– Хорошо! Первый этап операции выполнен. Переходите ко второму. И не забудьте поблагодарить Ершакова за отличное выполнение задачи. 4 января 1942 г. г. Ельня Утром следующего дня была предпринята атака на позиции роты уже по всем правилам, за исключением авианалета. Однако роты уже более-менее окопались, система огня была организована, поэтому немцев, наступающих по снегу выше колена, встретил огонь пулеметов, минометной батареи и контратака танковой роты. Нет, выбивать немцев из Мартынкова не стали – такая задача не ставилась, но и немцы больше не атаковали. Через двое суток их сменила пехота 50-й армии, а батальон убыл в район сосредоточения полка. Дороги все были забиты техникой и пешими колоннами. Шло выдвижение войск Западного фронта на внешний и внутренний обводы окружения и смена ими частей 20-й армии. Которой после трехдневного отдыха, в течение которого было проведено обслуживание техники и оружия, получение припасов и пополнение боезапаса, была поставлена другая задача. На базе 20-й армии Ставкой формировались три сводные группы. Первая в составе 134-й, 166-й мотострелковых дивизий, 1-го гвардейского кавкорпуса, резерва 20-й армии под управлением штаба армии совершала марш и концентрировались в районе Издешковского УРа. Вторая в составе 144-й дивизии и 11-го кавкорпуса двигалась в район сосредоточения под Дорогобуж. И третья в составе 101-й МСД и 4-го воздушно-десантного корпуса начинала наступление из района северо-восточнее Спас-Деменска направлением на Особый район. 10 января 1942 г. Район северо-восточнее Спас-Деменска Дивизия, усиленная десантниками, нанесла удар на рассвете 9 января. Направление – почти строго на север. Осью наступления являлась железная дорога Брянск – Вязьма. Задача – рассечь окруженную группировку до Особого района и далее при необходимости атаковать район Вязьмы с юга. Вслед сводной группе для закрепления занятой территории выдвигалась 2-я ударная армия. И, учитывая, что боевые действия планировались вдоль железнодорожной магистрали, для усиления выделялось несколько бронепоездов. Местность, по которой велось наступление, была крайне лесистой и малонаселенной, поэтому дивизия и десантники шли одной колонной. Это могло бы быть проблемой, если бы враг мог создать на пути наступления непреодолимый рубеж. В таком случае немцы могли бы малыми силами сдерживать наступление советских войск. Но при наличии превосходства в воздухе это было практически невозможно. Колонна двигалась со скоростью движения танкового авангарда. При встрече минно-взрывных заграждений и завалов подразделения пехоты и десантников спешивались, обходили опасное место по лесным массивам и при поддержке артиллерии атаковали немецкие пехотные прикрытия таких позиций. Первый серьезный бой состоялся у деревни Ключики. Мост через речушку Баскаковка был, скорей всего, заминирован, и танковый авангард на него не пошел. Немцы занимали позиции в деревне. Разгорелся огневой бой между их противотанковыми пушками и нашими танками, ограниченными в движении узостью просеки. Помощь танкистам могла оказать только артиллерия, развернувшаяся в районе разъезда Баскаковка. Примерно через час в бой включилась и пехота, атаковавшая деревню из леса с южного и восточного направления. Однако немцы проявили упорство, и бой затянулся. Деревню взяли уже в сумерках. Воспользовавшись этим, передовой батальон после короткого боя при поддержке уже развернувшегося танкового батальона взял и деревни Баскаково и Яненки, прикрыв развертывание подразделений дивизии с запада и северо-запада. Одновременно уже в начинающейся ночи передовой полк атаковал и захватил Большие и Малые Мышенки, расположенные севернее, прямо у железнодорожной магистрали. И в этом захваченном районе сводная группа остановилась на ночевку, заняв оборону. Рота Трофимова в этот день участия в боях не принимала. 11 января 1942 г. 20-я армия Утром 11 января в наступление перешли остальные дивизии 20-й армии и подчиненные ей оба кавалерийских корпуса. Сводная группа 144-й МСД и 11-го кавкорпуса перешли в наступление с рубежа восточнее Дорогобужа. Передний край группа атаковала на узком фронте, оставляя слева русло Днепра, а справа – болотистую пойму Осьмы. Прорвав передовые позиции немецких войск, дивизия развернулась, имея в первом эшелоне три мотострелковых полка и создав полосу наступления около пятнадцати километров. Танковый полк и дивизии кавкорпуса шли во втором эшелоне. Объединенная артиллерийская группа двигалась по Старой Смоленской дороге, развертываясь и оказывая помощь наступающим полкам при необходимости. Следом за сводной группой, закрепляя успех, в прорыв вводилась 24-я армия. Задачей сводной группы был прорыв и взятие райцентра Семлево, установление локтевой связи с Особым районом и далее наступление на Вязьму с западного направления. В первый день наступления сводная группа вышла на рубеж Барсуки – Дыхлово на левом берегу Костри. Оставшиеся 166-я и 134-я МСД, 1-й гвардейский корпус Белова атаковали противника с позиций Издешковского УРа. Райцентр Издешково, находящийся во второй линии немецкой обороны и превращенный в мощный опорный пункт, дивизии обходили слева и справа, оставляя его 58-й армии, следовавшей за сводной группой. Их путь лежал вдоль Минской магистрали и железной дороги Смоленск – Вязьма на восток. К исходу дня полки дивизий вышли на рубеж Горлова – Уварова – Бель, продвинувшись на пятнадцать километров. 101-я дивизия и десантники в этот день дошли до станции Угра. Этот район уже контролировался артиллерией Особого района, поэтому Угру заняли без боя. Железнодорожный мост через реку был разрушен еще осенью, поэтому здесь остановились на ночевку, обеспечивая выход в этот район войск 2-й ударной армии и готовя переправу. 12 января 1942 г. Особый район Утром 12 января южная ударная группировка 20-й армии без боев вышла на позиции обороны Особого района. Противник этому не препятствовал. Рота Трофимова следовала в колонне. Проезжая через позиции дивизии НКВД, ответили на приветствия пограничников, выбравшихся на брустверы. Рота только-только прошла вторую линию обороны, когда Трофимов заметил впереди слева от дороги несколько бронетранспортеров. И рядом с ними «уазик» комендатуры. Подъехав поближе, разглядел и беседующего с комдивом Богомолова. А ближе к дороге стоял комбат, внимательно высматривавший что-то в колонне. Трофимов догадывался, что именно тот высматривал. Поэтому вылез со своего места из-под брони и встал рядом с пулеметчиком. Комбат, увидев его, махнул рукой, указывая на обочину. – Принять влево! Стой! – продублировал команду комбата голосом Трофимов. БТР сполз в снег и остановился. Майор, вздохнув, не торопясь, в соответствии с возрастом, спустился под броню и, открыв бронедверь, вышел из бронетранспортера. – Товарищ полковник… – Вольно! – Михайлов вместе с Богомоловым подошел к Трофимову и комбату. Богомолов поздоровался за руку и с комбатом, и с Трофимовым. – Вот товарищ Богомолов из комендатуры Особого района интересуется, как воевал майор Трофимов. Поэтому в присутствии его непосредственного командира хочу сказать, что майор Трофимов чести советского офицера не уронил, воевал достойно. Ротой командовал уверенно, и была бы моя воля – я бы его и на батальон поставил. Вакансии есть. Но увы! Однако замечу: в список на награждение майор Трофимов внесен. – Ну, не знаю, как наше командование – может, оно и учтет мнение командиров 20-й армии, но замечание от Ларисы Владимировны товарищ Трофимов получит. И не простое, как принято у военных – с занесением в грудную клетку, а мозг его будет съеден без наркоза и вскрытия черепной коробки. Уж не знаю, покроет ли награда это членовредительство или нет. Хотя… он же кадровый офицер – в голове, кроме кости, и нет ничего. – Ну, это дело семейное. Надеюсь, все будет не так страшно. Михайлов взглянул на часы. – Ладно, мне на совещание нужно. Алексей Федорович! Разреши мне не как командиру, а по-простому поблагодарить тебя. Рад, что ты был с нами! Комдив с чувством крепко пожал руку. – Надеюсь, еще встретимся! А сейчас… Есть кому роту передать? – Своих не осталось. Есть прикомандированный лейтенант – десантник. – Ну, ничего! Найдем! И уже обращаясь к комбату: – Комбат, найдем? – Найдем, товарищ полковник. – Ну, тогда все! Прощай, майор! Михайлов еще раз пожал руку и пошел к своему бронетранспортеру. Следом за ним, также пожав руку, двинулся и комбат. – Товарищ полковник! – успел окликнуть уже взобравшегося на броню комдива Трофимов. – Разрешите с ротой попрощаться? – Разрешаю! – ответил тот, открывая люк. Алексей повернулся к роте. За спинами мимо стоящих БТРов его роты все так же нескончаемым потоком двигалась техника дивизии. – Рота! К машинам! – и, обернувшись к Богомолову: – Серег! Подожди. Тот в ответ развел руками. – Нет проблем! Бойцы посыпались через борта, выстраиваясь у своих машин. Трофимов оглядел строй. Кого-то он знал – это в основном тех, кто и был в первоначальном составе роты, кого-то просто видел за эти дни – это относилось к приданным десантникам. Познакомиться с каждым подробно у него попросту не было времени. Он в основном общался с сержантами и старшинами, заменившими командиров взводов. Исключение составили лишь Семченков и Жолудев. Однако даже за эти считанные дни командования ротой между ним и каждым бойцом протянулась невидимая нить, связывавшая их всех в одно подразделение, в одну семью. Действительно, на войне время течет быстрее. В мирное время, да еще на гражданке, не всегда удается узнать человека полностью, даже если знаком с ним годы. Здесь же иногда одного боя хватает понять, кто есть кто. А уж несколько боев делают всех практически братьями. И изгоями – тех, кто ими не стал. – Бойцы! Я коротко! Горжусь тем, что воевал с вами рядом. Наверно, это время – это то, ради чего я был рожден. Потому как оно самое значимое, что я сделал в жизни. Так складываются обстоятельства, что мы сейчас расстаемся. Желаю каждому из вас дожить до Победы! Мы все точно знаем, что она будет! А сейчас разрешите пожать каждому из вас руку на прощание! И Трофимов двинулся к началу строя, где стояли Семченков и Жолудев – его личные телохранители. С ними попрощался, обняв каждого. Остальным пожал руки. После чего вышел снова на середину строя и скомандовал: – Лейтенант Кубышкин! Ко мне! Кубышкин выполнил команду. Алексей отдал ему честь и, пожимая руку, добавил: – Командуй, Леша! Пока комбат замену не пришлет. Давай, удачи! И, передав тому ППС с разгрузкой, пошел к «уазику». – Ну, как оно? Штаны запасные не понадобились? – поинтересовался Богомолов, когда они сели в машину и тронулись. – Как оно? А ты знаешь, вот по молодости, наверное, не так страшно было бы. А сейчас одно успокаивало – дети выросли, внуки растут, жизнь прожита и какой-никакой след я в ней оставил. А так – да! Страшновато было. Иногда. Человек ведь ко всему привыкает. К войне в том числе. Причем заметь, мы немцев били, а не они нас! Поэтому личный состав убеждать в неотвратимости Победы было не нужно, и состояние духа было позитивное. Как замполит скажу – в такой обстановке работать проще. Лучше ты мне ответь, как тут? – Смотря где. В целом – хорошего мало. У тебя сменился шеф. Не начальник политотдела, а зам с нашей стороны. Молодой, ретивый жеребец! Похоже, приехал отметиться на войне перед прыжком в очередное руководящее кресло в Москве. Говорят, интересовался тобой. Возможно, жаждет крови. Но у тебя есть союзники. Политотдел весь за тебя. – Понятно! Это все было актуально, когда я уходил с дивизией Михайлова. А сейчас уже неважно. Дальше пенсии меня не пошлют. И даже отобрать ее не смогут – не заслужил я ее. А дома у меня как? – Ну, дома тебя ждет жена – с… суровая женщина. Получишь от нее взыскание. – Ладно! Куда мы сейчас едем? – Сегодня у тебя выходной. Твой начальник так распорядился. Завтра с утра – к нему на ковер. И, Алексей, надо бы отметить твое возвращение с войны. – Обязательно! Давай сейчас в отдел – оружие в сейф уберу. И к Ларисе заедем. Обстановку уясним. – Давай! К счастью, в отделе никого из знакомых не было – весь личный состав работал «в поле». А то начались бы расспросы и так далее, а настроение как-то к этому не располагало. Убрав в сейф кобуру с пистолетом, Трофимов после короткого раздумья сунул туда и аптечку. Уже закрывая дверцу сейфа, вспомнил – открыл снова и достал выложенный при отъезде спецпропуск. Без него Портал пройти было достаточно сложно. По дороге на станцию Алексей коротко рассказал Сергею о времени, прошедшем с момента, как он ушел с дивизией Михайлова. Подъехали к станции. Там вовсю шла стройка – строилось капитальное здание станции. Трофимов же двинулся в сторону модуля со стоявшим перед ним «Тараканом». Войдя в модуль, Трофимов остановился. Справа из-за приоткрытой двери слышались голоса радиообмена дежурной с поездными бригадами. Слева находился кабинет с надписью «Начальник станции». Туда Алексей и двинулся. Приоткрыл дверь и, стараясь не шуметь, вошел. Жена работала. Ее взгляд из-под очков в тонкой золотистой оправе перебегал с экрана компьютера на клавиатуру и обратно. Вошедшего Алексея она не заметила. Трофимов смотрел на родную и любимую им женщину и улыбался, догадываясь, что она скажет. Наконец до нее дошло, что в кабинет кто-то вошел, и она оторвалась от монитора. – О! Явился! Навоевался? – Ну, ты хоть бы встретила мужа. С войны как-никак вернулся. – А тебя туда кто-то посылал? – А как же! Офицерский долг! Или ты забыла, за кого замуж выходила?