– Когда папа умер, я думала, ничего страшнее случиться не может! – с горечью воскликнула Варя. – Я ошибалась!.. Меня поджидали новые испытания… Молодые люди, которые ухаживали за мной, не могли заменить мне отцовской любви и внимания. А может, я еще не созрела для серьезных отношений. Мы расставались, я переживала каждую разлуку, как потерю. Встреча с Ником казалась подарком судьбы… Наконец, мне улыбнулось счастье! Блеснуло, как солнышко на грозовом небе, и скрылось… – Ник – это Краснов? – уточнила Лариса. – Он был настоящим денди, умницей и блестящим финансистом. Успешно управлял бизнесом, заботился о семье… Рената задели эти восхваления, и он перебил девушку вопросом: – Где вы познакомились? – На благотворительном аукционе. В тот вечер я продавала работы питерских художников в пользу интерната для детей-инвалидов. Ник поразил меня с первого взгляда. Он выделялся среди обычной светской тусовки своим презентабельным видом и чувством юмора. Его шутки веселили публику, и он не жалел денег, повышая ставки. Меня покорила его щедрость… – Он довольно хорош собой, – заметила Лариса, рассматривая на экране гаджета фотографии Краснова, которые тот выкладывал на своей страничке в Сети. – Внешность не главное, – возразила Варя. – Ник излучал энергию и жизнерадостность. На аукцион его притащил друг, который работал у него старшим менеджером. В общем, пока шли торги, Ник был заводилой, а потом попросил у меня телефон, сказал, что хочет перевести на счет интерната дополнительную спонсорскую помощь… – Так завязался ваш роман? – Да, – смущенно подтвердила девушка. – После аукциона мы встретились, выпили кофе… Ник перевел деньги, как обещал, и еще вызвался ехать со мной за подарками для детей. – Благотворительность – ваше хобби? Вы разгоняете скуку таким образом? – Это мое призвание, – Варя повернулась к Ренату, ища у него поддержки против Ларисы. И она ее получила. – Кто-то должен помогать сиротам, – заявил он. – Жизнь в детском доме не сахар. – Мне это близко, потому что я сама выросла без матери. Некоторые люди равнодушны к чужой беде, но я всегда считала заботу об обездоленных своим долгом. Лариса поняла, что ее укоряют в бессердечии, и молча поджала губы. Пусть так. Да, у нее нет детей, но и Ренат не обзавелся потомством. Подумаешь, благотворитель! Раньше он ни о чем подобном не задумывался. Жил в свое удовольствие, тратил деньги на себя и не собирался помогать неимущим. – Все меняется, – уловил он ее мысли. – Заботу о страждущих привил мне отец, – добавила Варя. – Уходя в мир иной, он завещал не забывать о несчастных, которые обижены без всякой вины. – Ну, это вряд ли, – вздохнула Лариса, вспоминая лекции Вернера о карме. – А вы жестоки… Не подаете руку слабым, потому что они заслужили свои страдания? – Я признаю причинно-следственную цепочку, милая барышня. – Это звучит цинично! – вспыхнула посетительница. Рената покоробили ответ и тон Ларисы, и он решил загладить неловкость. – Древнегреческие философы-циники как раз полагали смысл жизни исключительно в добродетели и отказе от излишеств, – с улыбкой пояснил он. – Так что вы более циничны, Варя, если уж быть точным. Однако где же ваш аскетизм? Вы носите дорогую одежду и живете отнюдь не в хижине. Девушка оказалась не готовой к философскому спору. Она приоткрыла красивые губы, но не нашла контраргументов. Ларису позабавила ее растерянность. – Циники отвергали господствующую в обществе мораль, – добавил Ренат. – Поэтому слово стало нарицательным. Варя на пару минут лишилась дара речи, в ее зеленоватых глазах вспыхивали изумрудные искорки. За эти искорки любой мужчина положил бы голову на плаху. – Вот Краснов и положил… – вырвалось у Ларисы. – Что она говорит? – занервничала девушка, обращаясь к Ренату. – Объясните мне!.. Санкт-Петербург Перевалов отдал необходимые распоряжения по организации похорон и вернулся к дочери. – Успокойся, ради бога. Твоего мужа уже не воскресить, сколько слез ни лей. – Ты, кажется, рад этому, – всхлипывала Мадлена. – Не говори чепухи!.. В номере, где он… где нашли его тело, полно разных отпечатков пальцев. Для гостиницы это в порядке вещей. Меня другое волнует: твоих там не обнаружат, случайно? – Опять ты за свое, папа! Я не убивала Колю… я любила его. – Поэтому вы постоянно собачились? – Все собачатся, – огрызнулась она. – И что с того? – Милые бранятся – только тешатся? – усмехнулся Перевалов. – Сомнительное утверждение. Хотя вы с Красновым были два сапога пара. Характер у каждого, спасайся кто может. – Я в тебя уродилась. – Хорошо, что не в мать, – нахмурился он. – Иначе склонила бы голову и терпела. А мы, Переваловы, за себя постоять умеем. – Хватит намеков, – обиделась Мадлена. – Говори прямо, что считаешь меня ревнивой сукой, способной застрелить мужа за измену. Да, я такая! Но в данном случае у меня не было повода для убийства. Коля сделал выбор не в пользу любовницы! Я верила, что он одумается, и он одумался. – Краснов не менял своих решений. – Когда речь не шла о семье! – горячо возразила она. – Он любил меня и детей! На него просто затмение нашло… а когда он опомнился, пришел в ужас от того, что натворил. – И пустил себе пулю в дурную башку? – Папа! Он умер, понимаешь? Покойник имеет право на уважение. – Ты в курсе, кто его окрутил? – нервно похрустывал пальцами отец. – Я узнала о ней в том самом японском ресторане, где мы поссорились… Перевалов не доверял никому, даже жене и дочери. Любой человек может солгать в определенных обстоятельствах. Смерть зятя выбила семью из колеи, но это временные трудности. Скоро все наладится, и жизнь пойдет своим чередом. Главное не допустить скандала. – Краснов умело водил тебя за нос, дорогуша. А ты, вместо того чтобы следить за мужем, бегала по спортзалам и салонам красоты! И что? Добегалась? – Лучше было запустить себя? – взвилась Мадлена. – Ходить распустехой? Погрязнуть в домашнем хозяйстве? – Хозяйство у вас ведет домработница. Я сам подобрал пожилую матрону, чтобы у Краснова не возникло искушения. Наслышан со стороны о романах с прислугой!.. Твой благоверный был падок на чужих баб. Я скрывал от тебя его похождения, не хотел расстраивать. После рождения второго ребенка он вроде угомонился… Ан нет! Опять потянуло на сладенькое. – Все! С меня довольно! – расплакалась молодая вдова. – Ты наговорил мне кучу гадостей! А у меня горе, между прочим… – Ладно, оставим это, – смилостивился Перевалов. – Что теперь опилки-то пилить? Пусть ему земля будет пухом. Он все же отец моих внуков. Ну, я поехал в офис, а с тобой кто посидит? Одной тебе сейчас нельзя. – Подруга приедет. Она уже в пути. – Подруга? Хорошо. Перевалов вздохнул и, тяжело ступая, вышел из квартиры. Охранник ждал его на лестничной площадке. – Вызывать лифт? – Валяй, – кивнул босс и взглянул на часы. – Время поджимает. У меня сегодня дел невпроворот. С батюшкой договорились? – Они все отказываются самоубийцу отпевать. Не положено, мол. – А ты денег предложи, не мелочись. – Предлагал… – Значит, повышай сумму вдвое, втрое, вчетверо, – приказал Перевалов. – Пока не найдется желающий согрешить. Большие бабки сильнее принципов. Хоть Краснов и не заслужил царствия небесного, а позорить его я не позволю. Прессу разогнали? – Одних прогнали, другие прикатили. Слетелись как мухи на мед, – ворчал охранник. – Дежурят у парадного. Я вас через черный ход выведу. – Выстави у дома надежных ребят, чтобы мою дочь не донимали эти чертовы папарацци! – Хорошо, Сергей Палыч. На заднем дворе они уселись в черный «лендровер», и Перевалов велел ехать в кафе «Бутон». Там у него была назначена встреча с оперативником из убойного отдела. Все дорогу он угрюмо молчал, глядя на пробегающие мимо кварталы исторического центра. Жилье тут стоило недешево. Покойный зять занимал у него часть денег на покупку квартиры, но быстро вернул. Коммерческой жилки у Краснова не отнимешь. Если бы не это, Перевалов давно заставил бы дочь развестись. По жестокой иронии судьбы, на развод собирался подать сам Краснов. Не успел… – Все к лучшему, – процедил босс в спину охраннику. Тот удивленно обернулся. – Приехали, Сергей Палыч. Я первый пойду, проверю обстановку. – Не мельтеши! – рассердился Перевалов. – Я, чай, не президент и даже не губернатор. Побудь возле машины, покури, расслабься. У него побаливало сердце, мучила одышка, а ведь еще и шестьдесят не стукнуло. Надо бы физической нагрузки добавить, пить меньше. Но не получается. Без спиртного ничего не обходится: ни контракт заключить, ни с людьми договориться.