– Появились проблемы? Покажи Барни – он мигом разберется. Синтия покосилась на брошюру и покачала головой: – Нет, это наша новая разъяснительная кампания. В последнее время я столько разглагольствую про домашнюю плесень, что мне уже снятся кошмары: за мной гоняются грибы. – Прямо как в фильме «Капля»! – Там тоже были грибы? – Да, только из космоса. Синтия откинула голову и вздохнула. – Дома я себе этого никогда не позволяла. Просто переводила дух в конце дня. – Потому что у нас нет террасы с перилами, – сказал я. – Если хочешь, я построю. – Ты? – усмехнулась жена. Строительный опыт у меня был минимальный. – Ну, пригласил бы кого-нибудь. С молотком я обращаюсь не очень умело, зато за письменным столом мне нет равных. Гонорары валятся, как манна с небес. – Просто я… Дома всегда было чем заняться. А здесь приходишь домой с работы, садишься и глазеешь на проезжающие машины. Представляешь? Есть время подумать. Знаешь, что это такое? – Да. – Я про то, что у тебя хоть есть лето, чтобы передохнуть. Она была права. Преподаватель имеет июль и август на подзарядку батарей. А Синтия, несмотря на то что работала на город столько лет, имела право лишь на две недели ежегодного отпуска. – Это и есть мои каникулы: час в конце каждого дня, когда я тут сижу и бездельничаю. – Вот и хорошо, – сказал я. – Отлично, если это тебе помогает. Она повернула голову и уставилась на меня: – Не вижу, чтобы ты был очень счастлив. – Хочу, чтобы тебе было хорошо. – Я уже не знаю, что для меня хорошо, а что нет. Вот сижу здесь и думаю, что сбежала подальше от источника своей тревоги, от всех этих скандалов и препирательств дома с Грейс, а потом понимаю, что причина во мне самой. От себя не убежишь. – У Гаррисона Кейлора есть рассказ о пожилой паре, которая никак не может поладить и размышляет, не поехать ли в отпуск, а муж говорит: «Зачем платить столько денег за несчастье где-то в другом месте, когда я прекрасно могу быть несчастным дома?» Синтия нахмурилась: – По-твоему, мы – пожилая пара? – Суть не в этом. – Я перебралась сюда не навсегда, – произнесла она, повысив голос: Барни перешел со своей косилкой на лужайку перед домом. На нас пахнуло свежескошенной травой. – Дай поблаженствовать еще несколько дней! Как ни хотелось мне, чтобы жена поскорее вернулась домой, я не собирался торопить ее. Пусть сначала как следует подготовится. – Что ты сказал Терезе? – спросила Синтия. Тереза Моретти приходила к нам раз в неделю убираться. Лет пять назад, когда мы с Синтией так заработались, что оказались не в силах исполнять элементарные домашние обязанности, нам пришлось искать уборщицу. Так появилась Тереза. Хотя летом я бывал свободен и вполне мог бы справиться с уборкой сам, Синтия считала, что было бы несправедливым не занимать Терезу работой в июле-августе. «Ей нужны деньги», – объясняла она. Обычно я с Терезой не сталкивался – пропадал в школе. Но шесть дней назад я находился дома, когда услышал, как она вставляет ключ в замочную скважину с внешней стороны. Тереза оказалась глазастой. Заметив отсутствие губной помады и других вещей Синтии, в том числе халата на стуле в нашей спальне, она осведомилась, не уехала ли моя жена. Теперь, сидя с Синтией на террасе, я сказал: – Я объяснил ей, что ты решила немного побыть одна. Казалось бы, достаточно, но ей понадобилось выяснить, где ты, поеду ли я к тебе, поедет ли Грейс, как долго мы намерены отсутствовать… – Терезу беспокоит, как часто ей теперь к нам приходить: раз в неделю или раз в месяц. – Она придет завтра. Я ее успокою, – пообещал я. Синтия поднесла к губам бутылку. – Ты знал этих учителей? – спросила она. Несколько дней назад в миле отсюда двоих пенсионеров, бывших учителей, нашли убитыми у них в доме. Насколько я понял из прочитанного и увиденного по телевизору, полиция находилась в недоумении. Расследование поручили детективу Роне Уидмор, с которой мы столкнулись семь лет назад. Она говорила, что мотив двойного убийства остается неясен, подозреваемые отсутствуют. Во всяком случае, местная полиция не называла имен. Мысль, что супруги-пенсионеры, никак не связанные, насколько известно, ни с какой преступной деятельностью, убиты в их собственном доме, повергала Милфорд в шок. Ведущие теленовостей уже называли это «летом страха». – Никогда с ними не сталкивался, – ответил я. – Мы преподавали в разных школах. – Ужас-то какой! Неужели их убили без всякой причины? – Причина всегда существует, даже если кажется бессмысленной. Бутылка с пивом у Синтии в руке запотела. – Жаркий выдался денек, – заметил я. – Интересно, каким будет уик-энд? Может, предпримем что-нибудь вместе? Я потянулся за ее телефоном, чтобы посмотреть на метеоприложении прогноз погоды – дома я всегда так поступал, когда рядом не оказывалось собственного телефона, – но Синтия поспешно убрала его на другой подлокотник, и туда мне было не дотянуться. – Я слышала, что погода будет хорошей, – ответила она. – Давай обсудим это в субботу. Из-за дома вышел Барни с газонокосилкой. – Он надеется, что у нас все наладится, – сказал я. Она на пару секунд зажмурилась и вздохнула. – Клянусь, я словечком не обмолвилась! Просто Барни умеет сложить дважды два: видит, что ты приходишь, но не остаешься. Вот и хочет дать добрый совет: типа, куй железо, пока горячо. – А про него самого ты что-нибудь знаешь? – Лет шестьдесят пять, женат никогда не был, живет один. Обожает всем рассказывать, как в семидесятых годах повредил в автокатастрофе ногу и с тех пор хромает. Грустный он какой-то, а так ничего. Я слушаю болтовню Барни и стараюсь не обижать его. Боюсь, если у меня засорится унитаз, без его помощи не обойтись. – Он живет здесь? Синтия покачала головой: – Нет. На одном этаже со мной живет парень. Там целая история, как-нибудь расскажу. А на втором – Уиннифред, честное слово, не Уинфрид, а именно Уиннифред! Она библиотекарша. Напротив нее обитает еще один старикан, по имени Орланд. Он старше Барни, тоже одинокий, почти никто его не навещает. – Она усмехнулась. – Прямо «дом проклятых»! Все живут одни, очень одинокие. – Кроме тебя, – напомнил я. Синтия отвернулась. – Я не про себя… В доме послышался шум: кто-то быстро спускался по лестнице. Дверь распахнулась, выпустив наружу рослого темноволосого мужчину лет тридцати. Он заметил Синтию, а потом меня. – Привет, милашка, – сказал он. – Как оно? – Привет, Нат, – отозвалась Синтия со смущенной улыбкой. – Хочу тебя кое с кем познакомить. – Пожалуйста. – Нат уставился на меня. – Визит очередного друга? – Это Терри, мой муж. Терри, это Натаниэл, сосед из квартиры напротив. – Глядя на меня, она выразительно вскинула брови. Это был тот, чью занятную историю она обещала мне поведать. Сосед покраснел: – Рад знакомству. Много о вас слышал. Я покосился на Синтию, но она на меня не смотрела. – Куда ты направился? – обратилась она к нему. – Ты же не выгуливаешь собак так поздно? – Решил сходить перекусить, – ответил Натаниэл. – У вас собаки? – осведомился я. Он застенчиво улыбнулся: