Ром иногда переписывался с Демьяном, в основном под выложенными фотографиями — комментировал их, получал ответы. Кажется, Демьян ничего не помнил о памятном вечере, по крайней мере, он никогда не касался этой темы, не вспоминал о том, что произошло до его падения. Ром тоже почти уверился, что все случившееся тогда было лишь глюками от наливки. День же прислал второе сообщение: «Мы у бабушки в деревне. Колька с нами. Может, вырвемся». Мари написала следом: «У нас у тети юбилей. Снимают загородный дом. Но где-нибудь там извернемся, повидаемся». Ром глянул на лежащий рядом с ноутбуком билет на поезд, напоминающий ему цветом заветренный ломтик лосося. И чего ради он потащится в этот Клопославль? Его там никто не ждет. Но и перед родителями неловко было признавать, что его осенняя драма яйца выеденного не стоила. Они-то предлагают ему повидаться с друзьями, думают, что ему все еще это важно, а друзья не особо и соскучились. Хорошо, что отец забронировал номер в хостеле, а не стал спрашивать, будет ли Ром ночевать у друзей. Но тут ответил Илья: «Я свободен. Ты где ночуешь? Можешь у меня». Кощей, который был его другом еще до того, как стал Кощеем, до Дружины. «Я тебе тогда в качестве новогоднего подарка презентую липкий валик,— отозвался Феникс. — Знаешь, как на черном видна шерсть! Ты еще ходишь в черном? Или на новом месте повеселел?» Ром невольно улыбнулся. Все-таки он скучал по ним. Хотя в новой школе оказалось не так уж и плохо, вполне терпимо. Вернее, нормально. Даже хорошо. И, стоя на перроне родного города, Ром ощущал, что приехал не домой, а в гости. Он был рад увидеть Илью. Долговязого, худого, с неизменным постным лицом, как будто он на похороны пришел, а не встречать друга. И с остальными Ром тоже ждал встречи, даже с Колькой, отношения с которым быстро сошли на нет. Горыныч тогда написал ему только: «Там никого не было». И Ром, несколько раз перечитав это короткое сообщение, не нашел сил ответить хотя бы просто «спасибо», но мысленно поблагодарил его. Ром знал, что у Кольки все хорошо, что он встречается с Мари и даже помирился с Демьяном, когда нашел его дурацкую кошку. Ту самую кошку, из-за которой День чуть не погиб. А ведь Рому тем вечером показалось, что друг больше не дышит и пульс не прощупывается. Но он ничего не смыслил в медицине. Демьян жив, с ним все хорошо — это главное. Илья у вокзала оглядел друга, спросил участливо: — Рюкзак не тяжелый у тебя? Пуховик теплый? Шапка есть? — Он скептически прищурился на его лохматую прическу: звезды по-прежнему чертили белыми хвостами черное небо. — Шапки нет. Да я почти ничего не взял, на пару дней же. Под курткой толстовка с начёсом, — отчитался Ром, но потом заподозрил неладное: — А что? — Мне дико неудобно, — виновато заговорил Илья, — но маман попросила одну свою кошиндру отнести к вету. Можешь у нас пока один перекантоваться, телик посмотреть. Но, думаю, ты не захочешь. Да уж, сидеть в компании сорока кошек не очень-то хотелось. — Я пока по району погуляю, дойду до школы, — решил Ром. — Потом уже встретимся, как с делами разберешься. Долгополовы вроде хотели слинять с юбилея? — Эпично погонят на «избушке», — хмыкнул Илья. — Ладно, давай. Позвоню, как освобожусь. Они разошлись, и Ром направился к школе. Здание зеленело среди прозрачных берез «Аллеи мира», а на фоне снега походило на отблеск северного сияния. Все вокруг замерло в каникулярном оцепенении, и нигде не мелькала розовая шапка прозрачной, как сосулька, и, кажется, даже просвечивающей на солнце Ауки. Ром втянул голову в воротник пуховика. А он-то надеялся случайно ее встретить. Странное дело: мать Ауки рычала на него, требуя держаться подальше от ее дочки, а сама спелась с отцом чуть ли не главного школьного хулигана. А тогда, в последний их вечер, Горыныч хотел в шутку напугать Ауку. Знал ли Колька в ту минуту, что они с этой девочкой станут одной семьей? Ничего он не знал, так же как не знал и Ром, чем закончится вечер его проводов. Не надо было приезжать в этот город, возвращаться к этим воспоминаниям. Жизнь — непредсказуемая штука. И люди тоже непредсказуемы. Частенько даже для самих себя. Надо жить дальше и в это «дальше» забирать только самое нужное. Ром потряс головой, стряхивая с волос мелкие снежинки, блестками сыплющиеся с неба, и накинул капюшон. Сейчас все хорошо. У Ауки тоже все хорошо. Теперь в темноте есть тот, кто ее защитит. * * * Ром сам не знал, зачем пошел к дому Демьяна, да еще и длинным путем. Он помнил, что День у бабушки, но почему-то все равно держался за крошечную надежду встретить его. Он хотел знать, как День относится к нему на самом деле, не прикрываясь дружелюбными смайликами. Рому было страшно. Ужасно страшно. Но День был его другом. И, кажется, оставался им до сих пор. Ром обязан был посмотреть ему в глаза. Хотя бы попытаться. Этим путем Ром не ходил уже очень давно, да и раньше бывал в здешних местах всего пару раз, чисто из мальчишеского любопытства. День сначала пугал его черепушкой утопленника, а потом рассказал об озерной деве. — Это как с бездной? — хмыкнул Ром, услышав рассказ друга. — Если долго смотреть в нее, она заглянет в тебя? Но в тот раз, стоя на мосту, который он окрестил Калиновым, Ром на секунду почувствовал, что бездна и впрямь в него заглянула. Ему захотелось поскорее сойти с моста, чтобы не стоять над Омутом. Страх защекотал кожу мурашками. Не зря все-таки это зловещее озерцо снабдили легендой о черепушке. Так и казалось, что из-под толщи темной воды что-то наблюдает за ним и вот-вот всплывет, блеснет белой костью. Рому нравились такие вещи только в книжках. Сейчас же канава с Омутом замерзли. Под корочкой льда спали темные воды, и озерные девы, и призраки утопленников. Стоять над Омутом зимой оказалось совсем не страшно. Зимой здесь нельзя было утонуть. Интересно, нашлась ли та девушка с черно-белых листовок, хмурая, с грязной щекой?.. Едва он так подумал, глазам своим не поверил: к мосту подходила эта самая девушка. На мгновение Ром принял ее за привидение и проклял себя, что приперся к Омуту. Да и место еще такое пустынное… Но нет, девушка была одета вполне по-человечьи: в зеленый пуховик, коричневую шапку и пушистые варежки. И это была точно она, Ром узнал ее по родинке на щеке, по волосам цвета октября и напряженному, хмурому взору. Интересно, она вообще улыбается? Да. Она же улыбалась Демьяну. А сейчас выглядела растерянной, как будто не ожидала, что мост окажется занят. Ну ясно, это место Демьяна. Поэтому она тут. Девушка прибавила шагу и сделала вид, что просто шла мимо, но, когда она поравнялась с Ромом, он окликнул ее: — Тебя ведь Цветаной зовут? Он вспомнил это странное имя с листовки. Девушка удивленно глянула на него. — На каникулах в деревне, — словно пароль, проговорил Ром. — Что? — не поняла Цвета. — Не что, а кто. Демьян на каникулах в деревне, говорю! Цвета еще больше нахмурилась, а потом лицо ее посветлело от озарения: — А-а-а, блондинчик! Будто это не она три месяца назад подскочила к Демьяну с щенячьим восторгом. Три месяца назад… Как же быстро пролетело время! — Ну вот я и говорю, — пробормотал Ром, сбитый с толку. — Можешь не ходить тут, он на каникулах. Ром думал, что Цвета расстроится, но нет, она, наоборот, улыбнулась: — А я не к нему! Просто катаюсь на трамваях. Мне нравится. Тут конечная недалеко, так что прогуливаюсь и до Омута. Так, на всякий случай… — И быстро добавила: — Я не к блондинчику, а к подруге! Жду! Ой! И осеклась. Прямо мост встреч какой-то, подумал Ром. Но по последним обрывочным фразам он понял, что Цвета сейчас уйдет или даже убежит. Опять. Как тогда от Дружины. Она убежала, и появились листовки «Помогите найти!». Ром просто не мог ее сейчас упустить. — Постой! Ты как-то осенью подошла к нашей компании… К Демьяну. — А-а-а, — к облегчению Рома, Цвета вела себя как ни в чем не бывало, — это была не я. Точнее, я, но… В общем, запутанная история. Этот парень связан с моей подругой, — и она безнадежно махнула рукой, решив не объяснять дальше. — Не бери в голову. Опять загадочная подруга. Значит, это ради нее Цвета подходила к Демьяну? А они всё неправильно поняли? Дружить иногда тяжело — это Ром знал не понаслышке. — Ты потом пропала. Мы волновались. Цвета уже с интересом поглядела на Рома. — Теперь все в порядке, — сказала она. — Я о себе позаботилась. Ром не знал, что еще сказать, но при этом не желал прекращать разговор. Загадочная девчонка нашлась — стоит рядом, перетаптывается. Девчонка, которая весь октябрь — самый странный месяц в его жизни — смотрела на него с листовки по пути в школу и обратно. Она даже привиделась ему тогда, на втором этаже заброшки, после наливки. И вот теперь она перед ним. Живая, настоящая и совершенно обыкновенная, словно все осенние тайны опали с нее, как листва. Его тайны тоже остались в осени. Цвета шагнула по мосту дальше.