Так ничего и не придумав, подчинились необходимости идти сдаваться Лапину. Но перед этим тяжким делом решили покурить. Отправились с этой целью за запасную лестницу между четвертым и пятым этажами, чтобы, по возможности, ни с кем не общаться и не заводиться. Однако на площадке, усилиями персонала самостийно обустроенной под курилку, красиво облокотясь о поручень скрипучего офисного кресла, уже курила сигаретку Надежда Михайловна Киреева, веселая змея, как звали ее промеж собой мужики «Микротрона». С нею рядом, приткнув обтянутую серенькой юбочкой попу к широкому подоконнику, стоял суровый ужас под названием «юрисконсульт Трофимова». Мужчинам некуда было деваться, и они остались. – Ну что, вычислили злоумышленника? – непринужденно спросила их Киреева, изящно обмакивая сигаретку в чумазую пепельницу. Она всегда была в курсе событий. Берзин поморщился, Толик не расслышал. Хотя обе дамочки были вне подозрений, как не имеющие доступа в цех, обсуждать с ними данную проблему мужчинам не хотелось. – Надо обыск устроить, – компетентно проговорила Киреева, не обратив внимания на их невежливое молчание, – с собачкой. Вы знаете, Петрас, собачки такие умные бывают. Они даже наркотики ищут. И оружие. Ну, это-то вы знаете! Как профессионал. Берзин расправил плечи. Шведов не повелся, Шведову Катя Позднякова нравилась, в смысле теперь уже Демидова. А не это самовлюбленное существо, которое считает, что мир создан только для него. Для нее, в смысле. И что Катя в ней нашла? Небось еще секреты ей доверяет, советуется. А доверять ей можно, как сытой анаконде. Пока сыта, не укусит и не съест. Но Петрас расхорохорился и, прикурив, принялся объяснять хищной красотке, что собачка в данных условиях след не возьмет, запутается, слишком много схожих запахов. Но, вообще-то, Надежда Михайловна, вы молодец, потому что сразу конкретные меры предлагаете, а мы вот до этого и не додумались!.. Надежда Михайловна самодовольно откинулась в кресле. Лесть ей всегда нравилась. Тут открыла рот эта молоденькая мегерка. Толик заметил, что бравый Петрас тоже ее побаивается. Надо же, ничто человеческое… – И что вы все-таки намерены предпринять, позвольте поинтересоваться? – строго осведомилась Трофимова, поочередно оглядывая мужчин, как на допросе, хотя ни один из них пока на допросе не бывал, Бог миловал. – Петрас Ольгертович, – не дождавшись ни от одного из них реакции, обратилась она непосредственно к начальнику безопасности, – про взлом рабочего компьютера директора по науке вы, естественно, знаете. Первым об этом узнали. А вы в курсе, что за день до этого на нашу компьютерную сеть была предпринята хакерская атака? Вам докладывал наш системный администратор? «Так точно», – чуть было не сорвалось у Берзина, но он успел пресечь рефлекс и просто сухо кивнул. – И что? – продолжала пытать его Алина. – Какие выводы вы из этого сделали? Какие шаги намерены предпринять дальше? Я почему так дотошно вас об этом выспрашиваю… Мне кажется, что пора обращаться в компетентные органы, даже если это внутреннее дело корпорации. В конце концов, когда грабитель приходит в вашу пустую квартиру и делает ее еще более пустой, вы же не считаете, что это ваше внутреннее дело, и все-таки обращаетесь в полицию? – Алина Леонидовна, – одернула ее Киреева, – ребятам и так несладко. Прекращайте их мучить. – Вместо того чтобы их оберегать и жалеть, Надежда Михайловна, лучше бы придумали что-нибудь, – раздраженно произнесла она тем тоном, который Киреева никогда не любила. – Я?.. – поразилась оскорбленная Киреева. – Ну, вы же видите, у них ничего не выходит. Киреева откинулась вальяжно на спинку кресла, выпустила красиво струйку дыма из ярко накрашенных губ. Немного помолчала и произнесла: – Надо объявить работникам участков, что пропавший прибор очень скоро даст о себе знать. Он запищит. Он громко запищит уже до конца рабочего дня. Шведов выкатил глаза и сделал вид, что закашлялся дымом, Берзин сконфуженно смотрел в сторону. Не обращая внимания на гримасы Шведова и неловкое покашливание Берзина, Алина одобрительно покивала и добавила, обращаясь к Киреевой и только к Киреевой: – Но следует обязательно довести до персонала, что департамент по безопасности не подозревает злой умысел, а подозревает халатность. Прибор сунули за плинтус и забыли. Тут Шведов начал откровенно ржать. Берзин бы тоже поржал, но ему мешала его лояльность. Он не мог ржать над Надеждой Михайловной. Однако в какой-то момент шведовского ржания Берзин вдруг замер, выпрямив спину, и взгляд его сделался каким-то отрешенно-огорошенным. Потом он влепил хохочущему Анатолию по плечу и рявкнул: – Толян, гениально! Толян от удара покачнулся и хохотать прекратил. Он с недоумением посмотрел на Петраса, соображая, почему эта женская идиотская самоуверенная трескотня вдруг тому показалась гениальной. Киреева продолжала с тем же лениво-самодовольным видом тянуть сигарету, Трофимова вертела в руках мобильник, видимо, ожидая от кого-то звонка. – То есть как бы понта ради? – дошло наконец до производственного гения. – Конечно, блин, Толя! Гениальный ход! Он испугается, а мы его за жабры! Мужчины умолкли и наморщили лбы, уже осмысливая этапы операции, а Алина, повернувшись к Надежде Михайловне, озабоченно спросила: – Только с чего бы вдруг ему пищать? А, Надежда Михайловна? Та призадумалась, поддела с подоконника крошечный мобильник. – Катюх, – прочирикала она в трубку, – а скажи, пожалуйста, отчего, к примеру, может со временем распищаться наша пропавшая ЛБВ? Говоришь, только для анекдота? Ну, давай хоть для анекдота. О!.. Действительно, а мы не догадались. Все так просто. Спасибо, дорогая! Чай пить придешь? Заходи, у нас тортик есть. Чмоки. И, нажав на кнопку отбоя, провозгласила замершей в ожидании публике: – Естественно, потому, что у нее должен кончиться заряд аккумуляторов. Катерина сказала, как в бесперебойнике от компьютера. Алин, я помню, как мой вопил, когда у него аккумулятор сдох, это просто кошмар. Пока Катюха его не поменяла, работать невозможно было. А в тот день она еще отпрашивалась и с полдня на работу пришла, так, представляешь, я до обеда в буфете просидела, просто ужас. У меня же мигрень, ну, ты в курсе. Есть еще несостыковки? – вспомнила она о присутствующих мужчинах. Все испортил простодушный Берзин. Он тупо спросил, обращаясь к Шведову: – А что, аккумулятор действительно скоро сядет? – Да нет там никакого аккумулятора, Петро!.. Берзин в сердцах шваркнул окурок в одноногую медную плевательницу так, что та слегка покачнулась. – Блин! Ничего у нас не получится. Это был прожект. Эх, как жалко! Но за поддержку спасибо, Надежда Михайловна. Спасибо, Алина Леонидовна, – вспомнил он и про Алину. – А в чем, собственно, дело? – холодно поинтересовалась Киреева, которой очень не понравилось, что она предложила «прожект». – Кого мы хотим ввести в заблуждение? Людей, которые не первый год занимаются сборкой этих ламп? Да они будут корчиться от хохота весь остаток дня, как только им сообщат, что лампа бегущей волны имеет внутри аккумулятор и пищит, когда тот садится. – Знаешь, что я тебе скажу, Петя, – успокоил его Шведов, похлопав по плечу. – Как устроена эта штучка и что она может делать, даже Дмитрий наш Андреевич не полностью разумеет, а уж тем более те, кто на операциях сидит. Прокатит, я думаю. И уже немного другими глазами взглянул на «веселую анаконду». Но им не удалось воплотить свой план в жизнь. Когда Шведов подходил к своему кабинету, до него донеслась заливистая трель внутреннего телефона, и он ускорил шаг. Схватил трубку, бросил: «Шведов». На том конце услышал взволнованный и, как ему показалось, слегка запыхавшийся голос начальника отдела комплектации. Водорезов зашептал, проглатывая от волнения слова: – Анатолий Валентинович, я только что разговаривал со своим замом, Лушиным. Он мне сказал, что что-то видел. Я не уверен точно, но он, кажется, знает, кто похитил прибор. Он как-то невразумительно говорил, я понял только, что этого человека он сильно боится. Может быть, вы с ним поговорите сами? А то еще в милицию, то есть в полицию пойдет, к чему нам этот шум? Шведов, бросив трубку, метнулся к двери. Он быстрыми шагами пересек цех и прошел в отдел комплектации. Ни в самом отделе, ни на складе готовой продукции он Лушина не обнаружил. Все говорили, как всегда: где-то здесь, только что был, посмотрите на сборке… Забежал в клетушку к Водорезову. Тот был на месте и заваривал чай в толстой керамической кружке с надписью «Тула – город-герой». На вопрос Шведова, где же можно найти его заместителя, тот растерянно пожал плечами, но выразил готовность помочь в поисках. – Только, Анатолий Валентинович, вы уж, пожалуйста, как-то так с ним поговорите, чтобы он не понял, откуда вы про все это знаете, а то мне неловко будет, – вдруг спохватился Водорезов, когда они шли по длинному коридору подсобной части. Шведов посмотрел на него, как на идиота, и пробормотал, высказавшись в том смысле, что такая фигня Водорезова должна волновать в последнюю очередь. Водорезов согласно покивал. Обнаружили они Лушина Игната Сергеевича за стеллажами на складе расходных материалов. Под раскуроченным светильником дневного света, рядом с опрокинутой стремянкой, неестественно вывернув руку с выскользнувшей из нее старенькой отверткой, Лушин лежал на полу и не подавал признаков жизни. Случай с Лушиным персонал не потряс, но осадок оставил тягостный. Сам виноват, пожилой, а технику безопасности задвинул. Разве можно было лезть менять дроссель в светильнике, когда не отключено электричество в распределительном щитке? Вот же он, на стене у входа. А отвертка оказалась со сколотой пластмассой на рукоятке. Такие дела. Полиция прибыла довольно быстро, посмотрели, опросили, потом тело увезли. Были спокойны и безмятежны. Несчастный случай – не их головная боль, а ответственного за технику безопасности на данном конкретном предприятии. Мало было Шведову пропажи прибора, теперь еще и это. А если покойный и впрямь что-то знал? Обидно. Ну и Лушина жалко, конечно. Потом они с Берзиным немножко попытали Водорезова на предмет того, что, может, Аркадий Яковлевич еще что-нибудь вспомнит из сказанного покойным замом, но ничего нового тот им поведать не смог и тоже из-за этого расстроился. Сумасшедший рабочий день подходил к концу. Шквальную череду последних событий, сотрясших «Микротрон», Алина восприняла с философской невозмутимостью, опираясь на простой постулат – делай, что должен. Она была уверена, что все, от нее зависящее, она исполняет, и притом хорошо, а выше головы не прыгнешь, поэтому незачем совершать суетливые и бестолковые движения. А демонстрировать публике свою корпоративную преданность, перемещаясь по коридору с гримасой горькой озабоченности, или восклицать, ужасаться и строить версии на брифингах в курилке ей казалось несолидным и пошлым. Одно хорошо – от чепуховых своих переживаний отвлеклась. Вообще, это не дело – повсюду таскать за собой мобильник и через каждую минуту проверять список пропущенных звонков. «Пора успокаиваться, хватит уже, – думала она после очередной дутой проверки. – Надо выбросить из головы этого человека, он не позвонит. Разве ты сама позвонила бы, будь на его месте? Да и человек данный конкретный так себе, дрянь. Дрянь, а не человек». Вчера она разговаривала с Риткой Радовой. Ритка сказала, что мать никак не отойдет, боится, что за неимением других кандидатов в убийстве дяди Саши обвинят ее, Ритку. А тут еще бывшая дяди-Сашина супружница объявилась, хочет судиться за квартиру и за шесть соток по Егорьевскому шоссе с бытовкой на них. Какая зараза, давно уже от мужика ушла, а как разнюхала, что он умер, и права качает. А в квартире, на минуточку, не прописана, да и бытовка к ней отношения не имеет.