Девушка сосредоточенно смотрела в одну точку и вдруг резко повернулась: — А вам не приходило в голову, что дорога — одна. И если это не просто безмозглые грабители, то… — Где-то впереди — засада? — Именно. * * * — С вами все хорошо? Агата вздрогнула. Очнулась. — Не забыть бы, — пробормотала она, избегая смотреть в незнакомое лицо мужчины. Эльза и Грон сидели на заднем сиденье мобиля. Черная с синим отливом шерсть, торчком стоящие ушки, смешная борода Грона, вечно подрагивающий от любопытства хвостик Эльзы — все это исчезло. Низерцвейги стараниями артефактора превратились в валльских пастушьих собак Золотистая волнистая шерсть, длинные хвосты. Ушки так же стояли торчком, но были более округлой формы. А глаза… Глаза остались прежними — четыре драгоценных кристалла, которые Агата за последнее время успела полюбить. Удивительно, но она по-прежнему читала настроение своих новых друзей, слышала у себя в голове их мысли. Личина собак совершенно ей не мешала. Чего не скажешь об их хозяине. Новый образ барона раздражал. — Вы придумывали вашу историю? — Я? Да… — смутилась Агата. Она вдруг заметила, что глаза у Эрика тоже остались прежними: серыми, внимательными. И стало легче. Она улыбнулась и ответила: — Мои герои уходят от погони. Они даже не знают, за кем из них охотятся. — Понятно. — Скажите… Как можно остановить мобиль преследователей? Чтобы допросить? — Пусть стреляют по передним кракам, — предложил Эрик, — самые крупные кристаллы управления в большинстве моделей встраиваются именно туда. — Ночью? В мобиль, что несется на страшной скорости? Вы же знаете — кристаллы можно приглушить и мобиль в ночи почти не будет виден. Именно так поступают во время преследования преступников. — «Страшная» скорость… — передразнил, потом задумался. — Гвозди по дороге рассыплют? — Скажите, вот у вас есть в машине гвозди? — возмутилась писательница. — У меня — нет. Но я и не спецагент под прикрытием. Они уже въезжали в Лаутгард, когда Эрик вдруг проговорил: — У кого-то из них может быть кристалл, испускающий свет. Если его установить грамотно — он ослепит водителя. — Чтобы спровоцировать аварию! Замечательно! Агата так искренне обрадовалась, что барону стало легче. Артефактора огорчала явная неприязнь женщины к выбранному им образу. По правде говоря, он считал эту личину приятной. Намного приятней себя реального. Они остановились. — Сначала к адвокату, — предложил он. — Потом пообедаем. Или наоборот? — К адвокату, — кивнула Агата. Город! Агата почувствовала, что все это время скучала по столичной жизни. Суета, новые фасоны шляпок, запах духов, кофе и свежих булочек. Утренний дождь смыл пыль с витрин, и маленькие магазинчики стали как будто еще наряднее. — Пфффчир! Рррррррррр… Агата обернулась. Эльза разглядывала свое отражение в луже, и оно ей явно не нравилось. — Эльза… Эльзочка, это тяжело, я знаю, но потерпи. Ты все равно красавица! — Пальцы утонули в золотистой шерсти. Какая… мягкая! — Эльза, что за капризы! Не забывай, пожалуйста, что ты на задании! — возмутился барон. Эльза даже не взглянула в сторону хозяина. Разве мужчины смыслят что-нибудь в подобных делах? Агата улыбнулась, поискала глазами Грона. Пес также рассматривал свой новый внешний вид в стекле витрины. Но он делал это скорее философски. Без лишних неконструктивных эмоций, к которым склонны женщины. К полудню они дошли до адвокатской конторы. — Госпожа фон Лингер! — преувеличенно радостно поприветствовал их невысокий, полноватый мужчина средних лет. Был он розовощек, гладко выбрит, однако его почти искренней улыбке явно не хватало уверенности. — Чем обязан? — Я бы хотела уточнить некоторые детали по управлению семейными активами. — Агата опустилась на краешек стула. Сжала ручку сумочки. — Ах, дорогая моя госпожа Агата! Зачем вам забивать свою прелестную головку такими несущественными мелочами. Вот ваш супруг, вернувшись… — Минуточку! — остановила его женщина. — То есть вы не только в курсе того, что мой муж пропал, но также не сомневаетесь, что он жив и здоров. Людвиг собирается возвращаться? Мужчина опустил глаза. Было видно, что разговор ему хоть и неприятен, но к только что выдвинутым в свой адрес обвинениям он не относится серьезно. — Я понимаю ваше беспокойство… — Вы в курсе того, куда исчезли наши семейные сбережения? — Я бы очень хотел вам помочь, моя дорогая госпожа фон Лингер, но… Простите, меня связывает этика. — Поверенный поднялся, давая понять, что разговор окончен. — Поправьте меня, если я ошибаюсь, — насмешливо проговорил Эрик, на которого до этого момента адвокат обращал внимания не больше, чем на еще один стул, — но в договоре о предоставлении услуг вашей адвокатской конторой написано, что вы представляете семейство фон Линтеров. И на бумаге — три подписи. Имущество у четы общее… — Вы адвокат? — Нет. Я охранник. — Налицо конфликт интересов. — Адвокат налил воды, предложил гостье, получил отказ и выпил сам. — Необходимо дождаться господина Людвига и продолжить беседу втроем. Уверен, он все объяснит своей супруге. — Вот что, — поднялась Агата. — Я обращусь в коллегию адвокатов с жалобой. — Что? — В ней я укажу, что поверенный нашей семьи прекрасно знал о местонахождении моего мужа, в убийстве которого пытались обвинить меня. Кроме того, он, по всей вероятности, покрывает тех, кто покушался на меня. — Как покушался? Госпожа фон Лингер, что вы говорите такое? — Меня пытались отравить. И велика вероятность, что это произошло из-за исчезнувших со счетов денег. Вам ведь известно, что сумма там была весьма внушительная. — Еще можно привлечь прессу, — посоветовал из своего угла Эрик. Поверенный без сил опустился в кресло. — Господин Шольц, пожалуйста. Мне надо знать, во что нас всех втравил Людвиг, — как могла мягко проговорила Агата. — Если бы речь шла о благосостоянии — мы могли бы ждать… Но на кону — моя жизнь. — Что вы хотите? — Шольц вытер шею платком. — Ровно то, на что я имею право. Деньги со счетов. — Хотите чаю? — вдруг спросил поверенный четы фон Лингер. Агата и Эрик молча переглянулись. Когда же все уселись пить чай, Шольц заговорил менее официально: — Людвиг слишком мягкий. Он всегда хотел, чтобы его любили в семье. — Я это уже поняла, — невесело усмехнулась Агата. — Моей любви ему было мало… Отчего-то эта фраза больно резанула господина барона. — Увы, — поверенный опустил голову, — Людвиг всегда относился к тому, что его не принимает семья… слишком болезненно. И всегда хотел доказать им что-то. Сестре, брату… — И особенно матери, — кивнула Агата. — Да, особенно фрау Берте, что он достоин ее любви… — Когда у нас не было больших денег и популярности на весь Отторн, все было намного проще. Тогда мы просто не интересовали семью Лингеров.