– Это вот баночка с травяным сбором, мне его Лушин покойный принес. Жена приболела, знаете ли, с желудком у нее что-то. Так я сейчас домой метнусь ненадолго, травку эту ей доставлю, а к концу обеда уже на месте буду. Ну, об этом Анатолий Валентинович в курсе. Он вытащил из пакета жестяную яркую баночку граммов на двести чая, а пакет вывернул наружу, демонстрируя полную его пустоту. Аккуратно открыл круглую крышечку, предложил Сереже заглянуть внутрь. Охранник Сережа благосклонно кивнул. После чего Водорезов хлопнул себя по лбу и произнес с явственной досадой: – Куртку свою забыл оставить в кабинете! Хотя ладно, я ее в раздевалке брошу, все равно в пиджак буду переодеваться. Но ее ведь надо осмотреть, правильно, Сергей? С этими словами Аркадий Яковлевич курточку снял и передал для осмотра охраннику. Тот со снисходительной улыбкой похлопал ладонью по вытянутому тряпичному тючку и вернул обратно Аркадию Яковлевичу. Однако Водорезов замешкался и не успел перехватить свою вещь. Поэтому его куртка упала на пол, а из нее с легким шорохом и стуком высыпался какой-то глупый мусор, который часто оседает по карманам. У Водорезова осели скомканная обертка от сигарет «Мальборо», несколько канцелярских скрепок и узкий огрызок черной пластмассы. Наладчик Леня, вышедший с напарником Антохой с целью перекурить, кивнул Сергею и собирался уже Аркадия Яковлевича мирно обойти по дуге, продвигаясь дальше на выход, как увидел эту пластмассовую фигню. Он подхватил ее с пола и принялся ожесточенно изучать. Затем уставился на Водорезова бешеным взглядом и злобно прошипел: – Значит, это ты моей отвертке ноги приделал? Я ее с прошлой недели обыскался, на Лушина покойного подумал, а это ты ее спер? Водорезов попытался вразумить буяна. Всем в корпорации был известен неуправляемый нрав бригадира наладчиков. Был он неадекватно суров и до неприличия жаден. Поэтому Водорезов сказал ему примирительно: – Ну что вы, Леонид, мне не нужна ваша отвертка, не брал я ее. Разве то, что у вас в руках, похоже на отвертку? – Не делай из меня дебила! – еще пуще взбеленился бригадир. – Ты эти буквы видишь? Читать умеешь? Что тут написано, можешь прочитать? И он сунул под нос Водорезову пластмассовый обломок, а когда Аркадий Яковлевич попытался сей мусор взять, чтобы рассмотреть, приблизив к глазам, наладчик лапу отдернул и подсунул подоспевшему на шум Шведову. – Глянь, Толь, ты глянь только! Это же от моей любимой отверточки кусок. Помнишь, на прошлой неделе я ее обыскался? Она ж у меня именная была, я ее надписал гравером, на рукоятке, на, позырь! На куске пластмассы, действительно похожем на фрагмент рукоятки, можно было прочесть «…еня Куче…», что в переводе означало «Леня Кучеренко». – Толь, ведь я почему тогда на бедолагу Лушина подумал? Потому что его с моей отверткой в руке и нашли, уже мертвого. Причем уделать он ее успел конкретно. Молотком, что ли, по ней фигачил? Когда у него из пальцев отвертку вытащили, я посмотрел, не побрезговал. Рукоятка так разбита была, что даже металл обнажился. Такой отверткой не то что в электропроводке, а и в носу ковырять стремно. Я решил на Лушина не обижаться, нехорошо на покойников обижаться. Тем более что сам себя дед и наказал. Тут Леня повернулся от озадаченного Шведова к растерянному Водорезову и свирепо вопросил: – Только вот теперь мне непонятно, Водорезов, как этот самый обломок попал в твой, блин, карман? Выходит, вовсе не Лушин, а ты спер у меня с верстака мой инструмент? А я без нее как без рук уже какой день! Барахло это китайское даже в руке не лежит, а эта еще наша, советская была, где я теперь такую себе найду? Попользовался – верни на место, я не жлоб, но курочить-то зачем? – Интересный вопрос, – вперив в Водорезова нехороший взгляд с прищуром, произнес неслышно подошедший Петрас Берзин. – А ведь и в самом деле, Аркадий, объясни рабочему классу, зачем было добротную вещь курочить? – С чего вы взяли? С чего вы взяли, что я что-то… курочил? Подобрал просто с пола мусор, а выбросить забыл, вот и все. Устроили тут, понимаете!.. Он протиснулся мимо наладчиков к столу, взял жестянку с чаем, собираясь уложить ее обратно в пакет и отбыть наконец к захворавшей супруге. – А что это тут у нас? – заинтересованно спросил Берзин, протягивая к банке руку. – Лекарство какое-то, Петрас Ольгертович, – несмело ответил Сергей. – Травяной сбор для вот его жены. Петрас выдернул банку из судорожно сжатых пальцев Аркадия Яковлевича и потряс. Раздался приглушенный стук. Рассыпая на пол сухие листья ромашки и зверобоя, Петрас медленно извлек через тесный баночный лючок туго замотанный в полиэтилен небольшой черно-металлический брусочек. Леня Кучеренко со словами «Ах ты ж сука» крепким рабочим кулаком врезал Аркадию Яковлевичу по серой трясущейся скуле. Надежда Михайловна сидела со скучающим видом и мотала нервы. Это она может. Это она может лучше всех. Однако надо было учитывать реальность. Нынче нервы у многих не железные, и игрой на них лучше не увлекаться. Физиономии дамочек, навязавшихся к ней сегодня на чай, из оживленно-любопытных постепенно превращались в недовольные и обиженные. Ей было что сказать. Но вместо того чтобы приступить к повествованию, Киреева неторопливо прихлебывала чаек из синей с позолотой чашечки, тянулась за печенькой курабье и нарочито медленно разворачивала ротфронтовский «трюфель». И тогда юрисконсульт Трофимова процедила, обращаясь к двум киреевским барышням, прилипшим к мониторам: – Девочки, выйдите. Барышни посмотрели вопросительно на начальницу. Начальница молчала, помешивая ложечкой холодный чай, и они не сдвинулись с места, ехидно улыбаясь. – Ну! – рявкнула Алина, развернувшись к ним лицом, и девиц смело, а их начальница посмотрела на Алину с легким испугом. Катя Демидова неторопливо приподнялась со стула и закрыла за вспорхнувшими патентоведками дверь. На ключ, на два оборота. – Чего сидишь? – шумнула Алина на Валерию. – Скотч нужен широкий, подай, вон он, на том столе. А ты, Катерина, стой у двери. Если попытается прорваться… Что-нибудь придумай, короче. Не мне тебя учить. – А что это вы задумали, девочки? – заискивающе спросила всех сразу Надежда Михайловна, забыв про чашечку и курабье. – Стресс снимать будем, – мрачно ответствовала Трофимова. – Скажи, Катюх, у тебя стресс имеется? – А то, – сказала Катя. – У меня их даже два. Валера и Ромчик. Это не считая магазина, улицы и дома. – А что дома? – не справилась с любопытством даже перед лицом неясной угрозы Киреева. – Свекровь по выходным, – коротко ответила Катя. – Разговорчики! – как ефрейтор на плацу, рявкнула Трофимова. – Бурова, кидай скотч. Мазила… – Как вы себя ведете, Алина Леонидовна?! – неуверенно возмутилась Киреева. – Где ваша всегдашняя сдержанность? – Засуньте ее себе в задницу, – грубо ответила ей Алина, чем ввела в ступор всех присутствующих. Затем, поигрывая колесиком скотча, подбрасывая его и ловя на ладонь, она приблизилась к Надежде Михайловне и нависла над ней, примериваясь примотать ее правую руку к подлокотнику офисного кресла. – Но-но-но! – та замахала руками, уворачиваясь от тонких и цепких пальцев юрисконсульта. – Что вы хотите? Что вы хотите за мою свободу? – А зачем нам ваша свобода? Мы сейчас, уважаемая, стрижку вам подправим. Будет стильно, – и Алина хищно улыбнулась, позвякивая офисными ножницами с прилипшими к их лезвиям узкими полосочками скотча. – И окраску обновим, – мстительно добавила Катерина, демонстрируя в качестве аргумента пучок разноцветных маркеров. – И после этого свобода вам будет уже не нужна, – зловредно прищурившись, метнула свой камень Валерия. – На помощь! – вжавшись в кресло, пискнула Надежда Михайловна. – И имейте в виду, никакой носастый Берзин вам сейчас не поможет, – жестко подвела черту Алина, ловко примотав-таки правую верхнюю конечность провинившейся Киреевой к подлокотнику. – Ах, вот в чем дело, девочки! – с театральным облегчением в голосе воскликнула Киреева, отматывая клейкую ленту обратно, правда, не очень успешно. – Я как раз хотела с вами поделиться новостями, но вы такие нетерпеливые. Да и ушки тут были лишние, а теперь все нормально. Ни к чему дурёшкам секретные сведения слышать. Да не вас я так назвала, не вас! Какие же вы дурёшки… Вы у меня крутые суперледи. Особенно одна из вас. Она хитровато покосилась на Трофимову. Потом на Демидову. Потом на Бурову. Девки не купились и потасовку не устроили, а Киреевой так хотелось развлечься. Не вышло, так не вышло. В следующий раз она их подденет. Ну а сейчас ее минута славы! И Надежда Михайловна приступила к изложению сенсационных сведений. Водорезова вчера, конечно, сдали полиции. Но до прибытия сотрудников внутренних дел бывший начальник отдела комплектации находился под строгим присмотром в кабинете Петраса Берзина, чем Берзин и воспользовался. Во-первых, это все-таки было внутреннее дело корпорации, и он должен был выяснить как можно больше фактов, чтобы понять, кто же инициатор акции и, так сказать, истинный вор. Во-вторых, ему тоже было любопытно. Сам же Водорезов был так смят и буквально уничтожен обрушившимся на него провалом, что совершенно сник и расклеился. Он всегда был хорошим исполнителем, но из семейства шакалов, даже не гиен. Берзин предложил вопросы. Водорезов на них ответил. Потом приехали полицейские и Водорезова забрали с собой. А суровый и мужественный Берзин отправился в курилку, где и был настигнут Киреевой, жаждущей как благодарности, так и тех самых выясненных фактов. Хвалебные слова от Шведова она получила сразу же, так сказать, на месте. После того как в цеховом предбаннике помятого Водорезова скрутили, в прямом смысле, не фигуральном, и развернули мордой к выходу, намереваясь отволочь в берзинский кабинет, то обнаружили двух любопытствующих особ, тихонько стоящих у стеночки рядом с дверью. К чести Шведова, он не разразился гневными выкриками, типа что здесь делают посторонние. Когда самостийный конвой с Берзиным во главе вывалился в коридор, Анатолий приостановился у распахнутой настежь двери и, горя глазами, прошептал так, чтобы слышали только эти двое: – Получилось, Надежда Михайловна, Алина Леонидовна, получилось, поймали подонка! Вы гениальнейшая женщина, – добавил он, обращаясь только к Киреевой. – Я вам очень благодарен. И так, чтобы не заметили прилипшие к той стороне стеклянной перегородки любопытные сборщицы и вакуумщицы, поднес ее руку к губам. А потом, видимо, вспомнив, кто подтолкнул Надежду Михайловну пошевелить мозгами, а также участвовал активно в интеллектуальном штурме в курилке, приложился и к Алининой ручке тоже. Алина зарделась. В отличие от Киреевой, которая восприняла этот жест привычно и даже как-то обыденно. – Катеньку я сам поблагодарю, лично. Но и вы передайте. И побежал догонять конвоиров. – Так вот, девочки, что мне рассказал вчера Берзин, – начала Киреева. – Конечно же, наш Аркаша выполнял заказ, а вышли на него заказчики через Интернет. Он вывесил свое резюме на нескольких кадровых сайтах, хотел найти временную подработку. Непонятно, какую именно подработку он себе представлял, может, «Вечернюю Москву» разносить по почтовым ящикам, я так и не поняла. Но потребность в дополнительных деньгах назрела, говорит, жена изнылась, подавай ей Грецию в октябре, и все тут. Ее тоже понять можно. А заинтересовались его резюме именно из-за теперешнего его места работы, то есть из-за нашего, девочки, «Микротрона». Представляете, какая на нас охота идет? С Водорезовым аккуратно списались, он и повелся. Говорит, деньжищ обещали. А работа, на которую его подрядили, показалась ему ерундовой, потому что готовая продукция как раз в его ведении и находится. Мимо стеллажей с этими приборами ЛБВ Аркадий Яковлевич каждый день по многу раз проходил. Вот они, красавицы, буквально только руку протяни. Но не тут-то было. Потому что учетом готовой продукции занимался не он, а его заместитель, Игнат Сергеевич Лушин. А вы знаете, какой он зануда был, этот Лушин? Дотошный до жути, аж противно. Мало того что у него все занесено в компьютер, так еще и на бумаге продублировано. Водорезов поэтому со склада заказанную вещь просто так брать побоялся. Если выявится недостача именно на складе, подумают на кого? Правильно, и на него тоже. Значит, сначала требуется внести кое-какие поправки в документах, а для этого нужно на время удалить с рабочего места Лушина. Удалить Лушина, подделать отчетность и изъять прибор, все просто. Девчонки, он такой страшный человек оказался, этот Водорезов. Я, конечно, представляла себе, что это двуличный подонок, но то, что про него Берзин рассказал – это что-то… Я просто в шоке. Представляете, он отправил Лушина к метро, чтобы тот купил ему шаурму, две штучки, потом у себя в кабинете приправил ее порошочком, который в магазине «Сад-огород» приобрел, а потом этой отравленной шаурмой того же бедолагу Сергеича и угостил. Нет, вы представляете?! Сказал ему, что обедать передумал, угощайтесь, мол, Сергеич, приятного аппетита. Гад какой. И не придерешься ведь в случае чего. Шаурму Лушин сам покупал? Сам. Сам купил, сам и скушал. Разве можно такой продукт покупать? Они там у себя в ларьке сначала крыс травят, а потом из этих крыс свой фастфуд вертят, вот так-то. Берзину он, конечно, сказал, что и в мыслях не было травить заместителя до смерти. Он, видите ли, думал, что Лушина просто пропоносит, вот и все. Как хотите, а я ему не верю. Все равно ему было, помрет Сергеич или не помрет, главное, чтобы не мешался. Но все пошло наперекосяк. Для Водорезова, я имею в виду. Игнат Сергеевич, он ведь нежадный был. Решил поделиться халявой с Ромой, сисадмином с первого этажа. Ромчику вечно некогда сходить в буфет, вот Сергеич и решил проявить отеческую заботу. Если бы Лушин умял обе порции, то коньки бы отбросил, точно вам говорю. А так его, конечно, серьезно скрутило, но он человек старой закалки: попил марганцовочки, наглотался таблеток и серо-зеленый на следующий день явился на работу. Типа вы нас не ждали, а мы приперлись. Представляете, девчонки, какая морда была у Водорезова, когда он зама на следующий день с утра увидел? Он ведь так и не успел разобраться в документации, не говоря уже про исправить. Я думаю, он жутко разозлился. Но эмоции эмоциями, а дело-то с места не сдвинулось. Тогда Аркадий Яковлевич связывается со своими временными работодателями и уверяет, что все под контролем. Однако для выполнения задания ему требуется помощь специалиста, объясняет, какого именно и зачем.