– Первая зона. Третье. – И мы снова соседи, – воскликнул он слишком уж радостно. А еще в этом восклицании Лотте почудилась нота фальши. – У нас первое и второе. Столики на четверых. Идемте, стоит занять место пораньше и сделать заказ, пока кухня относительно свободна. Только на сей раз никаких устриц. И щека у него дернулась. – Советую попробовать авердийский суп из брокколи и свежей моркови, – меню Лотта успела изучить, как и составить перечень замечаний. Все же при кажущемся разнообразии, то было не слишком обширным, чтобы соответствовать заявленному уровню. – Он полезен для пищеварения. К нему – овсяные блины, но без крем-фреша… Она позволяла себя вести, не думая, как это выглядит. Главное было – выбраться из этого моря людей, которых с каждой минутой становилось больше. Нет, Лотта знала, что ресторан способен вместить до пятисот человек, но одно дело – цифра, пусть и округлая, но безопасная, и совсем другое – видеть эти пять сотен. Она повела плечами. А если кто-то узнает? Если кузина ошиблась и… и на нее, кажется, смотрят. Вон та пухлая женщина, которая с трудом устроилась на хрупком стуле. …Снова недоработка. Мебель должна быть не только красивой, но и удобной. А эти стулья удобными не выглядели. – Прошу вас, – Кахрай указал на столик, стоявший рядом с экраном, где над облаками водорослей поднимались существа, одновременно похожие и на рыб, и на медуз. Он отодвинул стул. И помог сесть. Затем убрал еще один, подтянул кресло к самому столу. И только после этого сел сам. – Значит, суп? – Суп, – подтвердила Шарлотта. – Овощной. Они весьма полезны после пищевых расстройств. Брови сошлись над переносицей. И взгляд сделался донельзя подозрительным. Точно так же смотрела вторая гувернантка Лотты, когда подозревала, что воспитанница все же стянула с кухни пару печенек. И точно, как тогда, Лотта поспешно улыбнулась: – Лазурные устрицы весьма коварны. – Вы… знали? – голос был мрачен. И Лотта мысленно прокляла свой слишком длинный язык. Все же бабушка была права. У Лотты категорически не получалось вести себя так, как подобает леди. – Их надо есть, когда панцирь и мясо приобретут пурпурный оттенок. – Тогда почему… – Кахрай явно подбирал подходящие слова, – промолчали? А вот спутник его явно с трудом сдерживался, чтобы не рассмеяться. – Я хотела. – Плечи Лотты опустились. – Но бабушка… понимаете, она говорила, что воспитанный человек не должен указывать другим на их ошибки и тем самым ставить в неловкое положение. Тойтек не выдержал и забулькал. – Я не хотела поставить вас в неудобное положение. – Ага… мне зато потом очень удобно было, – впрочем, злости в голосе Кахрая не слышалось. – Суп, стало быть? Его тоже едят как-то… с переподвыпертом? – Что, простите? – С переподвыпертом? Ну там, овощи позеленеют, посинеют, крапинками пойдут, чтоб не отравиться. – О нет, просто едят. Возьмите кремовый. – И овсяные блины? – Именно. Но вам, наверное, стоит двойную порцию… – А мороженое можно? – Кахрай уставился на нее, и вид у него был донельзя жалобным. – Я мороженое люблю. – Я тоже, – и Лотта решительно заказала себе двойную порцию клубничного. В конце концов, у нее отпуск, а форму, подходящую истинной леди, она дома восстановит. Наверное. Почему-то ей все меньше и меньше хотелось быть истинной леди. Может, потому, что двойные порции – это излишество. Или потому, что леди не мечтают о закрытых мирах, а если и любуются закатом, когда солнце уже почти погрузилось в воды, а небо почернело, то наедине с собой. – Подвинься, ишь расселся… – этот визгливый голос спугнул мысль, а на стол перед Лоттой упал поднос, который, впрочем, подвинулся к хозяйке – чрезвычайно тучной некрасивой особе, от которой пахло потом и дешевыми духами. – Помог бы даме. – Простите? – Кахрай подобрался. – Глухой, что ли? Помог бы, говорю… а то умаялась, пока нашла. Меню тут? – она ткнула пальцем в стеклянную поверхность, активируя экран. – Ага… что сказать, бедненько, скудненько… мясо наверняка пробирочное, а значит что? Стейки брать бессмысленно, все одно структура будет не та. – Простите, вы кто? – Труди, – дама протянула руку и, ухватив Кахрая за пальцы, потрясла. – Я тут с вами сесть решила. А то у вас место свободное, а меня чего-то на самый край отпихнули. Я так и сказала этому ослу-стюарду, что где это видано, чтобы к гостям относились столь неуважительно. А вы, стало быть, мороженку хотите? Ее шея вытянулась, а кожа на ней обвисла крупными складками. – Не рекомендую. Сливки тут растительные будут, а вместо яиц и вовсе меланж. Стало быть, нормально не прогреешь. Вкус-то выправят, но все одно не то, не то… – Шли бы вы… – Куда? – хлопнули пышные ресницы, роняя куски туши. – Я ж говорю, переписали меня. Теперь вместе будем. Так что, считайте, вам повезло. Лотта не сдержала смешок. – Повезло-повезло, – толстый палец уткнулся в экран, продавливая его, – когда еще вы услышите честное и непредвзятое мнение человека знающего? Палец медленно пополз вниз, и Лотте показалось, что она слышит хруст экрана. А потому она поспешно поинтересовалась: – А вы кто? Дама повернулась и смерила Лотту надменным взглядом: – Я же сказала. Я Труди. Труди Правдивая. Слышали? Лотта и Кахрай одновременно покачали головами, а Тойтек что-то пробурчал в своем кресле. Как ни странно, Труди не обиделась, но величественно взмахнула рукой и произнесла: – Вы, наверное, к миру кулинарии отношения не имеете. Я блог веду. Честные и правдивые отзывы. У меня полтора миллиарда подписчиков… Объясняться со службой безопасности корабля пришлось долго. Они смотрели так, будто бы Данияр сам подкинул тварь, и вовсе не с целью совершить самоубийство в особо извращенной форме, но исключительно желая нанести непоправимый ущерб имуществу компании. – Да заплачу я за ремонт! – когда допрос пошел по третьему кругу, что было совсем уж невыносимо, Данияр не выдержал. И безопасники моментально подобрели. Даже извинились. И попросили быть осторожнее, а еще пообещали передать информацию об инциденте на ближайший из миров, будто это могло что-то изменить. Идиоты. Раздражение не исчезло и после принятия ванны. Напротив, вода казалась подозрительно чистой, и запахи солей заставляли подозревать неладное. Злили собственная беспомощность и тот факт, что он, Данияр, позволил этому покушению состояться. И почти достичь успеха. – Дорогой, тебе следует успокоиться, – мурлыкнула Некко, забираясь в ванну. На коже ее сверкали капли воды и драгоценные камни, которые она вживила перед отлетом. И Данияр дернулся. А ведь кто-то свой… может, она? Она из почтенной состоятельной семьи. И давно просила разрешения зачать ребенка, но Данияр отказывал. Не готов он был к детям. А если… ведь существуют способы завладеть генетическим материалом. – Ты просто отвык. На твоего отца покушались семь раз, а на твоего деда и вовсе едва ли не каждый месяц, – в ее руке появилось облако пены, которая легла на плечи. – Ты просто забыл, каково это… Ее род почти вырезали в последней войне, в той, которая едва не развалила всю Великую диктатуру. И лишь чудом, не иначе, уцелела младшая жена со своими детьми… правда, после оказалось, что чуда не было, но был преступный сговор, факт которого доказать не удалось. Как не удалось доказать и того, что прекрасная Ашшари не сама утонула в пруду. Суровые были времена.