– Нормулек. Вот теперь очухалась. Дальше события понеслись как высокоскоростной поезд «Сапсан». Сначала Алине позвонила Машка Путято и спросила, чего Алине так сильно от нее, Машки, было надо, что она звонила ей аж восемь раз. Алина рассказала коротенько, Марьяна выкрикнула в трубку, что она сейчас, и действительно довольно скоро примчалась, сопровождаемая спецфургоном и еще одним автомобилем с парнями в сером камуфляже на борту. Парни в камуфляже разобрались с преступной двоицей, загрузив их в спецфургон, и отбыли в качестве сопровождения. Во время перемещения из одного транспортного средства в другое Додик озирался дико и недоуменно, видимо, не до конца пришел в себя после инъекции, которой непонятно зачем угостила его вся такая внезапная ценительница кузнецовского фарфора. Сама же «генеральша», влекомая работниками полиции, грязно ругалась и плевалась натурально слюной, стараясь кому-нибудь попасть хотя бы на одежду. Однако до приезда Марьяны произошло еще одно событие. К месту катаклизма, вздыбливая пыль на виражах, подкатили на своих крутых тачках Николай Викторович и Егор Константинович, заставив братьев Коробковых издать носовой стон и затейливо вполголоса выругаться. Словно в финальной сцене американского кассового боевика, из двух подъехавших авто стремительно и с шумом вывалились насупленные мужчины, по одному из каждого, и с грозным и угрюмым видом решительно вторглись в еще дымящийся эпицентр. – Что это? – пролаял Росомахин, ткнув пальцем в широкий багровый рубец на шее у Алины. – Травма, – поспешно ответила Алина, несколько оробевшая от его напора. Тут уж пришлось объясняться Толяну и Михе. Показания они давали неохотно, по ходу сбивались и путались. Подключилась Алина и облагородила их версию, обратив особое внимание следствия на тот факт, что сегодня в течение дня она передвигалась на другой машине, и тем не менее братья Коробковы ее удержали в зоне своего внимания, а потом пришли ей на помощь, что, безусловно, говорит об их завидном профессионализме. И, что тоже безусловно важно, они повязали вора. Того самого вора, который выкрал антикварный письменный набор у бывшей школьной учительницы Дорошиной Нины Михайловны. Колян сосредоточенно слушал, стараясь как-то скомпоновать в уме нарисованную соучастниками картину. Получалось сложно и не везде логично, но раз все живы и здоровы и вороватый Додик, зашнурованный, словно рыбный рулет, лежит тючком на заднем сиденье «Хонды», значит, с подробностями можно и подождать. Кстати, на фоторобот похож здорово, мерзавец. – А эту фрау вы зачем так уконтрапупили? – кивнул Ревякин в сторону томной Дины Олеговны, которая в себя, конечно же, пришла, но сидела пока молча, притворяясь слабой и несчастной, хотя на самом деле исподволь оценивающе рассматривала спины и профили роящихся мужчин. – А эту фрау Леонидовна еще до нашего появления так отделала. Не знаю зачем. Наверное, женские разборки какие-нибудь, – родил догадку Миха. Алине пришлось объясняться, хоть этого очень не хотелось. И всеобщего внимания она сейчас совершенно не жаждала. Самочувствие было весьма пакостным, а с появлением на сцене новых участников она тем более пришла в смятение. Так как предположила, что выглядит сейчас еще хуже, чем себя чувствует. Поэтому заговорила сдержанно и скупо, отражая только суть. А суть была в том, что эта толстозадая «медичка» ни с того ни с сего полезла на Алину и попыталась тоже поставить ей укольчик. Вон шприц валяется. Надо, кстати, подобрать и положить в пакет, не трогая руками, как на лекциях учили. Иными словами, Алина просто защищалась, и в результате ее самозащиты благородная дама схлопотала небольшое сотрясение мозга, но Алине ее не было жаль. А связала ее Алина затем, чтобы не смылась до того, как полиция подоспеет. Очень уж хотелось ее полиции сдать. И тогда Егор Росомахин спросил ее с тихим бешенством в голосе: – А какого… то есть я хотел спросить, зачем вас вообще понесло в эту погоню, а, уважаемая Ангелина Анатольевна? Алина, конечно, должна была найти достойный ответ на хамский тон и тупую остроту. Должна, но не нашла, да и если бы нашла, то сейчас грубить бы ему не стала. Этот мужчина, о котором она в последнее время так часто думала и даже, кажется, немного грустила, примчался к ней на помощь. И взбешен оттого, что сильно испугался за нее. Если это не ее домыслы, конечно. Если только не домыслы. И она сказала безо всякого пафоса: – Видите ли, Егор… Я решила, что эта женщина в опасности. Она подобрала такого попутчика, от которого можно было ждать чего угодно. Я поехала следом, чтобы предотвратить несчастье. – Я не понял, Алина. Зная, что с ней в машине простой жулик, клоун какой-то, вы решили, что над ней нависла серьезная опасность? – Ну какой же он простой жулик, ё-моё? – вмешался Толян. – Он же ее, Алину Леонидовну то есть, чуть не прикончил в подвале! Егор в растерянности посмотрел на Николая, Николай на Толяна, все вместе на Алину. – В том-то и дело, что этот клоун еще и убийца, – отведя в сторону взгляд, сказала Алина. – У меня с ним уже был сегодня… инцидент. Вот. Ну, не важно. Короче, я поехала следом, чтобы эту мадам предупредить. А заодно и его самого поймать. С ее помощью и при возможности. – Ну да, – оживился Миха, – мы же так и хотели с самого начала, то есть этого шакала поймать. Чтобы он вашу вещь отдал, Николай Викторович. Алина нехотя произнесла: – Извините, ребята, я вас немного обманула. Нет у него чернильницы. Точно нет. Коробковы возмущенно засопели, а Ревякин спросил мрачно: – И откуда же такая уверенность, милая барышня? – Он мне много чего разболтал. В подвале. Думал, что я не выберусь, вот его и потянуло на откровения. Короче, даже он сам не знает, где этот набор. Его компаньон знал, да умер. Мне очень жаль. – Что это за история с подвалом? – сдавленно спросил Егор Толяна. – Ничего особенного, все обошлось, – опередив старшего Коробкова, звонко проговорила Алина. – Мне помогли, я выбралась. – Ты дура?! – вдруг сорвался на крик Егор. – Едва унесла ноги от этого маньяка и тут же рванула его ловить? Чтобы ему еще один шанс предоставить?! Или это такая неимоверная жажда славы? И тут Ревякин хлопнул его по плечу и изрек оптимистично: – Да не пузырись ты так, Росомаха! Все путем, все живы! Это у нее, видно, комплекс такой. Извини, кодекс, я хотел сказать, кодекс, конечно. Ее собственный. Как и у тебя, старичок. Долг чести и все такое. Я прав, Алина Леонидовна? Недовольная Алина не успела ничего сказать в ответ. Подкатила Марьяна Путято со свитой. Она энергично выбралась из автомобиля, хлопнула за собой дверь и зычно проорала: – Здорово, Росомаха! Ну, ты как тут, жива? – Вниманию всех сотрудников, находящихся на производственных участках! – внезапно ожили динамики внутреннего оповещения и голосом руководителя безопасности Петраса Берзина загрохотали по всем этажам. – А также отдела комплектации и всех вспомогательных служб. А также всех сотрудников корпорации. В прошлую пятницу комиссией в составе начальника цеха Шведова, начальника комплектации Водорезова и руководителя безопасности Берзина была проведена внеплановая встречная проверка на предмет соответствия изготовленных приборов ламп бегущей волны, то есть ЛБВ, их должному количеству. В результате проверки было выявлено несоответствие в количестве одного экземпляра вышеназванного прибора. Также проверка однозначно показала, что наличие преступного умысла отсутствует. Однако в наличии имеются халатность и несоблюдение норм. В связи с этим начальникам сборочного участка и участка вакуумной откачки объявляется устный выговор. Пока еще устный, до прецедента. Начальнику отдела комплектации объявлена благодарность за проявленную бдительность. Однако прибор пока не найден, и это позор. Слышишь, Шведов? Позор. Тем не менее есть и хорошая новость. По уточненным данным, прибор ЛБВ в количестве одного экземпляра, не обнаруженный во время встречной проверки, находится на территории участков. Не надо ничего шарить, ничего не трогайте, работайте спокойно. Он подаст звуковой сигнал в связи с тем, что скоро сядут аккумуляторы. Это информация от Дмитрия Андреевича Никина. Он разработчик и за слова отвечает. Поэтому ко всем настоятельная просьба! Как только кто услышит нетипичный гудок, ничего не предпринимать, а звонить мне на мобильный. Или Шведову. Кто ближе будет, тот и подойдет. Еще раз, ничего не трогать! Будем акт составлять, чтобы все по правилам было. Дмитрий Андреевич подсчитал резервы аккумулятора и с уверенностью назвал время, когда загудит. Сегодня загудит, коллеги. Главное, чтобы до партнеров этот скандал не дошел. Если кто партнерам насвистит, лично тому… Передача прервалась. – Кто слова писал? – спросила Алина. – А зачем было писать? – обиделась за Берзина Надежда Михайловна. – Петрас – мужик с головой. Или у вас к стилю претензии? Алина кашлянула. – Нет, нет, отнюдь. Даже скорее наоборот. И что, как вы думаете, нам теперь дальше делать? В целях конспирации они курили у Алины в кабинете, хотя это было и не по правилам. Но очень хотелось обсудить, а обсуждать в курилке сегодня было неконспиративно. Киреева сияла глазами, дрыгала ногой в лакированной лодочке, резко стряхивала пепел мимо блюдца, назначенного нынче пепельницей. Посматривала на Алину со странным многосоставным чувством, в котором симпатия смешивалась с завистью, а зависть с осуждением. Надо же, как всегда безупречна. Даже тонкий шифоновый шарф, плотно обхватывающий шею, был продуманно уместен. Другая наденет так шарфик, вот хоть бы Катька или Лера Бурова, все тупыми остротами изойдут, а к этой без претензий. Умеет же, штучка гламурная. И как всегда безмятежно холодна, с ироничной полуулыбочкой в уголках губ. Надежда Михайловна не знала, что сегодня дело было не в Алининой раздражающей привычке иметь безупречный вид, а в обычной усталости, если таковую в данном случае уместно назвать обычной. Алина так была вымотана экстримом, свалившимся на нее буквально позавчера, что сил для охотничьего азарта у нее не осталось. Сил не было, зато присутствовало некое отупение. Что делать, нервная система желала восстановиться. Кроме того, после ее собственных, так сказать, личных приключений вряд ли что-то могло ее взволновать или удивить здесь, на работе. И последнее, и основное. Много чего плохого вместил в себя позавчерашний день. Но не одно только это. К счастью, не только это. Напоследок он сделал ей подарок. Путято увезла задержанных, Ревякин Колька отпустил на волю Миху и Толяна, сам же с нарочито незаинтересованным видом топтался возле «Лексуса». А Егор взял Алину за руку, отвел подальше от любопытных ревякинских ушей и ухмыляющейся рожи, развернул лицом к себе и тихо проговорил: – Прости, что накричал на тебя. Я очень испугался. Потом после паузы сказал еще: – Я знаю, что в тот раз сильно тебя обидел. Я бы многое отдал, чтобы вернуться в тот день. Дай мне шанс, и я все объясню и исправлю. А потом решай. Я соглашусь. Только давай поговорим. Давай встретимся еще раз и поговорим. От звука его голоса сердце Алины забилось часто, а от сказанных слов глаза так засияли, что, не желая себя выдать, она опустила голову долу. И сказала тихонько: – Я подумаю. Не могла же она с ходу соглашаться на новое свидание. Ей надо в себя прийти, отдохнуть. Отдых был, конечно, ни при чем, но собраться с мыслями перед таким важным разговором все-таки не помешает. Хотя бы для того, чтобы вспомнить, за что она обиделась на него в прошлый раз, и решить, имеет ли это значение сегодня. С утра она успела побывать у Путято на Петровке, где ее показания были аккуратно запротоколированы, а потом, вот так же, как сейчас, за сигареткой, Марьяна кое-что рассказала по секрету. На первом же допросе, который был проведен по горячим следам, подследственные рассказали много друг о друге интересного и кое-что о себе. Картина вырисовалась такая… – А что мы с вами можем? – вторглась в ее мысли Киреева. – Только ждать и надеяться, что операция пройдет успешно. Во-первых, хочется этого подлеца поймать. Или подлячку. Лампу нужно вернуть – это два. И потом ведь это все-таки наша была идея, с поимкой-то. Если окажется, что весь этот переполох пройдет впустую, то как-то, знаете, я буду чувствовать себя неуютно. Вы в буфет пойдете? Давайте по пироженцу тяпнем, а? По эклерчику. В качестве успокоительного. И они спустились на первый этаж. А спустившись, с буфетом решили повременить, раз уж все равно на первом оказались. Можно же в цех к девчонкам-сборщицам заглянуть, узнать, как там у них дела. Хоть Алина с ними не очень… Зато Надежда Михайловна в контакте. Они с некоторым усилием открыли массивную дверь, ведущую из длинного коридора первого этажа на территорию производственных участков, а точнее, в шлюз-предбанник, с трех сторон отгороженный от цехового пространства толстыми стеклянными переборками. В предбаннике располагался пост охраны, обозначенный письменным столом, креслом на колесиках и сидящим в нем дежурным. Однако кроме охранника Сережи в «аквариуме» как-то некстати обнаружилось много народа. Здесь были начальники Берзин и Шведов, а также два наладчика с участка вакуумной откачки – тощенький мальчик Антон и плотный коренастый тридцатисемилетний Леня по прозвищу Кучер. Здесь был главный комплектовщик Водорезов. И Леня метелил Водорезова. Берзин посмотрел на часы. С момента трансляции прошло чуть меньше получаса. По его прикидкам, вряд ли сволочь будет драть когти сразу же. Опять же, подготовиться должен, в себя прийти, создать идею, каким образом лучше вынести предмет. Если, конечно, он его уже не вынес. Еще тогда, в пятницу или раньше. Это был самый большой для Берзина вопрос. И для Шведова. Но выхода у них другого не было. Если вынес, значит, вынес, тут уж ничего не поделаешь. До обеда движение из цеха и обратно, как правило, было не сильно оживленное, это только в половине первого, наскоро перекусив салатиком, женщины выплывут на променад по асфальту, а мужики – кто за сигаретами, а кто в соседний «Макдоналдс». Но лучше не расслабляться и внимательно, очень внимательно осматривать всякую фигуру, особенно если она, в смысле фигура, наплевав на правила распорядка, решит выскочить на перекур в рабочем халате или спецовке. В этом случае предполагалось тихо, не привлекая внимания остального персонала, проводить нарушителя под локоток в подсобку, отведенную сегодня для личного досмотра. В подсобке вежливо предложить снять несанкционированную вещь и передать с целью осмотра ему, Петрасу Ольгертовичу. Если итог процедуры будет нулевым, то сделать выговор, предупредить о неразглашении и отпустить. Берзин ненавязчиво челночил между бытовкой и постом охраны, предлагая охраннику Сереже то ознакомиться с новой инструкцией, то расписаться в ней. То заимствуя зажигалку. То реквизируя «Тещин язык». По проходу между рядами сборочных столов спокойно передвигался Анатолий Шведов, скользя рассеянным взглядом по макушкам сосредоточенных сборщиц и всматриваясь в деловитую толкотню наладчиков возле вакуумной камеры на периферии. Из своего закутка выдвинулся начальник отдела комплектации и так же неторопливо направился в сторону поста. В руке он держал легкий пластиковый пакет, на плечах имел свою обычную серенькую курточку-неснимайку. Так ее прозвали языкастые девки-сборщицы, которые недолюбливали всех, кто не с ними. Ничего плохого Водорезов им с роду не сделал, а вот поди ж ты, насмехались. Дисциплинированный Аркадий Яковлевич подошел к столу охраны, поставил на него свой пакет. Произнес степенно: