Она развела руками. – Вы меня поражаете, мисс Спидвелл. Уже составили обо мне свое мнение, – добавила она. Во время нашего разговора я обратила внимание на ее движения, изящные и продуманные, и на голос, мягкий, как медовый виски, с едва уловимым немецким акцентом. Мне подумалось, что она должна казаться мужчинам невероятно привлекательной и что прекрасно знает об этом. – А почему бы и нет? Вы ведь тоже составили свое обо мне, – полушутливо ответила я. Мы в некотором роде совершали легкие выпады, как фехтовальщики, осторожно касаясь противника, чтобы обнаружить слабые места в его обороне, но я никак не могла понять, зачем мы это делаем. Если только она не испытывала ко мне какой-либо профессиональной зависти, у нас с ней не было причин для спора. И все же было очевидно, что леди Сандридж пытается разобраться в том, кто я такая. То, что она занималась этим в присутствии леди Корделии, было еще удивительнее, а леди Корделия, явно ожидавшая такого развития событий, тихо сидела в кресле, потягивая пунш, пока мы с леди Сандридж ходили кругами, как пантеры, присматриваясь друг к другу. – Вы очень прямолинейны, – сказала она наконец. – Это может быть неудобно. – Только для тех, кому нужны уловки. Я услышала какой-то приглушенный звук и поняла, что это леди Корделия закашлялась над своим пуншем, но была ли причиной тому крепость рома или моя откровенность, я не поняла. Леди Сандридж внимательно посмотрела на меня взглядом, характер которого мне было сложно определить: оценивающим, неодобрительным, завистливо-уважительным? Я глотнула еще пунша. – Поздравляю вас, миледи. Я наслаждаюсь этой беседой гораздо больше, чем ожидала. Обычно я по возможности избегаю женских компаний. – Вы считаете представительниц своего пола скучными? – Несомненно. Наше воспитание лишает нас здравого смысла, любопытства и настоящего достоинства. Из нас делают красивые предметы, которые не стыдно выставить на обозрение, иногда мы бываем нужны для деторождения и добрых дел, но не более того. – Вы к нам строги, – заметила леди Сандридж. – Я ученый, – напомнила я ей. – И строю свои гипотезы на основе наблюдений. Она неохотно кивнула. – Да, вы к нам строги, но вы правы. Женщины часто бывают утомительны, но не в этом месте. Здесь вы найдете себе подобных. – Я здесь всего лишь гостья, – сказала я. – Да, конечно, – последовал ответ. Я допила пунш и аккуратно поставила бокал обратно на стол, а затем заговорила. – И как бы ни приятна мне была эта беседа, не кажется ли вам, что пора переходить к основной цели нашей встречи? Леди Сандридж прищурилась. – К какой цели? Я слегка поклонилась. – Думаю, вы хотите задать мне несколько вопросов, ваше высочество. Глава 3 Тишину, повисшую в комнате, казалось, можно было потрогать руками. Потом леди Корделия вновь закашлялась и вскочила с кресла. Леди Сандридж повелительным жестом велела ей сесть. – Все хорошо, Корделия. Не нужно было и пытаться обмануть мисс Спидвелл. Меня предупреждали, что ее нельзя недооценивать. А сейчас, я уверена, вам нужен стакан воды, чтобы унять кашель, а нам с мисс Спидвелл пора поговорить с глазу на глаз. В тот же миг леди Корделия присела в глубоком реверансе и удалилась, успев перед уходом бросить на меня внимательный взгляд. Я сидела, ничего не говоря, используя молчание против леди Сандридж так же ловко, как она использовала его против меня в самом начале нашей встречи. – Вы знаете, кто я? – начала леди Сандридж. – Я знаю, что вы дочь королевы Виктории. Но не могу с уверенностью сказать, которая: у вас очень сильное сходство с сестрами. Надежда этой леди сохранить инкогнито в данной ситуации была мне совершенно непонятна и казалась крайне наивной. Это была наиболее часто появляющаяся на снимках семья во всей империи, и буквально дня не проходило без того, чтобы их фотографии не напечатала одна из газет. К тому же они все были похожи друг на друга, и тем легче было понять, что это кто-то из семейства. Она неожиданно улыбнулась. – Угадайте. Я задумалась, рассматривая ее изящное лицо, красивый костюм, сильные руки, сложенные на коленях будто в молитве. – Луиза. – С первого раза. Как вы узнали? Я пожала плечами. – Старшая – кронпринцесса прусская, вряд ли она сейчас в Лондоне. Принцесса Алиса умерла уже лет десять назад. Принцесса Елена часто болеет, а вы кажетесь совершенно здоровой. Принцесса Беатриса ждет ребенка в следующем месяце, а вы стройны как ива. Ну и ваши руки, конечно. – Мои руки? – Она пошевелила длинными узкими пальцами, так что кольца снова засверкали в свете от камина. – Я слышала, что ваше высочество – скульптор. У вас прекрасные руки, но на них видны следы работы с инструментами. Она откинулась в кресле, соединив пальцы под подбородком. – Я впечатлена. – На это нет никакой причины, – возразила я. – Для человека моей профессии это немногим сложнее, чем обычный салонный трюк. Скажите, знаете ли вы, почему лепидоптерологам так важно научиться выслеживать птиц? – спросила я ее. От неожиданности она заморгала. – Птиц? – Птицы – враги лепидоптерологов. Они съедают гусениц до того, как те успевают превратиться в бабочек, а нам этот процесс совершенно необходим, чтобы добывать образцы. Но мы научились играть в их игры лучше них самих. Было замечено, что некоторые виды птиц умеют выслеживать гусениц по объеденным листьям. Девиз лепидоптеролога: «Следуй за птицей – найдешь гусеницу». Тонкости и детали – самое важное в этом преследовании. – И вы всегда добиваетесь успеха в такой охоте? – в голосе принцессы послышался вызов. – Только дурак станет заявлять, что он всегда добивается успеха. Но я в этом деле лучше большинства. – От этого многое зависит, – медленно сказала она и подалась вперед. – Мне говорили, что у нас свами есть общий друг – сэр Хьюго Монтгомери. Думаю, вы помните, что знакомы с этим джентльменом? Я кивнула. Сэр Хьюго, глава Особого отдела Скотланд-Ярда, сыграл довольно важную роль в нашем со Стокером прошлом приключении. – Да, конечно. – Он тоже вас помнит. Прекрасно, я бы сказала. Кажется, в последней с ним беседе вы дали понять, что готовы оказывать помощь королевской семье, если нам таковая понадобится. – У меня остались немного другие воспоминания, – резковато ответила я. Сэр Хьюго пытался, попросту говоря, купить меня. Он предложил мне существенную сумму в обмен на мое молчание по вопросу, который мог принести ощутимую боль королевской семье и стать причиной скандала, если бы я решила сделать его достоянием публики. То, что ему было недостаточно моего слова, просто вывело меня из себя, и, естественно, я решительно отвергла эти деньги. Но сэр Хьюго предупредил меня, что в таком случае королевской семье в будущем могут понадобиться определенные доказательства моей благонадежности; оказывается, время уже пришло. Ее высочество взмахнула рукой, и бриллианты на ней засверкали. – Не так важно, как именно это формулировать, но я изучила вас, мисс Спидвелл. Кажется, я прекрасно понимаю ваш характер. На самом деле я могу пойти дальше и сказать, что у нас с вами много общего. – Правда? Говорят, наследственность очень важна. Она вздрогнула. Ей не понравилось, что я упомянула хранимый мною секрет. Она поджала губы и все-таки улыбнулась. Принцесс учат быть сдержанными и вежливыми, и она хорошо усвоила эти уроки. – Мисс Спидвелл, если вы знаете, что я принцесса Луиза, то вы также должны знать, что я замужем за Джоном Кэмпбеллом, маркизом Лорном, наследником герцога Аргайла. – Зачем же вам псевдоним, леди Сандридж? Она пожала плечами. – Вы и сами убедились на примере своей работы, что анонимность может быть полезна. Я хотела познакомиться с вами так, чтобы мое положение не оказывало на вас давления, по крайней мере, вначале. Я посмотрела ей прямо в глаза. – Положение принцессы или моей тетки? Я не видела смысла в том, чтобы ходить вокруг да около. Я сдержала слово, данное сэру Хьюго: никому не открывать запутанную историю моего рождения. Но принцесса, очевидно, знала, кто я такая: непризнанная дочь ее старшего брата, принца Уэльского. Одно это уже могло стать оскорблением для королевской семьи; а тот факт, что в определенных кругах я вполне могла быть признана законнорожденной, и вовсе делал меня опасной. Насколько опасной, мне еще предстояло увидеть. С тех пор как мне открылись обстоятельства моего рождения, мы сохраняли позиции вооруженного нейтралитета, ни одна сторона не предпринимала действий против другой, но и не совершала шагов навстречу. Тот факт, что один из представителей семейства сделал первую попытку, давал мне преимущество, и я решила им воспользоваться. Губы Луизы снова сжались.