— Я в порядке, — сказала Кэт Дирбон. — Я в порядке. Надо бы научиться справляться с мелкими хулиганами типа этого… Сестра Нокс забрала у нее чашку с чаем, пока она не успела выпасть из трясущихся рук Кэт и оказаться на полу. Что-то случилось, стоило ей переступить порог Имоджен Хауз, погруженного в ночную тишину. Кости и мускулы в ее ногах как будто начали плавиться, и только вовремя подоспевшая медсестра спасла ее от падения. А теперь она сидела у Пенни Нокс в комнате и чувствовала себя полной дурой. — Да что же со мной такое, господи?! Я справлялась с вещами гораздо страшнее, чем эта. — Шок — это странная вещь. — Но я закаленная. — Мы разве не все такие? А потом, ни с того ни с сего, нас выбивает из колеи какая-то мелочь. Со мной такое случается. Смерть за смертью, и все мучительные — бывают молодые люди, бывает боль, которую мы не можем контролировать, или чей-то жуткий страх… И я совершенно спокойна. Потом возвращаюсь домой, вижу мертвую мышь на коврике — и я в слезах. Попробуйте на этот раз управиться с чаем. Рука Кэт стала тверже. — Что сказала полиция? Кэт пожала плечами. Какой-то случайный пацан из Дульчи, который стянул у нее телефон, пнул и убежал? Она практически слышала снисходительный вздох Саймона. — Как Лиззи Джеймсон? — спросила она, ставя свою чашку на место. Сестра Нокс подняла на нее взгляд. Настольная лампа отбрасывала тень на ее лицо, но Кэт легко умела улавливать мимолетные выражения. — Паршиво, — сказала Кэт. — Я сейчас пойду проведаю ее. Макс здесь? — Да, здесь. Он часто ходит в сад… гуляет по нему… сидит на скамейке. Ему понадобится мощная поддержка, когда все закончится, Кэт. — А он не такой человек, которому просто помогать. Очень упрямый, очень гордый. — Он зол. — Как и я. Это первый случай, с которым я столкнулась, и я зла, потому что его можно было предотвратить. Все случаи болезни Крейтцфельдта-Якоба можно было бы предотвратить, все это из-за жадности… из-за чертовых жадных фермеров. — Фермеры могут быть и не в курсе. — Не надо быть столь всепрощающей, в данный момент я совсем не настроена на прощение. — Она встала. — И еще я не знаю, что сейчас скажу Максу. — Да ладно, вы всегда знаете. Это же ваш конек. — Хм. В коридоре Кэт ощутила непередаваемую атмосферу хосписа, эту немыслимую, незамутненную неподвижность, которая заставляла ее чувствовать себя вне времени. Такого никогда не могло быть ни в одной больнице — там всегда что-то звенело и лязгало, отовсюду слышались голоса и шаги, все надо было срочно, сейчас. Здесь этого не было. Здесь ничего не имело значения, кроме отдельных пациентов; а им нужно было, чтобы за ними ухаживали, спасали от боли и дискомфорта и внимательно выслушивали то, что они хотят сказать. «В спокойной точке вращенья мира…» [2], — всегда вспоминалось Кэт, когда она приходила сюда. Она открыла дверь в палату Лиззи. И на долю секунды время остановилось. Макс Джеймсон стоял рядом с постелью, держа руку жены в своих, и смотрел вниз с застывшим выражением недоверия и ужаса на лице. Сестра, стоявшая напротив Лиззи, взглянула на Кэт, и по выражению ее глаз все стало понятно. Здесь царили глубочайшие тишина и неподвижность. Комната превратилась в холст, люди застыли, а глаза мертвой женщины — все еще открытые, но уже пустые — смотрели в потолок. А потом картина рассыпалась, разлетелась на тысячу осколков, и они своими острыми краями разрезали тишину, когда Макс Джейсон издал звук, который Кэт слышала только несколько раз в своей жизни. В этом диком вое смешались боль и скорбь, ярость и страх. А потом он пронесся мимо Кэт, оттолкнув ее, и побежал прочь из комнаты, вниз по коридору и в холл, и его рыданья тянулись вслед за ним, словно кровавый след по полу. Кэт подошла к постели и осторожно накрыла рукой глаза Лиззи. В них уже был тот самый взгляд, хорошо знакомый Кэт — странный, глубокий и отстраненный взгляд мертвеца, погрузившегося в особый сон, который уносил его далеко за пределы досягаемости. Но, освободившись от груза борьбы и страха, Лиззи снова стала очень красивой и помолодела на несколько лет; как будто бы в момент смерти время для нее начало двигаться вспять. — Бедная девочка. — Это было тяжело для них обоих. — Жестокое испытание. — Я боюсь за него, доктор Дирбон. Я сегодня наблюдала за ним. У него внутри будто бьет горячий ключ, и он держал крышку закрытой только ради нее. — Я схожу проведать его. — Кэт подняла руки Лиззи и осторожно положила одну поверх другой. — Но не сегодня. — Она развернулась к двери. — На сегодня с меня хватит. Единственное, что она могла сделать, чтобы не потерять концентрацию и доехать до дома без происшествий, — это открыть окно и включить ночные новости. «Полиция Северного Йоркшира арестовала тридцативосьмилетнюю женщину в связи с похищением шестилетней девочки, Эми Садден, неподалеку от ее дома в поселке Газеринг Бридж. Женщину доставили в больницу Скарборо, где старший следователь по этому делу, старший суперинтендант полиции северного округа, пообщался с репортерами». Кэт свернула на съезд. Здесь почти не было машин, так что она могла сбавить скорость, не вызывая ни у кого раздражения. Из приемника зазвучал голос с сильным йоркширским акцентом, который говорил в обычной роботизированной официальной манере: — Я хотел бы подтвердить, что сегодня днем офицеры полиции Северного Йоркшира начали преследование машины, направляющейся в сторону побережья, и что шестилетняя девочка была найдена в багажнике этой машины сразу после того, как та была брошена на проселочной дороге у скал в нескольких милях к северу от Скарборо. Девочку на «Скорой помощи» доставили в больницу Скорборо, где она прошла медицинское обследование. Несмотря на шок и сильное обезвоживание, она почти не пострадала, так как не получила серьезных травм, и через пару дней она сможет отправиться домой. Я также могу подтвердить, что полиция организовала преследование и впоследствии арестовала водителя машины, и этим вечером тридцативосьмилетняя женщина была отправлена под стражу. Это все, что я могу сказать на текущий момент. — Суперинтендант, можете ли вы прокомментировать полученную нами информацию о том, что обвинения также могут быть предъявлены в связи с исчезновением двух маленьких мальчиков, одного в Северном Йоркшире и второго на юге Англии? — Прошу меня извинить, на текущий момент мне нечего больше сказать. — Можете ли вы подтвердить, что старший офицер полиции другого региона работает с вами в связи с этими двумя делами о предполагаемом похищении? — Нет, не могу. Кэт выключила радио и быстрее поехала домой. В их загородном доме все еще горел свет, но на кухне никого не было. Сверху она услышала, как ее старший сын громко воет жутким голосом. — Я не знал, что так получится, извини, папа, я не знал… Кэт уронила свою сумку и бросилась наверх. — Что происходит? Крис, Сэм и Феликс были в ванной комнате, Феликс лежал в ванне. — Мама, я не виноват, не виноват, я не знал, что… — Сэм, замолкни. Прекрати ныть. Чем дальше ты продолжаешь, тем больше я злюсь, так что просто замолкни. Крис очень редко говорил с детьми настолько резко. — Что случилось? — Сэм думал, что маркерной ручкой у него получится сделать Феликсу отличные татуировки, и теперь я никак не могу отмыть эту хрень. Кэт села на ящик для белья и расхохоталась. — Забавная сторона этой истории уже давно перестала меня смешить. Феликс, хватит извиваться. — Ты ничего не добьешься, как бы ни тер, Крис, оно просто должно сойти само. Сэм, а тебе стоило сначала подумать. Боже мой, уже так поздно? Где Ханна? — Спит. Это мужские проблемы. Крис впервые за все время посмотрел на Кэт. — Привет. — Привет. Я бы не отказалась от бокала вина. — Боже, а мы тут возимся, как выводок щенят. — А вот снаружи бродят голодные волки. — Что случилось? — Потом расскажу. Кэт забрала своего младшего сына из ванны. — У него пальцы стали морщинистыми, — сказал Сэм. — Как у пришельца. — Откуда ты знаешь? — Я все знаю о пришельцах. — Наверное, потому что ты один из них. Сэм весело прыснул.