Женщина полезла в нагрудный карман рубашки и вытащила очередную сигарету. Я дал ей прикурить, и этот жест ее явно изумил. – Ничего особо важного. С вашего разрешения, я загляну завтра в это же самое время и еще немного побуду с Мелоди. Она подозрительно оглядела меня с ног до головы, пожевала сигарету и наконец пожала плечами: – Вы же доктор. Мы опять вернулись к Майло и малышке. Тот, присев на колено, показывал ей свой полицейский значок. Она завороженно изучала его широко распахнутыми глазами. – Мелоди, если ты не против, завтра я тоже приду, и мы еще поиграем. Она вопросительно посмотрела на свою мать, опять принявшись сосать большой палец. – Меня это устраивает, – коротко бросила Бонита Куинн. – А теперь давай, беги. Мелоди метнулась обратно в свою нору. Приостановившись на пороге, робко оглянулась на меня. Я помахал ей, она помахала мне в ответ и скрылась за дверью. Через секунду оттуда опять забубнил телевизор. – И вот что еще, миссис Куинн. Перед тем как подвергать Мелоди гипнозу, мне нужно обязательно поговорить с доктором Тоулом. – Ну хорошо… – Мне нужно ваше разрешение поговорить с доктором Тоулом по поводу схемы лечения. Вы, наверное, понимаете, что он связан обязательством сохранять конфиденциальность – точно так же, как и я. – Ладно. Я доверяю доктору Тоулу. – И можно попросить его отменить ее таблетки на пару дней? – Ой, да хорошо, хорошо! – Она только раздраженно отмахнулась. – Благодарю вас, миссис Куинн. Мы оставили ее посреди гостиной, окутанную клубами табачного дыма. Неистово затягиваясь, она сорвала с головы полотенце, и разлетевшиеся по плечам волосы сверкнули в лучах полуденного солнца. * * * Усевшись за руль, я медленно покатил в сторону Сансет. – И нечего так лыбиться, Майло. – А чё? – Он высунулся в пассажирское окно, и волосы хлопали у него вокруг головы, словно утиные крылья. – Возомнил, будто подцепил меня на крючок? Ну как же – такое дитя, глазищи как на картинах Кин[14]… – Если ты прямо сейчас решил соскочить, это меня не обрадует. Но помешать я тебе не могу. Обещанные ньокки по-любому за мной. – К черту ньокки. Давай-ка лучше пообщаемся с доктором Тоулом. * * * «Севиль» пожирал бензин ведрами. Пришлось зарулить на шевроновскую заправку самообслуживания на Бонди. Пока Майло наполнял бак, я узнал по справочной номер Тоула и набрал его. После того как перечислил все свои медицинские звания, с доктором меня соединили буквально через полминуты. Я коротко объяснил, почему хочу с ним побеседовать, и предложил обсудить все прямо по телефону. – Нет, – ответил он. – У меня полная приемная детишек. Голос у него мягкий и успокаивающий – тот самый голос, который родители жаждут услышать в два часа ночи, когда ребенок уже весь посинел. – Когда будет удобно вам позвонить? Тоул не ответил. Я слышал на заднем плане только какую-то возню, потом приглушенные голоса. Потом его голос опять вернулся в трубку. – Может, заскочите в половине пятого? У меня как раз намечается «окошечко». – Премного благодарен, доктор. Я вас надолго не займу. – Не стоит. И он повесил трубку. Я вышел из телефонной кабинки. Майло как раз вытаскивал заправочный пистолет из горловины «Севиля», держа его на отлете, чтобы не закапать бензином костюм. Я опять устроился на водительском месте и высунул голову в окно. – Протри-ка заодно лобовуху, сынок. Он скорчил рожу, как у горгульи – особых усилий ему для этого не требуется, – и показал мне средний палец. А потом все-таки принялся елозить по стеклу бумажными полотенцами. Времени – двадцать минут третьего, а до офиса доктора от силы минут пятнадцать езды. Надо было как-то убить целый час. Заморачиваться с «высокой кухней» мы оба оказались не в настроении, так что поехали обратно в Западный район и в итоге оказались все там же, «У Анжелы». Майло заказал себе нечто под названием «Делюкс-омлет Сан-Франциско», оказавшееся ярко-желтым кошмаром с начинкой из шпината, помидоров, рубленого мяса, чили, лука и маринованных баклажанов. Накинулся на него, только за ушами трещало. Я же ограничился сэндвичем с говядиной и бутылочкой пива «Курз». Прерываясь, чтобы заглотить очередной здоровенный кусок «делюкса», детектив посвятил меня в подробности убийства Хэндлера. – Ни хрена не понятно, Алекс. Вроде бы все признаки чисто психопатического убийства – оба лежали спеленатые в спальне, словно скот, приготовленный для забоя. Больше полусотни ножевых ранений. Девица выглядела так, будто ее Джек-потрошитель… – Избавь меня от таких подробностей. – Я показал на свою тарелку. – Прости. Забыл, что разговариваю с гражданским. Когда сто лет в таком дерьме барахтаешься, ко всему привыкаешь. Жить-то надо – вот и приучаешься есть, пить и срать на все это дело. – Майло утер физиономию салфеткой и надолго приник к стакану с пивом. – И при всем при том, несмотря на всю эту дикость, никаких следов взлома. Входная дверь открыта. Обычно это уже само по себе странно. Правда, в данном случае вполне может быть объяснимо: ведь убитый – психиатр по профессии, он мог знать преступника и сам его впустить. – Думаешь, это кто-то из его пациентов? – Ничуть не исключено. Психиатры ведь и имеют дело с психами? – Я буду очень удивлен, если это так, Майло. Десять к одному, что у Хэндлера была типичная для Вест-Сайда практика – бесящиеся с жиру тетки бальзаковского возраста, надорвавшиеся на работе топ-менеджеры да для полного фарша пара-тройка случаев подросткового кризиса идентичности. – Не слышу ли я в твоих речах нотки профессионального цинизма? Я пожал плечами: – Просто в большинстве случаев так оно и есть. Не хочу сказать, что все так уж тихо и гладко, но на деле большинство из нас – что психологов, что психиатров – крайне редко сталкиваются с тем, что можно отнести к категории душевных заболеваний. Настоящих сумасшедших – тех, кто действительно не в себе, – обычно госпитализируют. – А Хэндлер как раз и работал в психбольнице перед тем, как уйти на вольные хлеба. В Энсино-Оукс. – Может, чего-нибудь там и накопаешь, – с сомнением в голосе произнес я. Не люблю выступать в роли обломщика, а то еще просветил бы его, что больница в Энсино-Оукс – это на самом деле нечто вроде закрытого санатория для склонных к суициду отпрысков местных богатеев. Сексуальных психопатов там тоже держат, но их буквально единицы. Отодвинув пустую тарелку, Майло поманил официантку: – Беттиджейн, еще хороший кусочек вон того пирога с зеленым яблоком, будь добра. – С мороженым, Майло? Он похлопал себя по животу и задумался: – Да какого черта, почему бы и нет? С ванильным. – А вам, сэр? – Просто кофе, пожалуйста. Когда она отошла, детектив продолжил, больше размышляя вслух, чем обращаясь ко мне: – Во всяком случае, очень похоже на то, что доктор Хэндлер все-таки сам впустил к себе кого-то где-то между двенадцатью и часом ночи, за что в итоге и поплатился. – Ну, а эта Гутиэрес здесь каким боком? – Типичный случайный свидетель. Оказалась не в том месте не в то время. – У нее с Хэндлером что-то было? Он кивнул: – Около шести месяцев. Из той малости, что пока удалось выяснить, выходит, что начинала она как пациентка, а потом перелезла с кушетки в постель.