— Ну не знаю, я уже была замужем, — произношу игриво, а он смеется. — Знаешь, — я беру из его рук кольцо, но не то, что он только что вынул из кармана, — наверное, ты посчитаешь меня сумасшедшей, но, кажется, нам кое-что дали понять… Она не смогла его надеть… — Уверена? — спрашивает, а я протягиваю ему колечко, а следом и руку, позволяя надеть кольцо на свой безымянный палец. — Думаю, Лера бы этого хотела, своего рода дань памяти. — Я люблю тебя, — выдыхает Леша, а я, наоборот, задерживаю дыхание. Он ни разу мне этого не говорил, может, подразумевал, но никогда не произносил вслух. Я прижимаюсь к нему, утыкаюсь носом в груди и всхлипываю, чувствуя, как теплые руки ложатся на мою поясницу. — И я тебя люблю, очень люблю. Эпилог Эпилог Одинадцать лет спустя — Василиса Владимировна, — раздается голос медсестры, вошедшей в ординаторскую. — У нас подкидыш. Я отрываюсь от документов, бросаю взгляд на часы. Моя смена подходит к концу. Вздыхаю. Да что же это такое, как так все время получается. — В окно жизни подбросили, девочка, — виновато продолжает Леся, понимая, что мой рабочий день почти окончен. Остальные на смене заняты, и только я вожусь с бумагами, значит мне и решать вопрос с малышкой. — Где она? — спрашиваю устало. — У неонатологов, на первый взгляд здоровая. — Ну пойдем. Встаю из-за стола и иду за Лесей. Давно к нам никого не подкидывали, мы даже удивлялись, что «окно жизни» пустует, смеялись, что мамочки за голову взялись. Сглазили. И снова моя смена, надо мной уже все отделение посмеиваться. Вспоминаю, что Леша должен меня забрать. Придется подождать, а что поделать? Работа. Много лет назад я в очередной раз перевернула с ног на голову нашу и без того веселую жизнь. Навязчивая идея стать врачом, от которой я не могла отделаться ни днем, ни ночью, пожирала меня изнутри. И не помешали моему решению ни муж, ни маленький сын. Я собиралась стать онкологом, в память о маме, а потом меня каким-то чудом занесло в гинекологию. Леша ворчал негодуя, но все же смирился. Наша жизнь не была гладкой все это время, всякое случалось за эти годы: ссоры, скандалы, непонимание. Все как у всех. Порой, муж закрывался от меня, погружаясь в собственные мысли, в такие времена мы могли не говорить по несколько дней. Я не обижалась и не принимала на свой счет, я знала за кого выхожу замуж и понимала, что наша жизнь не будет простой. Все стало налаживаться с того момента, когда наш сын впервые заговорил и первым его словом было «папа». Леша тогда еще долго не мог прийти в себя, смотрел на сына и улыбался, как блаженный, в чувства мы приводили его втроем: я, Оля и Аид. Как именно эти двое стали парой, до сих пор остается загадкой. Моя ненормальная, немного взбалмошная подруга и пугающий, порой даже слишком, Карим. Они не вдавались в подробности, просто однажды поставили нас перед фактом. Впрочем, не важно как, важно, что они счастливы и у их счастья есть продолжение — девятилетний Самир, такой же серьезный и невозмутимый, как папочка. — Это кто у нас тут? — улыбаюсь, глядя на маленькое чудо, лежащее на столике и машущее ручками, и никак не желающее успокаиваться. Не знаю, что на меня находит, когда я беру девочку на руки и крошечная малышка с огромными голубыми глазами внезапно перестает плакать, вперяя в меня свой взгляд. Сердце пропускает удар. Я так и замираю на месте, не в силах оторвать взгляд от малютки. Мне и раньше приходилось видеть отказничков, но ни разу со мной не случалось подобных приступов. Какая-то странная, совершенно необъяснимая связь. — Надо же, — удивляется Анастасия Петровна — врач-неонатолог с двадцатилетним стажем, она ведь не успокаивалась с того момента, как ее принесли. Ты, Васька, все-таки ведьма, — смеется женщина, а я прижимаю к себе маленький комочек и понимаю, что не хочу, не могу просто ее отпустить. Это необъяснимо, иррационально, но я не могу. Она будто моя, родная. И я с трудом выпускаю ее из рук, когда в моем кармане звонит телефон. — Да, Леш, — произношу дрожащим голосом. — Что произошло? — сразу реагирует муж. Он всегда чувствует, если что-то не так. — Ты уже приехал? — спрашиваю, а сама не знаю, как буду объяснять ему то, что придется объяснять. — Да, Лиса, — теряет терпение муж, — что происходит, ты можешь объяснить. — Поднимись, пожалуйста, в отделение неонатологии, только халат у сестры возьми, — отвечаю, игнорируя его выпад. Тем временем Леся, поняв все без слов, выходит в коридор, чтобы встретить моего мужа, а я, положив трубку, снова беру успевшую расплакаться малышку на руки. Ну все, маленькая, все. Не надо плакать. Не надо. Я тебя не оставлю. Она успокаивается также быстро, как и в первый раз, словно слышит мои мысли. — Какого че…— Леша появляется спустя пять минут. Бледный и взволнованный. Он вовремя вспоминает, где находится, и замолкает. А я смотрю на него, и не могу ничего сказать, просто прижимаю к себе малютку, и он все без слов понимает. Только глаза закатывает и устало потирает лицо. — Я… — Я понял, — он подходит ближе, переводит взгляд на ребенка и качает головой. — И как мы объясним Демьяну, что у него внезапно появилась сестра? — спрашивает муж, а я в очередной раз готова разрыдаться. Потому что он у меня самый лучший, потому что понимает без слов. — Думаю, он будет рад, — улыбаюсь мужу сквозь слезы. Малютку мы забираем домой спустя несколько дней. Ни для кого не секрет, что любую процедуру можно ускорить, если у тебя есть власть. У моего мужа она есть. О том, как назвать дочь даже вопросов не возникает. Я даю ей имя «Дарина». Демьян, как я и предполагала, к появлению в доме малышки отнесся с восторгом и теперь почти от нее не отходит, вместе с Самиром, который и раньше был частым гостем в нашем доме, а с появлением Дарины и вовсе здесь прописался. Оля посмеивается, мол, уж очень сильно привязались мальчишки к малютке, как бы не вышло так, что однажды она станет не просто сестрой, а чем-то большим. Я только отмахиваюсь. Глупости все это. И сейчас, глядя на свою семью, я благодарю судьбу за то, что много лет назад она свела меня с пугающим, опасным человеком по прозвищу «Граф» и понимаю, что так было суждено. Мы были предназначены друг другу с того момента, когда я позорно уронила бокалы рядом с таинственным незнакомцем. Я помогла ему отпустить прошлое, а он подарил мне семью, в которой я так сильно нуждалась. В этой жизни не бывает случайностей, у каждого из нас свой путь, главное, не упустить момент. — Как ты? — Леша входит в спальню, кладет ладони на мои плечи, мягко их разминая. — Устала? — спрашивает. У нашей малышки начали прорезаться зубки и покоя нам нет ни днем, ни ночью. Но я не ни на минуту не пожалела о своем решении. Это моя дочь, мой ребенок. — Немного. — Я попросил сестру, она не против забрать детей на выходные, Демьян будет только за, а мы сможем побыть вдвоем, — шепчет Леша, покрывая поцелуями мою шею. — Я так соскучился. — Сильно? — улыбаюсь обернувшись. — Очень, — кивает. — И я совсем не против третьего ребенка, — произносит он в тот момент, когда моя футболка летит в сторону. — Будешь многодетным папочкой? — С удовольствием, — улыбается он и толкает меня на кровать. — Люблю тебя. — Люблю, — шепчу в ответ. Бонус Бонус Много лет спустя Высокий стройный парень в черном, как смоль костюме, прошел в здание музыкальной школы. В несколько шагов он пересек коридор и поднялся на второй этаж, где располагался небольшой актовый зал. Неспешно надавив на дверную ручку, гость тихо приоткрыл дверь, чтобы ни в коем случае не потревожить репетирующую в зале девушку. Войдя внутрь, парень остановился чуть поодаль от двери, и улыбаясь, оперся плечом на стену. Большой деревянный шкаф скрывал его от глаз расположившейся на сцене девушки, но совсем не скрывал тонкую фигурку скрипачки от внезапного гостя. Но Демьян был готов поклясться, что даже не будь этого шкафа, Дарина бы не обратила парня никакого внимания. Она настолько была погружена в процесс игры, что происходящее вокруг не имело для девушки ни малейшего значения. Девушка и ее инструмент казались единым целым, словно без одного не существует другого. Демьян же, даже не шевелился, молча наблюдая за сводной сестренкой, слушая неповторимые звуки, что она извлекала из инструмента, усердно готовясь к выпускному концерту. Она играла последнюю часть сонаты для клавира номер одиннадцать, известную в народе как «Турецкое рондо». Демьян не был большим ценителем музыки и уж точно не разбирался во всех тонкостях, но однозначно он готов был поклясться, что не слышал ничего прекраснее в своей жизни. Да и не слушал. У парня имелось несколько студийных записей и даже находясь за сотни, а то и тысячи километров от сестры, ее музыка всегда была рядом с ним. Он до сих пор помнил, как горели глаза Дарьки в тот момент, когда он привез ее в профессиональную студию звукозаписи. Это был ее четырнадцатый день рождения, радости сестры не было придела. Удивительно, как много изменилось всего за один лишь год. И как бы больно ни было, как бы не тянулся парень к Дарине, как бы сложно ни было находиться вдали от нее, быть рядом с ней было в сотни раз сложнее. Он понимал это, как и то, что сегодня — в ее шестнадцатый день рождения — он обязательно омрачит ее настроение. Демьян настолько погрузился в свои мысли, что даже не понял, в какой момент музыка затихла, а Дарина, спустившись со сцены, замерла, завидев брата. — Дема, — взвизгнув так, что у парня уши заложило, девушка бросилась к брату и повисла у того на шее, словно маленькая обезьянка. Она всегда так делала, с самого детства, чем вызывала улыбку на всегда серьезном лице брата. Она была для него всем, как-то так вышло с самого первого дня ее появления в их доме. Демьян помнил, как шестнадцать лет назад мать с отцом принесли домой маленький, кричащий комочек. Помнил, как стоял возле детской кроватки и глаз не мог отвести от маленьких ручек и ножек. Будучи единственным ребенком в семье, любимым сыном отца, он не представлял, что можно так сильно кого-то любить. Сестра стала для него целым миром. Все свободное время он проводил с ней, в то время как мальчишки играли в игры, резвились, Дема менял памперсы, готовил смеси и учил малышку ходить. Его обожанию не было предела, невероятное притяжение, необъяснимое просто, сковало его с первого дня знакомства с новой родственницей. Она не была ему родной по крови, но ближе и роднее нее у него не было никого. За сестру он готов был убить, собственными руками разорвать любого, кто посмеет ее обидеть. И она отвечала ему такой же безграничной детской любовью. От Дари никто не скрывал ее происхождения, с самого детства они прекрасно знала, что приемная, но это совершенно не мешало ей любить родителей, а они в свою очередь ни разу не дали ей почувствовать себя чужой. — Меня месяц не было, а ты успела поднабрать в весе, — засмеялся Демьян, подразнивая сестру. — Эй, я вообще-то похудела, — спрыгнув на землю, девушка ударила брата маленьким кулачком, который тут же был перехвачен и осторожно сжат в большой ладони брата. — Руки надо беречь, тебе еще выступать, — улыбнулся Демьян. — Ты еще долго? — улыбнулся парень, глядя в глаза сестре. — Нет, — замотала головой девушка, — я все равно не смогла бы играть, зная, что ты здесь. — Ладно, тогда у меня для тебя подарок, — Демьян сунул руку во внутренний карман пиджака, вынул оттуда продолговатую коробочку и протянул сестре. Немедля, Дарина взяла подарок, открыла коробочку и достала из нее цепочку с кулоном в виде соединенных трех колец. На самом большом была четко выгравирована надпись «Всегда с тобой».