– Вот и мне интересно, – задумчиво произнесла рыженькая и, подпрыгнув на месте, спросила: – Что там? А вот человек, которому адресовался вопрос, заставил Данияра втянуть живот. Насколько оно получилось. И подбородок задрать в надежде стать хоть немного выше. Он знал, что боги обделили его ростом, но до этого момента не понимал насколько. Этот… человек? – похоже, что человек, – возвышался над толпой, что верблюд над барханами. Он и двигался-то с той величавой медлительностью, которую позволяли себе лишь люди крупные, привыкшие к тому, что им уступают дорогу. И уступали же. Пассажиры теснили друг друга, пропуская типа и кресло, которое он толкал. Впрочем, кресло Данияр удостоил взглядом, а вот на этом… чудовище… – Ничего, – прогудело оно. – Ошибка при регистрации, но нужно ждать капитана, чтобы исправить, а пока стоим. – Все? – уточнила рыжая, с тоской оглянувшись на лифт. – Все. Каярцы весьма щепетильны в бюрократических вопросах. И очередь подвигать не станут, – он развел руками, и Данияру пришлось сделать над собой усилие, чтобы не попятиться. А живот от этого усилия вновь обвалился, натянул цветастую, в духе этого мира, как его уверили, рубаху. И показалось, что этот вот… огромный, затянутый в черную униформу человек – такие носила внутренняя охрана дворца, правда, там еще и нашивки имелись, – точно знал, что живот есть. И складочки на талии. И другие, в подмышках, про которые Данияр старался не думать. Как знал, и что Данияр давно уже забросил занятия, отчего и чувствовал себя удручающе слабым. – Кахрай, – сказал человек, протянув руку, которой Данияр коснулся осторожно, но потом, вспомнив, что читал про обычаи третьих миров, все же пожал. И представился: – Данияр. А это… мои… одару… Вдруг подумалось, что они тоже видят. И сравнивают. И пусть будут уверять, что всем довольны, что просто так счастливы быть с ним, но… – Ага… все трое? – Только трое, – Данияр выпятил грудь. – Я решил взять с собой самых любимых… Почему-то прозвучало жалко. А рыженькая нахмурилась. Ей явно тяжело давалось ожидание, и она, накручивая на палец нить жемчуга – к слову, отменного по качеству жемчуга, – пританцовывала, тянула шею, пытаясь понять, сдвинулась ли очередь с места, и вздыхала. Крутилась. И рыжие кудряшки подрагивали. – Знаете, – не выдержала она напряженного молчания. – Я как-то… иначе все представляла… – Я тоже. Подумалось вдруг, что в этакой толпе всякое случиться может. По спине побежал холодок, появилось трусливое желание потребовать, чтобы лифт вновь включили, и подняться на корабль. В конце концов, чего он тут не видел? А там, наверху, бассейны свободны. И горки. Горки Данияру понравились несказанно. Надо будет в летнем дворце реконструкцию затеять. Правда, Совет вновь станет плакаться, что, мол, дорого, да и содержание в копеечку встанет, тем паче есть на планете десяток аквапарков. Но ведь общих же. А Данияру свой хотелось. Но вот очередь дрогнула и слаженно подалась вперед. Кто-то охнул, кто-то пискнул, а рыженькая застыла, вытянув шею, пытаясь разглядеть, что же там происходит. Нахмурился Кахрай. И встал так, что оказался между рыженькой и остальными. Эрра сдвинулась чуть левее, и в руке ее блеснул клинок, который, впрочем, тотчас исчез меж просторными складками выходного платья. Медленно потянулась Заххара, погладив тонкую проволоку на запястье. Проволоку украшали подвески из платины с камнями. Металл мягкий, но тяжелый. И в умелых руках аххра – опасное оружие. Некко замерла справа. И пальцы ее слегка подрагивали, готовые выпустить волну силы, сосредоточившейся в семи родовых браслетах. Сам же Данияр ощутил себя, во-первых, лишним. Во-вторых, позорно-беспомощным, ибо свой клинок оставил в каюте, решив, что не слишком-то он вяжется с новым нарядом. Оно и понятно, где шорты, разрисованные медузами, и где смертоносная сталь. Заныл затылок, вспомнив могучую учительскую длань, и в голове просто-таки раздалось печальное: – Идиот. Но шум стих. А толпа, вдруг успокоившись разом, потянулась к выходу. – Вы ведь на рынок? – поинтересовалась рыженькая, глядя, правда, не на Данияра, что тоже было обидно, а на Эрру. И та кивнула. – Просто я подумала… мне нужно новое платье. Или два… вы не подумайте, деньги у меня есть, но я совсем не умею выбирать наряды. – Как так? – Заххара медленно закрепила хвост аххры и, подняв руку, потрясла, убеждаясь, что лежит та аккуратно и не развяжется ненароком. – Раньше как-то бабушка все выбирала. Теперь вот кузина, но у меня, кажется, вкусы с ней расходятся. И вот подумалось… – Лотта беспомощно развела руками. – Если, конечно, у вас нет других планов… Этот мир не походил на родную Британию настолько, что Шарлотта испытала острое желание немедленно вернуться если не домой, то хотя бы на корабль. Она остановилась в узком переходе из укрепленного стекла, с ужасом глядя на красную пустыню, что распростиралась и влево, и вправо, и кажется, куда ни глянь, всюду лежали раскаленные пески. А над ними застыло белое солнце. И свет его оказался настолько ярким, что и защитное поле на очках не справлялось. Лотта зажмурилась. Она чувствовала непривычную, до крайности неприятную сухость воздуха, пусть и прошедшего через десяток фильтров, но умудрившегося сохранить едкий запах пустыни. И солнце на коже. И то, что кожа эта, к солнцу непривычная, того и гляди вспыхнет. – Шляпа нужна, – Кахрай протянул нечто огромное и мятое, оказавшееся той самой шляпой печального серого колера. Поля ее повисли, но коже стало легче. – А то обгорите. – Я… там куплю. – Пока доберетесь, обгорите, – настойчиво произнес он. И, подтверждая его слова, над креслом поднялась мерцающая пленка купола. – А вы? – Я привычный. – Случалось бывать здесь? – окруженный женщинами Данияр выглядел весьма представительно, хотя, конечно, это донельзя сложно – выглядеть представительным в белых шортах с синими медузами, которые еще и щупальцами шевелили. Просторная же рубашка была огненно-красной и украшенной двумя рядами драгоценных камней. Лотта даже позволила себе присмотреться, убеждаясь, что камни и вправду настоящие, а не стекляшки. – Не здесь. Просто в мирах подобного класса. Здесь еще довольно комфортный климат, – Кахрай на ахайорца смотрел сверху вниз, и по выражению лица его было не понять, симпатичен ему новый знакомый или же наоборот. – Для туристов стоят защитные купола, но если пожелаете, то есть выезды и в пустыню. Хотя… не советовал бы. – Почему? – На Каяре женщин мало. А те, что есть, стоят дорого. Лотта натянула шляпу поплотнее. Чем дальше они шли, тем ярче становилось солнце. Пустыня и та словно бы светилась. – Вот порой молодежь и не выдерживает. А для местного брака согласия невесты не требуется. Выходить окончательно расхотелось. И Кахрай это понял. – Не волнуйтесь. Просто не снимайте туристический браслет. И не выезжайте в пустыню, там ничего хорошего нет, а на рынке вполне безопасно. Рынок начинался сразу за нижним залом. Огромный. Просто-таки необъятный. Шумный. Бестолковый. Живой. Лотта смотрела и не могла насмотреться. Нет, она видела ролики, но те не передавали и десятой части варварского великолепия этого места. Огромные каменные башни, над которыми поднимались тончайшие ветви силовых установок. Почему-то ветви эти украшали подвесками из разноцветного стекла, отчего сами башни походили на диковинные деревья. Солнечный свет, избавленный от жесткого излучения, проходил сквозь стекла, окрашиваясь синим, красным, желтым и зеленым, и цвета эти ложились на торговую площадь, поверх камня и палаток, ковров и людей, на этих коврах сидевших. Они добавляли цвета медным горам посуды, чеканным дискам и вазам, что делали здесь же, мешая местную красную глину со связывающим полимером. – Украше-е-ения, – завыл кто-то над самым ухом, и Шарлотта подпрыгнула, обернулась, чтобы носом уткнуться в связку камешков. – Прекрасные украшения ручной работы… – Масла… масла для нежной кожи… – Зеркала… лучшие зеркала, изготовленные старинным способом. Только у нас настоящее стекло! Никакого цифрового обмана. Господи, да она здесь потеряется! – Идем, – Эрра подхватила под руку. – И не крути головой, представь, что у тебя есть дело. – Какое? Туристический браслет слабо пискнул и заработал. А в нем оказался встроенный гид, важно сообщивший, что рынок нынешний является крупнейшим на Каяре и занимает без малого сто двадцать пять гектаров, защищенных семью куполами… Чудесно.