– Угу… Сколько у вас детей в программе? – Около тридцати. – А родителей? – Где-то десять-одиннадцать семейных пар и еще с полдюжины родителей-одиночек. – Приходилось говорить про мистера Хикла в ходе лечения? – Это конфиденциальная информация. – Конечно, сэр. И лечением вы занимаетесь в рамках вашей работы в… – он сверился со своими записями, – Западной педиатрической больнице? – Это была добровольная работа, связанная с больницей. – То есть вам за нее не заплатили? – Я продолжаю получать зарплату, и в больнице меня освободили от прочих обязанностей. – И отцы в ваши группы тоже входили. – Да. По-моему, я уже упоминал про семейные пары! – Насколько я понимаю, кое-кто из этих ребят довольно зол на мистера Хикла. Мистера Хикла. Только полицейские могут быть настолько изысканно вежливы, что даже мертвый извращенец для них тоже «сэр». Можно предположить, что между собой они все-таки используют другие термины. Подобный невыносимый этикет – способ воздвигнуть барьер между копом и гражданским лицом. – Это тоже конфиденциально, детектив. Майло ухмыльнулся – типа за спрос денег не берут – и что-то нацарапал в блокноте. – А почему так много вопросов про это самоубийство? – Таков порядок, – автоматически ответил он, не поднимая взгляда. – Не хотелось бы что-нибудь упустить. – Отсутствующе уставился на меня, после чего спросил: – Вам с этими группами кто-нибудь помогал? – Я поощрял участие членов семей – чтобы они помогли сами себе. Из профессионалов был только я один. – Взаимное консультирование? «Равный – равному»?[10] – Совершенно верно. – У нас в департаменте тоже такое завели, – заметил Майло без особого одобрения в голосе. – Короче, они там сами рулили. – Начали со временем. Но я всегда при этом присутствовал. – У кого-нибудь из них имелся ключ от вашего офиса? Ага! – Это совершенно исключено. Так вы считаете, что кто-то из этих людей убил Хикла и представил все как самоубийство? Еще бы он так не считал! Такое же подозрение возникало и у меня. – Я не делаю поспешных выводов. Пока что только собираю информацию. Этот малый был достаточно уклончив, чтобы самому быть психоаналитиком. – Понятно. Внезапно Майло встал, захлопнул блокнот и убрал карандаш. Я поднялся, чтобы проводить его к выходу, но вдруг покачнулся. В глазах у меня потемнело. * * * Первым, что я увидел, когда окружающий мир вновь обрел ясность, была нависшая надо мной его огромная уродливая физиономия. Я почувствовал сырость и холод. В руках Майло держал посудную губку, с которой на лицо мне капала вода. – У вас был обморок. Как вы? – Отлично. Я был далек от «отлично» как никогда. – Видок у вас не из лучших. Может, позвать доктора, доктор? – Нет. – Точно? – Не надо. Ерунда. Просто гриппую уже несколько дней. Надо, наверное, что-то в желудок закинуть… Майло направился в кухню и вернулся со стаканом апельсинового сока. Медленно потягивая его, я начал чувствовать себя получше. Сел, стал сам держать стакан. – Спасибо. – Защищаем и служим, как говорится. – Со мной уже все нормально. Если у вас нет больше вопросов… – Нет. На данный момент пока всё. Детектив встал и открыл несколько окон – свет резко ударил мне в глаза. Выключил телевизор. – Не хотите что-нибудь поесть, пока я не ушел? До чего же странный человек, просто материнская забота! – Все нормально. – Ладно, доктор. Вы уж поаккуратней. Мне жутко хотелось, чтобы он наконец свалил. Но когда шум мотора его машины стих вдали, я почувствовал какую-то странную дезориентацию. Не подавленность, как раньше, а возбуждение, беспокойство; просто места себе не находил. Попробовал посмотреть «Как вращается мир»[11], но никак не мог сосредоточиться. Теперь бессмысленные диалоги вызывали у меня одно лишь раздражение. Взялся было за книгу, но слова не складывались в осмысленные фразы. Глотнул апельсинового сока, но от него только остался противный вкус во рту и запершило в горле. Вышел в патио и смотрел в небеса до тех пор, пока перед глазами не заплясали светящиеся круги. Кожа зудела. Птичье пение раздражало. Я не мог усидеть на месте. Так прошел почти весь день. Мерзко. А в половине пятого он мне позвонил. – Доктор Делавэр? Это Майло Стёрджис. Детектив Стёрджис. – Чем могу помочь, детектив? – Как себя чувствуете? – Гораздо лучше, спасибо. – Это хорошо. Наступила тишина. – Гм, доктор, я, наверное, лезу не в свое дело… – Это вы о чем? – Понимаете, во Вьетнаме я служил в медсанчасти. Мы там порядком насмотрелись на то, что вы называете острой реакцией на стресс. Просто подумал, не стоит ли… – По-вашему, она у меня и есть? – Ну… – И что же там прописывали от нее во Вьетнаме?