Не понимаю, как человек может так измениться. Паша в начале был таким милым, казался мне, восемнадцатилетней девушке, на которую свалились большие обязанности, опорой и крепким плечом. А в итоге получилось, что я усыновила большого ребёнка, которого надо было так же, как и мою пятилетнюю сестру, одевать, кормить и воспитывать. Я вышла замуж, потому что решила, что на тот момент это было самое верное решение. Молодая, жившая до этого под крылом родителей, осталась одна с младшей сестрой на руках. Думала, будет легче с мужчиной рядом, тем более была любовь, и считала, что когда-нибудь мы всё равно поженимся. Но я сильно просчиталась, теперь пожинаю плоды своей глупости. — Мам! — окликает меня Ева из-за двери. — Я сейчас, — отвечаю, спешно вытираю слёзы и умываю лицо холодной водой, после чего выхожу из ванной комнаты. — Доброе утро, соня! — улыбаюсь, осматривая сестрёнку в пижаме из шорт и футболки с принтом куклы Барби. — Доброе, мама, — кивает, протирая глаза, и поднимается на носочки, чтобы оставить на моей щеке поцелуй. По утрам, ещё не до конца проснувшись, она всегда называет меня мамой, не помню, чтобы было по-другому уже десять лет. — Иди умойся, и пошли завтракать, — целую в лоб и подталкиваю к ванной комнате. Ей уже четырнадцать, но она престала расти два года назад, ростом пошла в маму. Папа у нас был высоким, светловолосым и поджарым мужчиной, а мама рядом с ним казалась дюймовочкой со своими метром шестьюдесятью. Ева её копия, маленького роста, худенькая, с каштановой копной волос. Я же похожа на папу и высоким ростом, и светлыми волосами. Пока сестра занималась водными процедурами, я накрыла на стол и налила себе кофе, Еве какао. — О, ты испекла печенье? — проговаривает, заходя на кухню. — Когда успела? Только семь утра, — смотрит на настенные часы. — Не спалось, — пожимаю плечами, утаивая тот факт, что я вообще глаз не сомкнула ночью, не в силах вытеснить из головы образ моего босса. Хотя, вроде как, меня должен волновать не он, а мой муж, который жизни мне не даст, если я не придумаю что-нибудь. — А почему так много? Хочешь взять с собой? – спрашивает, откусив кусок печенья и прикрыв глаза от удовольствия. — Что? Нет, — мотаю головой. — Может, мы не поедем? — Вот ещё, — фыркает сестра. — Хоть как гости посмотрим на дело наших родителей, — бьёт по больному, и я поджимаю губы. — Надо что-то придумать, не хочу отвечать на вопросы «а что с твоей шеей?» — коверкаю голос. — А я даже знаю что, — с этими словами она встаёт и убегает в свою комнату, чтобы вернуться через минуту с платьем в руках. — Что это? — смотрю на вещь. — Это я купила тебе, хотела подарить на мой день рождения, но сегодня оно тебе нужнее, — отвечает и вручает мне «подарок». — Подарить мне на твой день рождения? — вопросительно выгибаю бровь, отмечая, что тонкая ткань очень мягкая на ощупь. — Ага, я взяла два, чтобы мы были в одинаковых, — воодушевлённо отвечает. Расправляю телесного цвета платье, судя по всему, длиной ниже колен, без рукавов и с воротником. — Будет отлично смотреться с белыми кроссовками, — говорит Ева. — Ты моя модница, — улыбаюсь и, встав на ноги, обнимаю и целую сестру. — Спасибо! — Тебе спасибо, что не отдала меня в детский дом, — отвечает. — Ещё раз такое скажешь и получишь по попе, — грожу ей пальцем. — Ну правда, могла бы послушать тётю Валю и строить свою жизнь, а вместо этого ты бросила институт, вышла замуж за этого мудака, корячилась на двух работах, чтобы у меня было всё, — проговаривает, вызывая у меня слёзы. — Я тебя люблю, как я могла отдать тебя чужим людям, — прижимаю к себе. Было дело, когда тётя Валя давила на меня, но я не послушала её, даже мысли не допускала, чтобы отдать родную сестру в детский дом. Да, пришлось многим пожертвовать, в том числе родительским бизнесом, домом за городом, высшим образованием и карьерой, но я ни о чём не жалею. Я всегда выберу сестру, и, наверное, меня поймёт любая мать. Да, не я рожала Еву, но я её вырастила, и, если бы надо было, я бы прошла всё заново, но выбор был бы тот же. — Так, всё, иначе меня подписчики не поймут, если я выйду к ним с опухшим лицом, — проговаривает, заставляя смеяться. — Ладно, завтракаем и готовимся, — соглашаюсь с ней, возвращаясь за стол. Через час мы спускаемся вниз, собираясь пойти к остановке. Я, как советовала главная модница района, надела платье, которое село на меня как влитое, и белые кроссовки. Правда, чувствую себя немного неловко, потому что тонкая ткань облегает моё тело, выделяя все изгибы, а мне не нравится привлекать к себе внимание. — Ты его позвала? — спрашивает Ева, едва мы выходим из подъезда. — Что? — непонимающе задаю вопрос, поправляя на плече лямку рюкзака, куда я сложила пару вещей на случай, если станет прохладно. — Дядя Лёня, — кивает куда-то в сторону, и я застываю на месте, заметив уже знакомую машину и мужчину в джинсах и простой футболке, облокотившегося о капот. — Что вы здесь делаете? — интересуюсь, подойдя к машине. — Решил подстраховать, — отвечает и, выпрямившись, поворачивается к нам, чтобы застыть с приоткрытым ртом. — Если ваш муж вернётся, — заканчивает предложение, пройдясь жадным взглядом по мне и заметно сглатывая. Глава 13 Глава 13 Леонид Что я здесь делаю на самом деле? Хрен знает! Не найду внятного ответа, какого чёрта меня к этой, как оказалось, замужней девчонке так тянет. Всю свою жизнь, все эти сорок три года, я обдумывал наперёд каждый свой шаг, каждое действие, решение. Никогда ничего не делал резко, не был импульсивным, не позволял себе облажаться. А стоило приехать в этот город, как начал творить херню какую-то. Сначала делаю и только потом думаю, вернее, задаюсь вопросом «зачем?». Начал с того, что в первый же день просто отвёз девчонку домой, и только её вопрос заставил задуматься: а правда, с чего я решил подвезти до дома незнакомую девку? Выдумал на ходу какую-то тупую отмазку про извинения за оскорбление. Хотя, по большому счёту мне было плевать, задел ли я её своим заявлением. Но как увидел эти куски тряпок на работницах, сравнение само собой вылетело. У меня сеть гостиниц, я занимаюсь этим не один десяток лет, прекрасно понимаю, что такое уборка, и что одежда должна быть максимально удобной. Никаких коротких юбок, о чем речь вообще, когда работа такая, что где-то надо нагнуться, где-то на колени встать или, наоборот, куда-то подняться. Это гостиница, а не публичный дом, и я уж точно, не имею никакого желания, чтобы мои заведения сравнивали с домами утех. Естественно, я хорошо изучил досье предыдущего владельца обретённой гостинцы. Знаю, что был женат он раз пять, и каждый раз причиной развода была измена. Так же знал, что он перетрахал половину персонала, а эти девицы только и рады, что на них обращал внимание состоятельный мужик, и плевать, что ему давно за шестьдесят. Деньги не пахнут, как говорится. И только одной хватило мозгов обдурить и разорить похотливого старика, из-за чего, собственно, я на него и вышел. Счета Мельникова опустели, и я сделал ему предложение, от которого он не смог отказаться. Искал долго здание в этой части страны, приступил к поискам сразу, как до меня дошла информация о возобновлении работы местной шахты. А тут Мельников со своим разорением и готовым отелем, которому лишь требуется небольшое обновление. Нет, хороший ремонт ему, конечно, нужен, но на первые годы и так сойдёт. Вернусь к наваждению, к девчонке, которая кажется совсем юной только с виду, а на деле в свои двадцать восемь лет уже прошла все круги ада. Конечно, я приказал своей службе безопасности выяснить о ней всё, и папка с личным делом Виктории Дроздовой лежит на прикроватной тумбе до сих пор. Осталась сиротой, едва ей исполнилось восемнадцать, с пятилетней сестрой на руках. Органы опеки хотели забрать малышку в детский дом, и на тот момент юная Виктория очень храбро боролась, чтобы этого не допустить. Редко такое встретишь, кто в восемнадцать хочет стать родителем уже немаленького ребёнка? По пальцам сосчитать. У Дроздовых был бизнес — база отдыха на берегу озера и десять лет назад была популярной. Можно сказать, что Дроздовы ушли из жизни на самом расцвете их дела. Дом в элитном посёлке недалеко от той самой базы, две машины и две красивых дочери. И вот так, в один день, всё разрушилось. Виктория год боролась с органами опеки, но кто даст молодой студентке опекунство над пятилетним ребёнком?! А по окончании года, бизнес её родителей переходит в руки Валентины Лапиной, как и дом за городом и опекунство над ещё маленькой Евой. Документы умалчивают о деталях, но не трудно догадаться, как так вышло. А вот спешная свадьба Виктории сразу после передачи прав на базу отдыха, мне непонятен. Мысли, конечно, есть, но это только догадки. Играл вчера идиота, когда расспрашивал про этого Павла, не говорить ведь, что я и так всё знаю. И базу эту не случайно выбрал, помнил встречу с этой Валентиной во дворе дома Виктории, тот ещё экземпляр, конечно. Только одного не пойму — нахрена мне это надо? Жалко эту девочку стало? Или дело в моём члене, который, словно стрелка на компасе, направляется в ту сторону, где она? Будто своей жизнью живёт и меня к ней подталкивает. Бред собачий! Я просто перестал мыслить и обдумывать шаги, раз — и оказываюсь рядом. Вообще не думаю, как вчера, стоило увидеть то сообщение на экране, пулей вылетел из гостиницы, по пути к их дому поймал несколько штрафов, но было плевать на них. Лишь бы успеть. Не успел. Платье с воротником летом — скрывает синяки. Очки на глазах — наверняка ударил, просто я этого не понял вчера. Но это всё херня, по сравнению с тем, что член штаны рвёт, едва я взглянул на молодое тело, облачённое в тонкую ткань, которая выделяет все изгибы. Наваждение! Может воздержание так влияет? Там, в северной столице, я не страдал недотрахом. Бизнесмен я, конечно, приличный, хоть и стал им, идя по головам лет двадцать назад. Но, в первую очередь, я свободный мужик с потребностями и своими фетишами. Один из которых — девственницы. Некоторым не хочется этой возни, предпочитают опытных девок, а я наоборот. Сложно описать эти ощущения, когда теснота и гладкость неиспорченных стенок обволакивает член. Быть первым. Во всём быть первым. Так учил отец, хотя «учил» неподходящее слово, скорее вбивал кулаками. Пытался сделать из меня того, кем ему не удалось стать. Но перестарался, за стаканом водки не заметил, как щуплый мальчишка стал мужиком. Уже мог за себя постоять, выхватить ремень из рук отца и лупить его в ответ. Но я этого не делал, родители ведь святое. Да только крышу сорвало, когда он маму мою ударил. Нет, бил он её и раньше, только я этого не видел, синяки матери об этом говорили. А в тот день я вернулся раньше обычного. В ресторане, где я подрабатывал официантом после школы в старших классах, случился небольшой пожар, и, потушив огонь, нас закрыли раньше. Прихожу домой, а батя лупит мою мать, которая, прикрыв лицо руками, бесшумно слёзы льёт. Обзывает её грязными словами, совершенно незаслуженно. Уж что, но мать всегда была идеальной женой, что стоит одно то, что она терпела его все эти годы — неработающего пьющего мудака. Первым под руку попался стул, схватив его, я одним ударом сломал его об спину отца. А дальше в ход пошло всё, до чего руки доходили: ваза, старое радио, торшер старше меня и орёл. Каменная статуэтка, которая стала последним, что отец увидел. Удар ровно по виску, и он упал замертво. Мать орёт, плачет по этому уроду, пытается пульс у него нащупать, но хрен уже. На меня кидается, обвиняет, потом жалеет, что жизнь свою сломал, и снова порция обвинений. Молчал. Стоял, смотрел на голову отца в крови и молчал. Ни дрожи, ни мук совести, ни сожаления не чувствовал. Только облегчение. Что мать защитил, избавил наконец от него, что жить теперь будет ради себя, а не чтобы ему бутылку купить и во всём угодить. Потом истерика утихла, слёзы на щеках мамы высохли, она просто поднялась с пола и с каменным выражением лица сказала снять ковёр со стены. Вылупился на неё непонимающе, а она как рявкнула шевелиться, что я не узнал в той женщине родную мать. «Ночью вывезем в лес и закопаем, а пока убирай кровь»,— приказала и ушла на кухню готовить ужин. Охренел ли я? Да я до сих пор в ахуе, в тот день узнал свою мать, настоящую. И всё, что у меня есть сегодня, мы сделали вместе, ей уже шестьдесят пять, а она ведёт бухгалтерию всего моего бизнеса. Живёт с начальником моей службы безопасности — бывшим военным. Иногда смотришь на неё, когда она не дома, в халате и фартуке, а на работе, и думаешь — да по ней итальянская мафия плачет. К чему это всё… когда знакомился с делом Виктории, видел свою мать. Да, в личном досье не описаны побои, или что происходило в стенах их квартиры, но я четко видел мать. Женщину, которая забеременела рано, выскочила замуж, чтобы у сына была полноценная семья и терпела всю жизнь мудака. Ева вчера сказала, что Паша ударил Вику, и она его выгнала, но я на все сто процентов уверен, что был не единичный случай, и Ева просто не в курсе.