Я хотел Бьянку и не мог этого отрицать. Я хотел оставить ее себе, спрятать в своем похожем на пещеру доме, только для своего удовольствия, как дракон, хранящий сокровища. Но я этого не заслуживал. Ее доброты, ее красоты, ее тепла. А если бы и заслужил, то у меня был план с такими корнями, что сейчас невозможно было представить, как выдрать его из себя. Я отстранился от нее, глядя через ее плечо, чтобы не потеряться в этих распахнутых глазах, в этих приоткрытых, припухших губах. — Пойдем. Бьянка пошла за мной, пока я вел ее остаток пути вверх по лестнице, через главный вестибюль и еще вверх по ступенькам, следуя на шум вечеринки. Я взял бокал шампанского, который навязал мне настойчивый официант, но не последовал за ним в переполненный зал. Бьянка замешкалась, когда я потянул ее направо, а не налево по коридору в сторону мероприятия, но не сказала ни слова. Во мне разгорелось ее доверие. Когда мы вошли в зал, где висела картина Пикассо, Бьянка напряглась, и я понял, что она уже видела ее раньше. Я направился прямо к картине, и в свете над рамой блеснуло имя Лейна Константина. Она оцепенело приняла мой нетронутый фужер с шампанским и поставила его рядом со своим на пол. — Что ты делаешь? — спросила Бьянка. Я достал из кармана нож и раскрыл его. Если бы я снял раму со стены, это вызвало бы тревогу, поэтому я схватил раму одной рукой, а другой проткнул холст у самого края. — Тирнан! — закричала Бьянка, пытаясь потянуть меня за руку. — Какого хрена ты делаешь? Это мо… — она заколебалась, спохватившись перед откровенностью. — Картина твоего отца? — тихо спросил я, отгибая правый верхний край, а затем осторожно двигаясь по шву к правому нижнему углу. Когда я развернул его, то увидел это. Не завещание. Это было бы слишком просто. Но маленький ключ, приклеенный к подкладочной ткани между холстом и рамой. — Что за черт? — прошептала Бьянка, и ее руки соскользнули с моей руки. Я оторвал от ленты ключ и спрятал его в карман, а затем повернулся к Бьянке. У меня бешено колотилось сердце, в венах, как от передозировки наркотиков, бурлил адреналин. — Твой отец кое-что оставил тебе, Бьянка, — объяснил я, схватив ее за плечи, когда она сделала шаг в сторону. — Лейн Константин оставил вам с Брэндоном много денег. — О чем ты говоришь? — спросила она, скорее вздохнув, чем озвучив. — Откуда ты знаешь моего отца? — Он знает этого сукина сына, потому что тот однажды пытался уничтожить всю нашу семью. Этот голос. Он звучал так, словно в земле разверзлась воронка, готовая поглотить меня целиком. Он означал конец этой шарады с Бьянкой, конец игры, которую я вел против собственного отца. Прибыл Брайант. Бьянка повернулась к нему лицом, затем инстинктивно сделала шаг назад, подальше от него и прижалась ко мне, как будто я мог ее защитить. Горький смех застрял у меня в горле. — Что ты здесь делаешь? — резко спросил его я. Одетый в один из своих идеально сшитых смокингов, Брайант выглядел бизнес-магнатом, образцовым джентльменом. Его выдавал рот, перекошенный с одной стороны в ухмылке, такой же извращенной, как и его мораль. Он собирался этим насладиться. Добраться до Константинов и в то же время сбить с меня спесь. Отнять у меня единственную хоть сколько-то значимую в моей жизни женщину с тех пор, как он забрал у меня Грейс Константайн. — Брайант Морелли, — выдохнула Бьянка, потянувшись назад, чтобы схватить меня за руку, сплетая наши пальцы, как будто мы были единым фронтом. — Я думаю, тебе лучше уйти. Мы не хотим иметь с тобой ничего общего. Его смех был громким и нервным, как потрескивание разгоревшегося пламени. Позади него, за дверью, в холле ждала темная фигура. Мой отец никогда никуда не ходил без охраны. Обычно моего присутствия было бы достаточно, но в этот раз я был возможным врагом. — Говори за себя, ублюдина. — Сверкая глазами, он жестом указал на меня. — Человек со шрамом за твоей спиной — мой сын. Бьянка застыла, как в зимнюю пору застывает пруд, и каждый атом в ее маленькой фигурке заледенел. Она делалась неприступной, живым щитом. Это не сработало бы. Я знал это по опыту. Будет чертовски больно. — Бьянка, — мягко сказал я, притягивая ее к себе за заледеневшие пальцы, все еще переплетенные с моими. Когда она отказалась смотреть мне в глаза, я взял ее за изящный подбородок и заставил поднять голову. При этом ее взгляд был устремлен прямо на мое правое ухо. — Посмотри на меня. — Морелли, — прошептала она, едва шевеля губами, и между нами пронеслось заклинание, похожее на проклятие ведьмы. — Ты был Морелли все это время? Паника пронеслась сквозь меня, но я подавил ее, отчаянно пытаясь сохранить спокойствие и выйти из этого дерьмового шоу с наименьшими потерями. — Я также МакТирнан, по материнской линии. — Но ты сын Брайанта Морелли, — дрожь сотрясала ее хрупкое тело так сильно, что я подумал, что у нее сломаются кости. — Не только мой сын, — отозвался мой мудак-отец, засунув руки в карманы, как будто у него было все время в мире для неторопливой беседы. — Моя правая рука. Я был достаточно близко, чтобы увидеть, как боль пронзила ее темно-синие глаза, словно падающая звезда, пронесшаяся по полуночному небу. — Вижу, репутация Морелли меня опередила, — заметил Брайант, в голосе которого звучало торжество. — Дошла даже до самого захолустного места в Техасе. Ты слышала обо мне, малышка? Уверяю тебя, все эти злые слухи были правдивы. А вот чего ты, возможно, не знаешь, так это того, что большинство этих злодеяний совершил мужчина, который сейчас держит тебя за руку. — Закрой рот, — рявкнул я, увлекая за собой Бьянку и угрожающе шагая вперед. — Ты хочешь зверства, отец? Я с радостью покажу тебе, каким зверем я могу быть. Брайант прищелкнул языком. — Загнанное в угол животное, Тирнан, никогда не бывает очень умным. Неужели ты думал, что я приду неподготовленным? Из тени вышел высокий мужчина. Он был стройнее меня, всего на дюйм или два ниже ростом, но в остальном у нас было почти одинаковое телосложение, одинаковые темные волосы и кожа насыщенного бронзового цвета. Я моргнул, глядя на Картера, когда он шагнул на свет, держа наготове пистолет, направленный в мою сторону. — Картер, — вздохнул я, поразившись, увидев его спустя столько лет, и в груди у меня заклокотала кровь, когда наружу вырвались старые обиды. — Что за хрень? — Что за хрень, — передразнил он, поудобнее сжав пистолет. — Что случилось с верностью семье? Резкий, прерывистый смех застрял у меня в горле. — Ты хочешь поговорить о верности, когда держишь чертов пистолет у меня перед лицом? — Ты заслужил это, — просто сказал Картер, его глаза были темными и опасными, как у истинного Морелли. Но он снова перехватил пистолет, руки вспотели на скользком металле. Похоже, ему было не совсем удобно стоять здесь, пытаясь доказать Брайанту и мне, что он убийца. Он им не был. Четвертый сын, которого Лео так старался уберечь от кулаков и ярости Брайанта. Люциан опекал его в юности, следя за тем, чтобы он не сбился с пути истинного. От Картера мы ждали великих свершений, реальных перемен в мире. И все же он держал в руках чертов пистолет, потому что Брайант знал, что я никогда не смогу причинить вреда Картеру. Никогда. — Картер, — попытался я, шагнув вперед, хотя мой брат предупреждающе погрозил мне пистолетом. — Брат, не делай этого. Я знаю, что заслуживаю твоей ненависти, но ты можешь навредить Бьянке, если не будешь осторожен. — Она — выродок Лейна Константина, — усмехнулся Брайант. — Она ничего не стоит, кроме того, что может нам дать. Ты получил завещание? Хорошо, что этот ублюдок не видел, как я взял что-то из-за картины. — Его там не было. — Чушь собачья, — прорычал Брайант, шагнув вперед.