– Очень больно, но я не хочу пугать дедушку. Он страшно за меня переживает. – Умница. Но учти, мы только на полпути. Чтобы боль была не столь сильной, нужно вспомнить что-либо светлое из прошлой жизни. Сумеешь? – Попробую. – Вот нашатырь. Наташа, ты как себя чувствуешь? – Нашатырь не ей, а мне, – пробормотал я. – Семен, да на тебе же лица нет. – Михаил Федорович только сейчас взглянул на меня, во время сеанса он смотрел лишь на внучку. – Лицо в этом деле не главное. Не свалиться бы до конца процедуры. Резкий запах прогнал дурноту, но ненадолго. Закончив пятый лепесток, я понял, что не могу унять дрожь в коленях. Лицо превратилось в кусок мела, на котором абсолютно не выделялись губы. Генерал уже просто держал пузырек с нашатырем возле моего носа, и аромат остро пахнущей жидкости больше не казался отталкивающим. – Только не вздумайте мне врача вызывать, если вдруг чего. Сам отлежусь, и все будет в порядке, – прошептал я, пока еще имел силы ворочать языком. Работа над последним лепестком происходила в тумане. Я слышал голос, но не разбирал слова, замечал расплывчатые силуэты, но не мог сфокусировать на них зрение. Только цветок и ладони виднелись отчетливо, остальное перестало для меня существовать. «Неужели закончил?!» – Все, – выдавил я, поднял руки, как хирург, и провалился в бездонную темноту. Другой бы на моем месте, наверное, возненавидел эти полупрозрачные цветы: ведь соприкосновение с ними приносило боль и страдания. Но вид лепестков на фоне звездного неба вносил в душу величайшее умиротворение. В реальной жизни они буквально высасывали из меня энергию, но в сновидениях – наоборот. Глядя на плывущие мимо бутоны, я ощущал прилив сил, чувствовал себя одним из них. Хоровод из хрустальных цветов оказывал завораживающее действие. Однако вскоре картинка поменялась: остался лишь один, окруженный малиновыми лепестками, и… опять появилась плита из прошлого сна. Луч из ее основания осветил хрустальное растение, а оно, в свою очередь, отразило часть энергии обратно. По крайней мере, мне так показалось. В конце концов, это ведь мой сон? Так что сияющие частицы, выстроившиеся по спирали от цветка к шестиграннику, вполне могли оказаться энергетическими зарядами. Они постепенно разрушили покрытие одной из боковых граней плиты, точнее, убрали с нее серый налет, под которым скрывался ярко-синий окрас. Теперь две боковые стороны плиты обрели яркий наряд. И что это могло означать? – Семен, ты завтракать будешь? – донесся откуда-то из глубины Володькин голос. Я открыл глаза: – Неужели ужин пропустил? – Два. – Чего два? – Два ужина, один обед и один завтрак, – сообщил Бобрин. – Мы решили тебя не будить, вот ты больше суток и проспал. – Как девочка? – Генерал ее снова в институт повез на обследование. Недавно звонил сюда, сказал, что к обеду обещали выдать результаты. – А Степаныч с Маргаритой где? – Поехали обустраиваться на новом месте. Генерал после твоих трудов… это… ключи им выдал от московской квартиры. Там, где раньше Наташа с родителями жила. – А что с ними произошло? – Обоих убили прямо на глазах девочки. Прошлым летом. Как раз после этого генерал попал в госпиталь, где его и увидел Владимир Степанович. – Кто убил? – Мужик не захотел рассказывать. В дверь постучали. – Войдите. – Кто из вас Семен Зайцев? – Женщина, подававшая нам чай, держала в руках телефонную трубку. – Он, – ответил Володька. – С вами хочет переговорить Михаил Федорович. – Семен? – донеслось из трубки. – Да, здравствуйте, слушаю вас. – Ты волшебник! Я тебе по гроб жизни обязан! Обязательно меня дождись. Мы скоро будем. – Спасибо. – Я отдал телефон. – Мальчики, поторопитесь на завтрак, – попросила домоправительница. – Будем через две минуты. «Дядя Семен, это Наташа. Маргарита Викторовна сказала, что вы должны меня слышать. Огромное вам спасибо!» На меня нахлынул такой прилив сил, что я сам был готов взлететь, подобно Володьке. Пожалуй, сейчас я впервые понял слова отца: «Не отказывай себе в удовольствии делать добро». Глава 6 Бронежилет Московская квартира, любезно предоставленная генералом, имела четыре жилые комнаты, большую прихожую, две ванные, две туалетные комнаты и кухню. О последней скажу особо – мечта любой российской хозяйки. По крайней мере, из тех, с кем мне доводилось общаться. Все-таки двадцать квадратов – это не шесть и не девять. Там у нас проходили совещания. Как правило, за обедом или за ужином, когда собиралась вся команда. На завтрак приходили не все: Илья, Славик и Володька вставали поздно, поспевая лишь к так называемому второму завтраку. Время близилось к обеду, но в квартире было подозрительно тихо. Я решил прогуляться к холодильнику. – Привет, ты одна? – На кухне пила кофе Рита. – Нет, с тобой. – Как заманчиво! – В каком смысле? – Во всех. Когда рядом красивая девушка и больше никого – я счастлив. – Жаль, не могу разделить твои эмоции. – Почему? – Не время сейчас веселиться. Ты не забыл? За нами охотятся. – Пытаюсь, но некоторые несознательные личности… – Я махнул рукой, так и не закончив мысль. – Кстати, наш благодетель знает, что Наташа теперь не совсем обычный человек? – Девочка сама решит, сообщать деду о своих новых способностях или нет. Ей не хочется лишний раз волновать Михаила Федоровича. – А если очкарики и за ней начнут охотиться? Думаю, генерал обязан знать. – Мы предупредили его об опасности еще до того, как он отправился с ней на обследование. Любой контакт с нашей группой грозит неприятностями. Поэтому о внезапном выздоровлении девочки должно знать как можно меньше людей. Наташа тоже в курсе. Она хоть по годам и ребенок, но детского там очень мало осталось. – Успел заметить. Найти бы тех гадов, которые ей детство перечеркнули! И во время сеанса, и потом, когда мы общались с исцеленной и ее дедом, радовался, как ребенок, скорее, он. Девочка же внешне вела себя очень сдержанно, хотя с помощью мыслеречи назначила меня своим ангелом-хранителем и сообщила номер сотового. – Тебе своих проблем мало? – Хватает. – Сегодня с Ильей сходите еще к одному человеку. Надо будет на него посмотреть с точки зрения применения твоего дара. – Он что, больной? – Говорят, здоровых людей не существует, – раздался сзади бодрый голос Грунева. – Есть только плохо информированные. Голову даю на отсечение – еще мгновение назад здоровяка там не было. – Ты чего людей пугаешь?