– Конечно, он. Дина его бывшая жена, но отношения кое-какие у них сохранились. Деловые, скорее всего. Кстати, тот «шкаф» на «Лексусе» больше не пристает к тебе с возвратом пропавшей чернильницы? – вспомнила вдруг Марьяна про Ревякина. В спешке задержания она все же отследила новые контакты подруги и сделала кое-какие выводы. Мастерство не пропьешь. – Не пристает, – несколько отрешенно произнесла Алина, так как в это время думала, что если пройдоха Самолетов не признал своего знакомого, когда ему сунули под нос для опознания Додиков фоторобот, то, скорее всего, это не единственная ложь старого прохиндея. Нужно Егору рассказать. Чтобы он рассказал своему «шкафу» Ревякину. Про фоторобот Алина узнала еще там, на обочине, когда спросила Егора, какая судьба занесла их с приятелем в окрестности деревни Коноплевка. Ей рассказали, поделившись итогами Колькиного расследования, а в довершение показали картинки с изображением предполагаемых мошенников. Додик действительно получился похож. Загляденье, а не Додик. Просто как живой. В отличие от того, второго, которого рисовали под диктовку Шарманта Василь Василича. В этом портрете виделась какая-то недоработка, но ведь Василь Василич Шармант не был школьным учителем с сорокалетним стажем и вполне мог плохо запомнить лицо человека, с которым виделся всего однажды. Может, наша искомая чернильница как раз у этого неопознанного и находится? И можно ли доверять в таком случае словам Самолетова о том, что он никогда не видел этого второго, если он наврал про первого, то есть про Додика? Машка, когда Алина спросила ее про антикварный письменный набор, только раздраженно отмахнулась. Она так сказала: – Всплывет в ходе следствия, вернем владелице, а специально розыскные мероприятия проводить не буду. Заявление от потерпевшей есть? Тогда чего ты от меня хочешь? Ты думаешь, у меня мало дел нераскрытых? И Алина от нее отстала. А вот сейчас, выслушав повествование Надежды Михайловны про изнанку событий, происшедших за последнее время у них на фирме, Алина подумала, что Машке она позвонит непременно. Что еще за нашествие кадровых агентств?.. Таких совпадений не бывает. Возможно, коллеги из районного ОВД, те самые, которые по вызову Петраса Берзина взяли под стражу Водорезова, не захотят делиться с ней информацией, но Алина уверена, что ее волевая подруга найдет рычаги воздействия и информацию получит. Может, и Егору позвонить? Вот прямо сейчас, пройти в свой кабинет, запереть дверь и набрать его номер. И сказать… Сказать, что есть новости. Это будет вполне деловой разговор и совершенно не надуманная тема. Потому что новости действительно есть. От размышлений ее отвлекли киреевские девочки. Они вошли с обиженными мордочками, поглядывали подозрительно и с любопытством на посиделки у начальничьего стола. Встала с места, потягиваясь, Валерия, заторопилась по делам Катя. Надежда Михайловна проговорила шепотом Алине, подмигнув заговорщицки: – А нам с вами я еще и премию выбью. Хотите тур в Грецию? И пусть Лапин попробует нас надуть! Алина рассмеялась, но вовсе не оттого, что ей путевка светит, а просто от хорошего настроения. И Киреева – тетка хорошая, и сама Алина – молодец. Киреева еще не знает, в каких передрягах Алине пришлось побывать. Может быть, она ей и расскажет. Попозже. Она ответила Надежде Михайловне с улыбкой: «Осень в Афинах волшебна» – и вслед за Катей и Лерой вышла в коридор. В воскресенье ей названивали по очереди Радовы, сначала Ритка, потом тетя Тамара, потом снова Ритка. Обе жутко счастливые и оживленные. Тетя Тамара сообщила, что бывшая Шурикова жена ни на что не претендует, ни на полквартиры, ни на пол-участка. Они вдвоем посидели на кухне у тети Тамары, водочки выпили, Сашу покойного помянули, поплакали маленько. Нормальная тетка. А Ритка сказала, что на выходных мама испечет специально для Лины кулебяку с капустой и еще одну, мясную. Они втроем будут слушать русские романсы, пить сладкое липкое вино и заедать его кулебякой. Алина пообещала, что такое мероприятие она ни за что не пропустит. Что же до ее отношений с Егором… Во-первых, никаких отношений-то и нет. Это если смотреть правде в глаза. Но к нему Алину тянуло, зачем себя обманывать. Несмотря ни на что. Тянуло настолько, что она готова была напрочь забыть уязвленное самолюбие и стереть из памяти целиком тот отвратительный случай на байкерской площадке, признав его глупым и нелепым недоразумением. И полностью оправдать Егора. Хотя если он захочет произнести слова извинения, то пусть. Это будет приятно. Можно будет просто прогуляться с ним по осеннему парку, неважно какому. Только чтобы листочки багрово-желтые шуршали под ногами. Хрустальный воздух, запах опавших листьев, а рядом человек, в которого она… Нет, он просто ей нравится, не надо надумывать себе чувства. Он будет говорить какую-нибудь ерунду, а она, наоборот, немножко умничать. А потом они оба вдруг умолкнут, остановятся посредине длинной желтой аллеи и посмотрят друг другу в глаза. В глазах у него Алина прочтет смятение, а свои глаза она спрячет, чтобы он не увидел в них счастье. А потом… И тут Алина прямо посреди длинного офисного коридора увидела Егора. Он только что вышел из лифта и стоял, осматриваясь. Алина так поразилась, что вначале подумала глупость, подумала, что он решил не терять время на звонки и разговоры, а сразу взял и приехал к ней на работу. Вот так просто взял и приехал. Алина рванулась, было, навстречу, но не успела. Очень хорошо, что не успела. Из лифта следом за Егором вышли другие люди, знакомые и незнакомые, и какая-то сухощавая стерва в сильно мини не отставала от него, а лезла с разговорами, льстиво заглядывая снизу вверх ему в глаза, смеялась лукаво и, наверное, призывно. Группа лиц, повернувшись к Алине разнокалиберными спинами, неторопливо проследовала в другой конец коридора. «Что он тут делает? – в замешательстве пыталась понять Алина. – Кто он, коза его задери, что даже такому спесивому перцу, как Исаев, не западло сопроводить его в курилку?» И Алина с опозданием поняла, что ничего, совсем ничего не знает об этом человеке. Кроме того разве, что он владеет чопперным мотоциклом «Урал» и дружит с Ревякиным Николаем, который дружит со старой школьной учительницей. Дверь серверной приоткрылась, в проеме образовалась половина Киреевой. – Катюх, ты не занята? Я на минутку. После этого, проскользнув змейкой в неширокое пространство между притолокой и створкой, Киреева показалась полностью, прихлопнув за собой крепкой попкой дверь. – Вы знаете, Катюх, а наша Алинка влюбилась! Катя, которая в это время занималась дефрагментацией компьютера главбуха, а значит, делом весьма ответственным, пробурчала вопросительно, не отрывая глаз от монитора: – Потому что она бледная и ее тошнит в туалете? – Ой, ну что вы все мне это припоминаете! Не буду ничего говорить… Тогда Катя развернулась лицом к Киреевой и отреагировала, как надо: – Влюбилась? Алинка?! Не может быть. – Точно вам говорю, влюбилась. Интересно, в кого… Вам она ничего такого не рассказывала? Имен не называла? Жаль… Так вот, она с мобильником вообще не расстается. И постоянно проверяет пропущенные звонки. И это все длится уже недели две! А сегодня она опять в шарфике! Про шарфик Катя не поняла и в недоумении приподняла брови. – Чего тут непонятного, – начала сердиться Киреева. – Вы помните хоть один раз, чтобы Трофимова приходила в одном и том же два дня подряд? – Не помню, – призналась Катерина. – И о чем это говорит? То, что она вчера насосалась пива, спала в одежде, а утром проснулась и сразу кинулась на работу? – Вот вы все иронизируете, Катя, все острите, а я вам точно говорю. Она опять в шарфике, потому что не ночевала дома! – победительно произнесла Киреева. – Ей просто не во что было переодеться. – А бежевую юбочку вместо вчерашней темно-серой ей выдал утром заботливый бойфренд. – Юбка другая? Странно… Я не заметила. Значит, шарфиком она маскирует следы страстных поцелуев. – Или фурункул, – добавила вредная Катерина. – Вот вы, Катя, с недоверием, а я вам точно говорю. И если что-то узнаю, вам рассказывать об этом не буду, обиделась. В этот момент дверь серверной распахнулась настежь, и в проеме показалась героиня обсуждения. – Долго жить будете, – стесненно хихикнула Киреева и быстренько нацелилась на выход. Но Алина стремительно переместилась внутрь и сильно схватила ее за запястье. Даже мельком не кивнув Катерине, даже не посмотрев в ее сторону, она зашипела Киреевой в ухо: – Вы того мужика знаете? Киреева, обмерев, тоже шепотом спросила: – Какого? Какого именно мужика вы в виду имеете, Алина Леонидовна? И в панике взглянула на Катерину. Но Трофимова не дала им опомниться и, рванув Надежду Михайловну за руку, вытянула ее в коридор. – Вон того, который в холле у лестницы. – Нет! – честно отрапортовала Киреева. – А должна? – Узнайте! – приказала Трофимова. – Ну, знаете… – обиделась Киреева, но ей стало любопытно, и она уточнила: – Плотного брюнета или высокого блондина? – Блондина, – процедила, раздражаясь все больше, Трофимова. – Который рядом с Исаевым стоит? – Можете? – нервно спросила Алина. Киреева самодовольно хмыкнула, сунула ей свою любимую чашку, которую ходила споласкивать в туалет, и, блеснув глазами, белозубо улыбнувшись и выпрямив спину еще прямее, направилась в сторону беседующих в курилке мужчин и одной девушки. Там был Исаев, гений финансовых операций, там был начальник конструкторского бюро Котов, там вертелась Ириночка Зверева, референт самого Лапина. С видом заморских послов там стояли два незнакомца, один из которых своим появлением вывел из равновесия юрисконсульта Трофимову. Ириночку Киреева люто не любила. Но ради хороших отношений с Алиной, а также будучи той же Алиной заинтригована, Надежда Михайловна, вооружившись всем своим природным куражом, смело подошла к группе ВИПов.