Румянец на щеках Славика дал понять, что в моей голове копаются сразу двое. Что за жизнь? Ну есть у меня такая склонность – раздевать девушек взглядом. И что, теперь навсегда отказаться от своих привычек?! – Я к Михаилу Федоровичу, – отметился Степаныч на пропускном пункте дачного поселка. – Доложите, что прибыл майор Кошевар. Со мной трое друзей. Через минуту из будки вышел дежурный. – Как добраться к дому генерала, знаете? – Нет. Охранник обрисовал путь, и мы поехали. – Давайте не будем ничего обещать, пока я не увижу хозяина в зеркале, – попросил я. – Ладно, сориентируемся по обстановке. Тот факт, что нас пустили, уже большая удача. Генерал мог и не вспомнить обычного майора, с которым встречался всего два раза. Аккуратный двухэтажный домик на фоне дворцов, которые мы проехали, смотрелся скромненько, но охрана была и здесь. Из ворот выскочил мужичок лет пятидесяти. – Майор Кошевар? – Я. – Ваши документы, пожалуйста. Степаныч предъявил военный билет. – Проезжайте. – Мужик махнул рукой, и стальные ворота медленно поползли в стороны, открывая въезд. – Чем обязан, товарищи? – спросил хозяин дома после того, как мы расселись в просторной гостиной. Генерал мне чем-то напомнил артиста Василия Ланового. Худой, высокий, с вдумчивыми грустными глазами. – Михаил Федорович, – начал майор, – мы пришли к вам с очень большой проблемой. Для того чтобы объяснить, почему именно к вам, нужно рассказать предысторию вопроса. У вас есть время? – С некоторых пор свободного времени у меня много, – невесело усмехнулся мужчина. – Предлагаю побеседовать за чашкой чая. В комнату вошла женщина лет шестидесяти с самоваром. Она же чуть позже принесла чайные приборы. В гостиной не было недостатка в зеркалах, поэтому я сразу занял место, чтобы видеть отражение Михаила Федоровича. К моему большому сожалению, отзвука в ладонях его цветок не вызвал, о чем я мысленно сообщил Степанычу. Он продолжал рассказывать об эксперименте с синим камнем. Всю информацию майор излагал в сжатом виде и уложился в четверть часа. Когда он закончил, хозяин дома задумался. Генерал по очереди осмотрел каждого из нас, затем снова перевел взгляд на сидящего рядом рассказчика. – И вы хотите, чтобы я во все это поверил? Я, конечно, в отставке, но из ума еще не выжил. Не ожидал от тебя, майор. – Мои слова несложно проверить. Володя, покажи свои способности. Бобрин медленно взмыл к потолку и так же неспешно опустился. – Как телепат, могу слово в слово записать ваше мысленное высказывание по поводу увиденного. Проще, конечно, озвучить, но рядом девушка. Обо мне Владимир Степанович ничего не рассказал. – Прямо как в цирке. – Мужчина выглядел несколько обескураженным. Похоже, сейчас он не верил не только майору, но и своим глазам. – А у девушки какой дар? – Любому из нас она может беззвучно послать сообщение. – Но ты, если я правильно понимаю смысл слова «телепат», и так читаешь мысли? – Семен и Владимир этого не умеют, однако Маргариту слышат. Причем на очень большом расстоянии. – Деда, привет! Я из школы пришла. – В гостиную вбежала девчушка лет тринадцати. – Ой! – Она заметила нас и остановилась около входа. Сначала я не понял, что происходит: тысячи иголок впились в ладони с такой силой, что я едва не закричал. И лишь затем сообразил: в одном из зеркал отражался цветок вошедшей. Малиновый, как у Риты, и растерзанный, как еще вчера у майора. – Привет, Наташа. Переоденься и приходи пить чай. Она кивнула и вышла из комнаты. – Молодой человек, вам плохо? – Генерал, видимо, обратил внимание на мою реакцию. – Михаил Федорович, что с внучкой? – вопрос сорвался с губ, как только девочка скрылась за дверью. – Кто вам сказал?! – Лицо добродушного хозяина моментально преобразилось, пылая негодованием. – Откуда узнали?! – Он вскочил, перевел гневный взгляд на майора: – Вздумали сыграть на человеческом горе? Забирай свою свору и вон из моего дома. Негодяи! Подобного всплеска эмоций я не ожидал. Мы все тоже встали. – Минуту, – повысил голос Степаныч. – Семен, что ты увидел? – Ситуация один в один, как у вас тогда в гостинице. Ее спасать надо! Майору было легче других меня понять, поскольку недосказанное он мог прочитать в мыслях. – Ты сможешь? – Да. – Генерал, я еще не рассказал вам о даре этого молодого человека. Он целитель. – Кто?! – Слова Кошевара лишь подлили масла в огонь. – Убирайтесь, я сказал! – Вы помните, как я выглядел в прошлом году? Владимир Степанович положил руку на плечо генерала. Тот немного растерялся. – Помню. Думал, что мы ровесники. – А теперь? – Майор, я что, на допросе?! – Нет, просто если бы не этот парень, мне бы осталось жить несколько месяцев. И врачи ничего не обещали. – Ты мне раньше этого не говорил. – Вы же не врач. – А он? – Генерал кивнул в мою сторону. – Он – целитель. Настоящий. Только вот дар Семена не каждому помочь способен. Честно говоря, сюда мы ехали в надежде, что сможем подлечить вас, как бы в доказательство своих слов. Но ваши болячки выше его сил. – Погоди, ты хочешь сказать, он может вылечить мою внучку прямо сейчас?! Да я уже к кому только не ходил: и к травникам, и к бабкам, даже к потомственным целителям, чтоб им пусто было! Ничего не помогло. Ее целый институт обследовал. Знаешь, что мне сказали? Шок, вызванный гибелью родителей, совпал с началом перестройки девичьего организма. Психологическая травма сместила какие-то акценты и вместо развития и роста запустила механизм разрушения. Врачи утверждают, что ее организм сам себя уничтожает. И они не могут остановить этот процесс, только затормозить. Месяц она на уколах, потом недели три живет без боли, как сейчас. Затем все повторяется снова. Да я готов за любую соломину ухватиться, лишь бы она жила. Он точно может ее спасти? Этот сильный человек сейчас умоляюще смотрел на меня. – Должно получиться, – кивнул я. – Что для этого нужно?! Любые лекарства, оборудование… – Нужно лишь зеркало. И чтобы никто не мешал. – Я могу присутствовать? – снова обратился генерал. – Обязательно. Процесс очень болезненный, надо будет поддержать девочку. – Идем. Вблизи ее цветок выглядел еще ужаснее, словно рядом взорвалась осколочная граната и лепестки изодрало в клочья. Целым не остался ни один. Не знаю, какие ощущения испытывает грешник в аду, но мои были немногим лучше. Отдельные участки лепестков приходилось восстанавливать по крошечным уцелевшим частям других. И все это с не отпускавшей ни на миг болью, которая, казалось, перетекала от девушки ко мне. Я чувствовал боль каждой клеткой своего организма, видел измученное страданием лицо Наташи и латал дыры в малиновой ткани ее цветка. – У вас есть нашатырь? – спросил я генерала через полтора часа работы. – Найдем. – Быстрее, пожалуйста. Он тут же вышел за дверь. – Ты как? Держишься? – обратился к девочке.