Но я еще не все высказал. – Объясните ей, доктор. Объясните, что это не припадки. Что это просто ночные кошмары и что они пройдут сами собой, если ее не волновать. Объясните ей, что не надо давать ей ни фенобарбитал, ни дилантин, ни тофранил! Тоул продолжал похлопывать ее по плечу. – Спасибо за профессиональное мнение, доктор. Я управлюсь с этим случаем как сочту нужным. Я стоял как вкопанный. – Да пошли же, Алекс! Майло отпустил меня только за дверью. Парковка жилого комплекса была забита «Мерседесами», «Порше», «Альфа-Ромео» и «Датсун Зетами». «Фиат» Майло, припаркованный прямо перед пожарным гидрантом, смотрелся здесь столь же уместно, как калека на легкоатлетических соревнованиях. Мы сели в него, мрачные как тучи. – Ну и каша заварилась, – произнес детектив. – Ублюдок! – Мне на миг показалось, что ты вот-вот ему врежешь. – Он хихикнул. – Жутко хотелось… Сволочь! – Все выглядело так, будто он тебя подначивает. Я-то думал, что вы, ребята, поладите… – На его условиях. Пока мы вели с ним интеллектуальные беседы, так были одного поля ягоды, дружки неразлейвода. А вот когда все стало разваливаться, ему срочно понадобилось найти козла отпущения. Он – эгоманьяк. Доктор всемогущ! Доктор может все исправить! Ты видел, как она поклонялась ему, долбаному Большому Белому Отцу?[29] Наверняка порезала бы ребенку вены, если б он приказал! – Ты беспокоишься за ребенка, так ведь? – Ты чертовски прав, еще как беспокоюсь! Ты ведь и сам прекрасно знаешь, как он собирается поступить, так ведь? Добавить еще наркоты! Через пару дней это будет не ребенок, а пускающий слюни овощ! Майло пожевал губу. Через несколько минут он сказал: – Ну, мы с этим все равно ничего не можем поделать. Уже жалею, что изначально во все это тебя втянул. – Забудь. Ты тут ни при чем. – Еще как при чем! Разленился, понадеялся, что вот раз – и все чудом разрешится… А надо было по старинке ножками поработать. Опросить помощников Хэндлера, получить из компьютера список известных преступников – особенно любителей побаловаться ножиком, перелопатить его как следует. Просмотреть рабочие материалы Хэндлера. Да все это изначально было вилами на воде писано – все-таки семилетний ребенок! – Она вполне могла оказаться хорошим свидетелем. – Разве все бывает так просто, а? – С третьей попытки мотор все-таки завелся. – Извини, что поломал тебе ночь. – Это не ты. Это он. – Да забудь ты про него, Алекс! Говнюки – как сорняки, офигеешь от них избавляться, а только избавишься, как на том же месте новые вырастут. Это как раз то, чем я занимаюсь уже восемь лет, – выпалываю убийц, как сорную траву, и смотрю, как они опять вылазят – быстрее, чем я их убираю. Голос у него звучал устало, и он словно постарел. Я вылез из машины и опять засунул голову внутрь, облокотившись об опущенное стекло. – До завтра. – Что? – Рабочие материалы. Надо просмотреть рабочие материалы Хэндлера. Я могу быстрее тебя сказать, кто из его пациентов был действительно опасен. – Шутишь? – Нисколько. Я весь во власти гражданочки Зейгарник. – Какой-какой гражданочки? – Зейгарник[30]. Это была такая русская женщина-психолог, которая открыла, что у людей развивается непреодолимая тяга к незаконченным делам. Вот в ее честь это явление и назвали. Эффект Зейгарник. Как у большинства трудоголиков, он у меня просто космический. Майло посмотрел на меня так, будто я сболтнул какую-то чушь. – Так-так. Хорошо. А этот твой зейгарник достаточно большой, чтобы всколыхнуть твою размякшую зрелую жизнь? – Какого черта, жизнь начинала уже становиться скучной! – Я хлопнул его по плечу. – Ну, как знаешь. – Стёрджис пожал плечами. – Привет Робин. – А ты передавай привет своему доктору. – Если он еще будет там, когда я вернусь. Все эти полуночные разъезды проверяют наши отношения на прочность. – Он почесал уголок глаза и нахмурился. – Я уверен, что он с этим смирится, Майло. – Да ну? С чего бы? – Если он настолько псих, чтобы вообще с тобой связаться, то у него хватит дури с тобой и остаться. – Очень утешил, дружище. Детектив воткнул первую передачу и укатил. Глава 9 На момент своего убийства Мортон Хэндлер занимался психиатрической практикой уже без малого пятнадцать лет, приняв за все это время для лечения и разовых консультаций более двух тысяч пациентов. Записи об этих людях хранились в желтых канцелярских папках и были уложены в картонные коробки, крепко заклеенные скотчем и опечатанные полицейской печатью – по сто пятьдесят штук в каждой. Майло привез эти коробки ко мне домой – с помощью худощавого, лысоватого чернокожего детектива по имени Делано Харди. Пыхтя и сопя, они затащили коробки ко мне в столовую. Вскоре все стало выглядеть так, будто я только что въехал или собираюсь переезжать. – Все не так плохо, как кажется, – заверил меня Майло. – Все до единой тебе смотреть не придется. Правда, Дел? Харди прикурил сигарету и согласно кивнул. – Мы уже сделали предварительную сортировку, – сказал он. – Исключили всех, кто уже умер. Решили, что вряд ли они могут быть потенциальными подозреваемыми. Оба заржали. Черным коповским смехом. – Вдобавок, – продолжал Харди, – в отчете коронера говорится, что Хэндлера с девушкой зарезал кто-то далеко не хилый. Глотку с первой же попытки раскроили до самого позвоночника. – Что означает, – перебил я, – мужчину. – Дамочки тоже встречаются ого-го какие! – рассмеялся Харди. – Но мы ставим все-таки на мужика. – Тут примерно шестьсот пациентов мужского пола, – добавил Майло. – Вон те четыре коробки. – А еще, – объявил Харди, – мы привезли вам небольшой подарок. Он вручил мне небольшую коробочку, завернутую в зелено-красную рождественскую бумагу с узором в виде почтовых рожков и веночков из падуба. Она была перевязана красной ленточкой. – Другой бумаги не нашли, – объяснил Харди. – Думаем, тебе понравится, – добавил Майло. Я начал чувствовать себя зрителем какого-то «черно-белого» комедийного скетча. «Здравствуй, дядя Том! Доброго здоровьичка, маса!» С Майло произошло любопытное превращение. В присутствии другого детектива он дистанцировался от меня и нацепил на себя маску крутого всезнающего копа-ветерана. Я распаковал коробку и открыл ее. Внутри, на слое ваты, лежало закатанное в пластик удостоверение Лос-анджелесского департамента полиции. Фотография на нем оказалась в точности та же, что и на моих водительских правах, с тем странным замороженным выражением лица, которым, похоже, отличаются все фото на документы. Под фотографией имелась моя подпись – тоже с водительских прав. Еще ниже – имя-фамилия, моя ученая степень и должность «специальный консультант», напечатанные типографским шрифтом. Жизнь имитирует искусство… – Я тронут. – Нацепляй, – сказал Майло. – И постарайся поторжественней. Карточка очень походила на тот бейдж, который я носил в Западном педиатрическом, только вместо шнурка – зажим. Я прикрепил его к воротничку рубашки. – Вещь! – сказал Харди. – Если б с ней еще и в кино бесплатно пускали – вообще цены не было бы. Он полез в пиджак и выудил оттуда сложенный лист бумаги. – А теперь осталось только прочитать и подписать. – Протянул мне ручку.