ну конечно. Люди — они такие, встречают по одежке. Даже если тело надето на беса. И в Бесене вспыхнуло чувство азарта. А что, если узнать его получше, попробовать приручить? Тогда она завоюет и его сердце. Это ее человек. Она его выбрала. А с новым телом потом разберется. Подыщет что-нибудь, если, конечно, придумает, как выручить Цвету и не превратиться в случае провала в тину. Ну а не придумает, так проведет со своим человеком этот октябрь. Через триста лет они уже вряд ли встретятся. — Я знаю лучшее место. Доверься. И кошка вышла из укрытия. Глава 22. Изгнанный бес с 6 на 7 октября Бесена отправилась навестить Цвету в первую же ночь, как поселилась у Демьяна. Лесные духи обычно умирают на рассвете. Этим утром Бесена еще не превратилась в тину, а значит, у нее была целая ночь, чтобы помочь подменышу. Хорошо бы все было просто! Если отыщется новое подходящее тело, а День подарит свой поцелуй, то Бесена, привязанная нитями связи, сможет заменить для тела душу и остаться целой. Остаться с ним. А что случится потом — не важно. Главное — это сейчас. Потому что век человека короток. Через триста лет они вряд ли снова встретятся, ведь неизвестно, куда занесет перерожденную душу. Бесена оставила кошку спать на груди парня, а сама выскользнула в окно. Ей не давала покоя призрачная жуткая Глафира, ворвавшаяся в сердечный домик. Было ли чудище на самом деле охранником Цветы, сотворенным знахаркой? А вдруг оно и подменыша не пощадило? В квартире Глафиры было тихо. Сама знахарка сидела в гостиной за столом, покрытым тяжелой бежевой скатертью в больших красных, как лужицы крови, розах. В островке света от настольной лампы лежал журнал со сканвордами, и Глафира водила над ним ручкой, шепча по слогам слова. Рядом стояли банка с грибом и чашка с чайным квасом… наполовину пустая! Тут же, на разобранном диване, под пледом лежало в позе эмбриона и тело Цветы. Бесена уловила тихое дыхание. Девушка спала. Родич в банке заволновался, и Глафира вскинула голову. — Подселенец. Три буквы, — сказала она, не сводя взгляда с Бесены. Та в ответ уставилась на знахарку. — Только не говори, что видишь меня! — удивленно присвистнула подселенка. — Вижу, — хмуро ответила Глафира. Бесена безнадежно развела руками. — Еще чуть-чуть, и я начну думать, что тоже обросла телом, — хмыкнула она. — Где ни появлюсь, везде меня видят. Или у вас это семейное? — Мне тоже интересно, почему это я тебя вижу, — пробурчала Глафира и невольно положила руку на сердце, закрывая свой омут. — Я тебя не трогала! — возмутилась Бесена. — Я не могу щипать твою душу, ты отдана родичу! За кого ты меня принимаешь? Я не ворую еду у детей! — Вот уж в благородстве бесов я не сомневаюсь, да, — съязвила знахарка и окинула подселенку пристальным взглядом. — А чего ты такой облик себе выбрала? Ну чистый ангел: светлые локоны, кофточка синенькая, разве что крылышек не хватает. — А как я должна выглядеть? Уродливым существом с копытами? — возмутилась Бесена. — Нет уж, это вы, люди, нас так изображаете, я такой быть не согласна! Тем более когда есть из чего выбирать. Могу, как князь Вольга, стать щукой, оленем, каплей воды, мыслью или красавицей. — А что за трава в волосах? Надо было тогда уж цветы… Бесена не успела ответить, как под потолок взвился родич, коричневый и влажный, с вытаращенными бусинками глаз. — Она пила из моей банки! — пропищал он. — Ага, ела из твоей миски, спала на твоей кровати, — поддакнула Бесена. Родич возмущенно фыркнул, а подселенка присела на краешек дивана к Цвете и посмотрела на Глафиру. — Ты же родича кровью поишь, да? Как и все знахарки… А я пила из банки, когда была в теле Цветы, не морить же тело жаждой. Попробовала твоей крови, вот поэтому ты меня и видишь. Этот, — она кивнула на родича, — вел нас в соседний район целую вечность. Так что все претензии к нему. Глафира устало потерла глаза и посмотрела на виднеющуюся из-под пледа макушку Цветы. — Она сейчас не ест и не пьет. Даю ей чайный квас, как ты велела… — Знахарка запнулась, ведь этот совет она получила перед тем, как изгнала Бесену из тела внучки, но собралась и продолжила как ни в чем не бывало: — Цвета его тоже глотает плохо, но удается впихнуть пару ложечек. Пытаюсь каждый час. Бесена хмыкнула, заметив смущение знахарки, но ничего не ответила и наклонилась над девушкой. Выглядела та совсем плохо. Она словно постарела на несколько десятков лет и сейчас казалась старше своей названой бабушки. Сухая кожа шелушилась, отслаиваясь чешуйками, щеки ввалились, а губы потрескались. Глаза были открыты, но взгляд остекленел, и, кажется, тело даже забывало моргать. — Да уж, то еще зрелище. А какое тело было! — вздохнула Бесена. — Но древляница еще жива. Ты нас тогда здорово напугала своими ритуалами. Она выпрямилась и глянула на знахарку. Глафира же, наоборот, еще ниже склонилась над журналом и тихо пробормотала: — Я думала, что если изгоню беса и разорву ваш договор, то Цвете полегчает. А вышло наоборот. — Разорвешь договор, — медленно повторила Бесена, — то есть я свободна и не превращусь в тину? Вот спасибо! Подселенка вскочила с дивана и сделала сальто в воздухе. — Здорово, что ты разобралась с моим промахом! Лицо Глафиры вытянулось, как только она поняла, что натворила. — Значит, ты не станешь нам помогать? Бесена пожала плечами. — Я еще не решила! — сказала она с восторгом преступника, который вдруг получил амнистию. Глафира встала из-за стола и подошла к дивану. Цвета лежала истуканом, никак не реагируя на их разговор. Знахарка села на место, которое до этого занимала Бесена, и взяла холодную безжизненную руку внучки в свою. — Может, посмотришь, как она там? — робко попросила старуха и умоляюще глянула на Бесену. Та хмыкнула: