– Сюрпри-и-из! – взвизгнула Шелли, и Данияр рефлекторно сглотнул. Ком скользнул в горло и застрял. – Правда, прелесть! Это специальный заказ! – Шелли подпрыгивала от радости, и массивная грудь ее колыхалась, но почему-то это колыхание вызывало лишь приступы дурноты. Или не оно, а то, что расползалось по гортани, медленно стекая в пищевод. Оно было горячим. Слишком горячим. Обжигающим просто. Данияр захрипел и, с легкостью стряхнув руку Шелли, дотянулся до графина с водой. – Все хорошо? – Эрра, делавшая вид, что происходящее за столом совершенно ее не касается, нахмурилась. Привстала Заххара. А Некко, взяв настырную девицу за шиворот, просто отставила ее вместе со стулом. Все хорошо? Он почти поверил, что и вправду всего лишь подавился. Бывает. Данияр открыл рот, но из горла вырвался жалкий сип. А сип перешел в скрип. И погань расползлась, запечатывая почему-то не только пищевод, но и горло. Воздух исчез. Шею будто изнутри сдавило. – Да что вы творите! Отпустите меня немедленно… Он закрыл глаза и велел себе успокоиться. Медленно поднять руку, сложив пальцы особым образом, надеясь, что старый этот знак еще не забыт, и что аптечку Некко по-прежнему носит с собой, и… Легкие жгло. И сердце колотилось как сумасшедшее… и кажется, Шелли верещала, то ли на помощь звала, то ли скандалила, а по шее медленно расплывалось онемение, которое невероятным образом умудрялось сочетаться с огнем. В шею воткнулась игла. Данияр покачнулся, но упасть ему не позволили. Эрра возникла с одной стороны, а Заххара с другой. Вторая игла вошла между третьим и четвертым позвонком. Третья – в солнечное сплетение, и этот укол, в отличие от предыдущих, ощутился болезненным. Но боль лишь обрадовала. Стало быть, помогает. Данияр сделал вдох. Ощущение такое, что легкие того и гляди треснут. Сухие. Стянутые. Они хрустели в груди, и сама эта грудь была каменной. Но он все равно дышал. Драгоценный воздух просачивался сквозь стянутое параличом горло… – Идем, – велела Эрра. И Данияр сделал шаг, сосредоточившись на том, чтобы не упасть. Мелькнула трусливая мысль, что стоит остаться на месте, дожидаясь появления медиков, но он ее отогнал. Кто знает, что эти медики вкатят. – Что происходит? – Шелли была тут же, она заламывала руки и поднимала их, а с руками поднималось и излишне короткое платьице, обнажая края чулок и кружевное бельишко. – Куда вы его тащите? Еще шаг. И идти спокойно, делая вид, что ничего-то не происходит. Антидот действовал, что хорошо. А вот и мелкие судороги, что тоже хорошо, стало быть, блокировка с нейронов снимается, но неприятно. Пальцы дергались, да и руки норовило скрутить, но тут уж Данияр держался. Снова шаги. Много шагов. Один за другим, и еще… до выхода из столовой… и кажется, никто не обратил внимания, здесь людей много, но все заняты исключительно собой. Обидно. Он тут едва не скончался, а никто не заметил. – Как ты? – Некко попросту подняла его на руки. – Ж-шивой… Яд угадал. И знак подал верный. И одару не оплошали, а ведь могли бы отвернуться… всего-то стоило, что отвернуться… сказать, будто не поняли, не заметили… забыли… никто бы не осудил. – Да пусти меня, стерва! – взвизгнула Шелли где-то за спиной. – Я буду жаловаться! Слышите, вы… Казнить. Данияр открыл рот и захрипел, и этот хрип отрезвил. – Не дергайся, Эрра сама с этой идиоткой побеседует, – успокоила Заххара перед тем, как воткнуть в тело очередную иглу. И дышать стало немного легче. Спустя четверть часа Данияр, лежа на полу, окруженный подушками, одару и проводами портативного медицинского модуля, думал о том, что побег и вправду неплохой выход. Во всяком случае, одинокого и гордого космического волка травить незачем. – Как ты? – в десятый, кажется, раз поинтересовалась Некко. И опустила на лоб ледяную ладонь. – Жар держится. – А что ты хотела? – Заххара подняла руку Данияра. – И пульс учащен, но сердце выдержало, что уже хорошо… можно сказать, повезло. – Что это вообще было? – ворчливо поинтересовалась Эрра. – А ты не поняла? Он же ясно показал, что «Поцелуй одару». Красивое название. Мысли были вялыми, и Данияр прикрыл глаза. Навалилась вдруг усталость, и он бы уснул, но сон не шел. Оставалось лежать, вслушиваясь в мерное пиканье прибора и голоса женщин. – Двойного действия, – пальцы Некко ласково перебирали его волосы. – Изначально вызывает паралич мышц гортани, местный. Создается ощущение, что человек подавился. Во рту все еще сохранился сладковатый привкус, на редкость омерзительный. И Данияр часто сглатывал, пытаясь избавиться от него. А когда Некко поднесла бутылочку с ледяной водой, испытал чувство величайшей благодарности. Хорошая она женщина. Недаром старшая в гареме. Спокойная, справедливая. Все ее уважают. И жена из нее получилась бы отменная, если бы диктаторам позволялось бы жениться. Хотя… Может, и стоит? Разогнать гарем… одна жена всяко дешевле в содержании… и вообще… – Приступ длится несколько мгновений, но обычно этого хватает. А если нет, то вступает вторая часть. Через слизистые яд всасывается в кровь и, взаимодействуя с ферментами печени, образует еще более опасные вещества. Так что диализ обязателен. Еще лет двести назад его точно не спасли бы, а сейчас разработаны вполне толковые нейтрализаторы. Счастье какое. И двойное, что эти нейтрализаторы захватили с собой. Лежать было жестко, и Данияр заерзал. – А что с этой… дурой? – Заххара добавила еще несколько слов, смутивших Данияра. А ведь приличная женщина, в гареме жила, где только понахваталась? – Ничего, – голос Эрры раздался сбоку. Данияр даже представил себе, как она вытянулась на подушках, подложив под щеку смуглые ладони. – Дура она и есть… подружка посоветовала. Сказала, что там содержится афродизиаки… – А подружка? – Подружка купила коробку конфет на планете. И та была запакована. Интересно выходит. Предположение, что коробка была отравлена еще в магазине, Данияр отбросил сразу. Все же «Поцелуй одару» – вещь весьма специфическая, и получить его непросто. Серый лишайник, основной ингредиент, растет лишь в одном месте на Ах-айоре. Нет, отравили конфеты уже здесь. – Шелли в общем чате спрашивала совета. Ей хотелось удержать внимание и стать законной женой. – Зачем? – удивилась Заххара. – Чтобы потом развестись и получить миллион. Или два. – Дура. – Что я и говорила… в том чате много таких, – в голосе Эрры прозвучало презрение. – И кто посоветовал особые конфеты, она не помнит. Она собиралась закончить вечер в постели и забеременеть. Опасная дура. Именно глубиной своей дурости. – Ей невыгодно было тебя травить. Но поскольку знакомства своего девица не скрывала, как не делала особого секрета из планов… А угощение держала в сумочке, которую имела дурную привычку везде забывать, и отравить конфеты было легко. – Не переживай, – Некко погладила Данияра. – Мы больше ее к тебе не подпустим. – Точно, – поддержала ее Эрра. – Не хватало нам тут… звезды гарема.