–Нет, как я и предполагала, смерть насупила из-за обширного инфаркта. Косвенно подтверждается, что он умер от страха. Причём довольно-таки быстро в течении пяти-семи мнут. Кстати, у него были проблемы с сердцем, не сказать, что очень серьёзные, но всё равно ничего хорошего. Никаких следов насилия на теле не найдено. Анализ крови показал, наличие алкоголя, но в умеренной дозе, больше ничего. –Ответила Ирина задумчивым голосом. –Я согласен, всё-таки это весьма интересно, кого же видели свидетели в первом часу ночи? Но раз нет криминала, а это значит нет и дела, и мы не может расследовать, а раз мы не можем расследовать, то вряд ли когда-нибудь узнаем ответ на этот вопрос. –Заключил Анатолий, а Громов ничего не говорил, только что-то записал в свой блокнот. Соколов уже хотел спросить у него, что он думает по этому подводу, но не успел, потому что в этот момент в дверь постучали. Анатолий сначала подумал, что это опять Дубров пришел, но это оказался Евгений Петрович, с результатами экспертизы. –Я мало, что могу добивать, к тому, о чём уже говорил. –Начал Евгений. –Следов волочения нет, одежда ни где не порвана, следов борьбы тоже не обнаружено. –Закончил Евгений Петрович. –Видимо дело было так, потерпевший вышел на сцену и увидел что-то такое, что очень сильно его напугало. Сердце и не выдержало, видимо он упал, где стоял. –Выдала предположение Ирина Игоревна. И добавила: –Ладно, работы у меня ещё много, пойду я, привет Ленке передавайте, когда она придёт. –С этими словами она вышла из кабинета. Вместе с ней ушел и Евгений Петрович, на ходу поправляя очки. Так как больше ничего уже к сказанному добавить он не мог. И у него тоже было много дел. Опера снова остались одни. –Слушай, Михаил, а ты что по этому поводу думаешь? –Спросил наконец Анатолий, возвращаясь к себе за стол. –Всё это весьма странно, кто-то мог и специально загримироваться под потерпевшего, они же все актёры, у них и грим есть, но вот для чего? Хотя я чувствую, что не всё так просто. –Отрешённо ответил Громов. –Михаил, с тобой всё в порядке, ты какой-то странный, притихший? –Забеспокоился Соколов. –Всё нормально, просто, мне кажется, что предчувствием, которое я испытываю, можно управлять. –Ответил ему Михаил, всё ещё прибывая в задумчивости. – Это, как так!? –Очень удивился Анатолий. –Когда мы разговаривали с Дубовым, я заметил, что это странное чувство полностью исчезло, а когда пришла Ирина, всё снова вернулось, вот я и подумал, может этим можно как-то управлять? –Объяснил Громов, наконец-то отовравшись от своих мыслей. –Да, друг, в тебе загадок больше, чем во всех делах, которые мне приходилось видеть. –Протянул Соколов. И тут-же добавил: –Что-то мы с тобой сегодня расслабились, если нет нового дела, то старые дела ещё никто не отменял. –С этими словами Анатолий подошёл к сейфу и достал кипу дел, одну часть положил на стол Громову, другую взял сам. Опера принялись их штудировать. Прошёл час, затем другой. –Всё, я больше не могу, уже в глазах от всех записей рябит. –Сказал Анатолий, отложив в сторону очередное дело. И тут-же добавил: –Может чайку попьём, отдохнём немного? –Давай. –Согласился Михаил, он тоже уже устал. Соколов поставил чайник, разлил горячий чай по кружкам и только они с Михаилом успели отхлебнуть, как дверь в кабинет открылась. Зашла устававшая и вымотанная Елена Николаевна. Анатолий тут-же налил ей горячего чая. Елена, отхлебнув глоток, устало опустилась на стул. –Лен, вижу совещание было тяжёлым, вон как ты устала. –Посочувствовал Анатолий, к нему присоединился и Михаил. –Спасибо вам, нет совещание прошло хорошо, просто я очень устала сегодня. А как у вас сегодня день прошёл и что у нас нового по случаю в театре? –Устало просила Лена. Анатолий ввёл её в курс дела. –Да, всё это весьма странно и очень интересно, в каком-то смысле даже жаль, что нет криминала, ведь тогда мы наверняка так и никогда не узнаем, что потерпевший делал на сцене и кого свидетели видели в первом часу ночи. –Заговорила Елена Николаевна, когда Соколов закончил говорить. И тут-же добавила: –Ладно, я к себе в кабинет пойду, надо ещё отчёт для Дуброва писать. –С этими словами Соколова прошла в кабинет, прихватив с собой кружку чая. Михаил и Анатолий, допив чай, вернулись к работе. Так прошёл ещё один час, вдруг в кабинете следователя раздался телефонный звонок, опера сразу навострили уши. Громова с новой силой охватило это странное и загадочное чувство, только она этот раз он не стал ему сопротивляется, хотя, честно сказать, это чувство его немного пугало. Он вдруг понял, что откуда-то знает, что сейчас выйдет Лена и скажет: «Звонили из терта.» Михаил рассказал об этот Анатолию не успел последний удивиться, как дверь в кабинете следователя открылась и оттуда вышла взволнованная Елена Николаевна. –Звонили из терта, на полу в гримёрке обнаружено тело с пробитой головой, так что на вызов, подробности расскажу по пути, над ещё будет зайти за Ириной и Евгением. –Сказала она быстро и кратко. Опера просто остолбенели, и стали переглядываться, а у Громова всё похолодело внутри. –Что свами? –Обеспокоенно спросила Елена. –Я тебе потом расскажу. –Ответил Анатолий, вставая со стула, его примеру последовал и Михаил. По пути он накинул на плечи лёгкую куртку, которая висела у него на спинке стула. Соколова удивлённо посмотрела на них, но ничего не сказала, наверно потому, что была сильно уставшей, а просто направилась к двери, опера пошли следом. На улице шёл дождь, но при этом было ужасно душно. Служебной машины не было. Анатолий предложил ехать на их с Ленной машине. Соколов сел за руль и завёл двигатель, рядом села Елена Николаевна, а на заднее сидение Михаил. Опять пришлось подождать Ирину и Евгения, но на тот раз не долго. И как только они если в машину, Анатолий включил первую передачу и выехал с полицейского двора. Глава 4 Пока Анатолий Васильевич, ловко маневрировал среди потока машин, Елена Николаевна начала рассказывать о звонке из театра. –Дежурному поступил вызов во время подготовки к вечернему спектаклю. Актёр Василий Гвоздиков был обнаружен в своей гримёрке с пробитой головой. – Вот такие дела. –Закончила говорить Елена. –Что за чертовщина творится в этом театре. –Проворчал Анатолий, останавливаясь на красный сигнал светофора. Но говорить продолжил, рассказав о том, что случилось сегодня с Михаилом в кабинете. –Да, Анатолий, думаю ты прав, загадок в нашем Михаиле больше, чем в ком бы – то ни было. –Сказала Ирина Игоревна, как только Соколов закончил рассказывать. Остальные с ней согласились. Загорелся зеленый сигнал, и они продолжили движение. Так, обсуждая таинственные способности Михаила и новое происшествие в театре, они доехали до места назначения. Не успели они выйти из машины, как к ним «подлетел» директор театра. Его лицо было перепачкано так и ненанесённым до конца гримом. –Как хорошо, что вы быстро приехали, это просто ужас какой-то. –Начал было причитать директор, но быстро взял себя в руки и повёл полицейских уже известным им путём, только на этот раз не на сцену, а к гримёркам. Пока шли, Александр Сергеевич сбивчивым от волнения голосом рассказывал, что произошло: –Я, как и остальные актёры, как обычно, готовился к спектаклю. Вдруг, я услышал чей-то крик, сначала я подумал, что ме показалось, но тут крик снова повторился. Я выскочил из своей гримёрки, смотрю, другие актёры тоже стали выходить из гримёрок. Крик, судя по всему, доносился из гримёрки Василия, мы направились туда. Там я увидел такое. –Директор замолчал, видно было, что его переполняют эмоции, оно и понято, ведь творческие люди очень эмоциональные. И снова начал говорить: –Дверь гримёрки была закрыта, я её приоткрыл, заглянул внутрь и ничего не увидел. Пройдя дальше, я увидел в стороне от двери на полу Василия Григорьевича Гвоздикова явно мёртвого. Возле головы лужа крови, рядом валяется тяжёлый старинный бронзовый канделябр. Это было просто ужасно. Я сразу выскочил обратно, закрыл дверь, позвонил вам и сказал, чтобы никто внутрь не заходил. Можно ведь случайно все следы затопать и ещё ненароком улики уничтожить. –Александр Сергеич снова замолчал. –Вы всё правильно сделали. –Заметила Ирина Игоревна. –В ответ директор просто кивнул головой. Он был весьма подавлен, но оно и понято. В этот момент они подошли к гримёрке Гвоздикова. Возле неё топился народ. Опера вместе с директором зашли внутрь. На полу лежал молодой мужчина, под головой растеклась кровь. Рядом лежал бронзовый канделябр. Само помещение было не большим, но уютным: стул, возле него большой, широкий стол, на котором расположились всевозможные баночки, тюбики и несколько париков. Над столом – зеркало, обрамлённое лампочками, которые ярко горели. Над зеркалом была большая книжная полка, забитая под завязку книгами. Так же в гримёрке была небольшая раковина, видимо для смывания грима. Ирина Игоревна и Евгений Петрович попросили всех выйти из помещения, после чего принялись за работу. Опера во главе с Еленой Николаевной тоже занялись работой, стали допрашивать очевидцев. Громов снова решил поговорить с этой загадочной Верой Брусника, но, к его удивлению, её не было среди актёров. Наверно она просто не задействована в сегодняшнем спектакле, – Подумал про себя Михаил. И они вместе с Анатолием принялись опрашивать стоящих возле гримёрки людей. А Елена Николаевна решила ещё раз расспросить директора. Она отвела его в сторону, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз. В ходе опроса опера выяснили одну очень интересную деталь, многие свидетели утверждали, что крик из гримёрки Гвоздикова принадлежал женщине. Соколова узнала от директора несколько любопытных деталей. Оказывается, за кулисами и рядом с гримёрками есть несколько видеокамер, так на всякий случай. Но со слов директора театра, актёры ничего об этом не знают. Так как они люди творческие и весьма эмоциональные, Александр Сергеевич решил, что лучше им об этом не знать. Так же выяснилось ещё кое-что весьма любопытное. Оказывается, Гвоздиков был женат на молодой актрисе из этого же театра, Лидии Семеновне Речкиной. Сейчас она была у себя в гримёрке, которая располагалась в этом же «кармане», только в конце коридора. Девушке стало настолько плохо, что её буквально унесли к ней же в гримёрку. –Михаил, подойдите сюда.