Цемент, что добродетели скреплял, Распался в прах и силу потерял. Он находил образы стихотворения 335-летней давности странно злободневными для эпохи эйнштейновской теории относительности, но не стал говорить на эту тему с Гровзом. Увы, столь краток век, что не дерзнем гадать: Верны часы иль ложно их движенье. А далее следовало: И, как и жизнь, ужался рост людской, Кто в пядь был ростом – в дюйм теперь всего. И, бесспорно, мольбы Донна касались работы, которую он запланировал для себя: Достойней было б с солнцем в бой вступить иль с человеком… – Скрепляющий цемент… – повторил Гровз, словно пробуя слова на вкус, и тут же по доброму армейскому обычаю свел их в аббревиатуру: – СЦ. – Он кивнул. – Отлично. Пойдет. Кого еще вы хотите включить в этот СЦ? – Курта Геделя, если он пожелает. Его часто называют Herr Warum – мистер Почему – из-за неиссякаемого любопытства. Они с Эйнштейном близкие друзья, несмотря на разницу в возрасте. Эйнштейн даже директора ни во что не ставит, как вы сами видели, но если Гедель войдет в СЦ, то, уверен, и нашего главного гения, – Оппи коротко улыбнулся, – притянет туда. Гровз хмыкнул в знак согласия: – Кто еще? – Может быть, Дик Фейнман? Поистине оригинальный мыслитель. Вигнер как-то сказал о нем: «Это второй Дирак, только на этот раз – живой человек». – Согласен. Только бы не подпускать этого разгильдяя к серьезным делам. И, значит, вы хотите, чтобы Силард командовал там парадом? – Нет, – ответил Роберт. – Он не годится в администраторы. Нам нужен очень осмотрительный человек, способный держать в голове всякие подробности и обладающий еще рядом подобных качеств. – В таком случае это, конечно, не Фейнман, – сказал Гровз. – А кто? Гедель? – Я предлагал ему, но он не желает обременять себя руководством. Но у меня есть кандидатура на примете. – И кто же это? – Китти. – Миссис Оппенгеймер? – Гровз покачал головой. – Роберт, я… – Она обладает прекрасной научной эрудицией, говорит на немецком так же, как и на английском, что, безусловно, облегчит общение с некоторыми из тех, кого вы пришлете нам из Европы. – Она коммунистка. – Она была коммунисткой. Но давно уже не имеет с ними дела. – Так ведь она еще и родственница высокопоставленного нациста. Оппи кивнул: – Вильгельма Кейтеля, главнокомандующего вермахта. В настоящее время он пребывает под судом Международного военного трибунала в Нюрнберге. Но они не общаются еще с довоенных времен. Уверяю вас, генерал, для безопасности она представляет собой не большую угрозу, чем я. Я не стал бы поручать ей командовать нобелевскими лауреатами, но ведь пока что их у нас в СЦ не предполагается. – Но в таком случае кто же будет ухаживать за вашими детьми? – Питера к осени уже можно будет устроить в детский сад. Я рассчитываю отдать его в Школу этической культуры, мою alma mater. Ну а для Тони мы наймем гувернантку. Я слышал, что Рубби Шерр должен получить место в Принстоне, так, может быть, его жена Пэт заинтересуется этой работой. Она уже присматривала за Тони, когда Китти уезжала из Лос-Аламоса. – Вы ведь уже обдумали этот вариант, да? – Да, и весьма детально. Китти хорошо справится с руководством. Гровз медленно выдохнул через нос, не открывая рта: – Как вам будет угодно. – Благодарю вас. – Ладно, – сказал генерал. – Вы получили ваш Отдел безумных идей. А как насчет более практических вопросов – если ко всей этой затее можно применить слово «практический». – Он оглянулся, убедился, что в комнате нет повара, и продолжил, понизив голос: – Как насчет того, чтобы успокоить Солнце или сделать какой-нибудь щит от него? – С этим справится одна группа, – ответил Оппи, – потому что так или иначе физические проблемы одни и те же. Ее, конечно, возглавит Бете. Вы ведь согласны, что в Лос-Аламосе он, возглавляя секцию «Т», проделал замечательную работу. И Чандрасекар, если, конечно, он согласится участвовать в нашей работе. Ему самое место в этой группе. Волкофф. Ну, и я сам, как вы знаете, имею некоторое представление о физике Солнца и, если у меня останется время от моих директорских обязанностей – а я надеюсь, что оно останется, – буду работать в группе Бете. – Полагаю, вы и для этой группы успели придумать подходящее название? – «Терпеливая власть», – ответил Оппи. – Это из «Освобожденного Прометея», но публика будет думать, что это всего лишь очередная попытка найти применение для атомной энергии, которых будет с каждым днем все больше и больше. А ведь «Терпеливая власть» – это антитеза «Быстрому разрыву». – А как насчет того, чтобы вывезти народ с планеты – на Марс или куда там еще получится? Оппи знал, что генерал очень недоброжелательно относится к тем, кто презрительно именует ту или иную проблему «простым конструированием», но эту задачу можно было бы назвать именно так, по крайней мере, если где-то в Солнечной системе удастся выбрать цель. – Фримен Дайсон сказал, что с удовольствием займется этим. – Но ведь он совсем мальчишка. Роберт кивнул: – Только что исполнилось двадцать два. Самый лучший возраст для того, чтобы решать первосортные физические задачи. Что касается руководства этой группой, то ее уже согласился возглавить Раби; он понимает, что для того, чтобы к проблеме относились серьезно, ее разработкой должен руководить нобелевский лауреат, например он. К тому же он самый прославленный из американских физиков-экспериментаторов, а ведь как раз эта группа и должна экспериментировать больше всех. Хотелось бы назвать эту группу «Исход», но это слишком уж очевидно. Раби предложил дать ей название «Имена», потому что в иудейской библии книга «Исход» больше известна как «Шемот» – «Имена» – по первой строке: «Вот имена…» – «…сынов Израилевых», – закончил фразу Гровз, сын священника. – И почему ваша братия ничего не может подумать в простоте? Памятуя о недавней вспышке гнева Гровза, Оппи не мог понять, кого генерал имеет в виду под «братией» – евреев или гениев, – и предпочел выбрать второй вариант. – Можем, если вдруг получается, – сказал он с улыбкой. – Дайсон и Раби, конечно, блестящие ученые, – задумчиво продолжил Гровз, – и я знал это еще до того, как Раби получил «Нобеля». Он провел великолепную работу по радарам. Отличная чисто прикладная работа вроде той, что мы делали с вами – из тех, которые преображают мир. Но отправиться на Марс? – Гровз покачал головой. – Для этого потребуется очень серьезное оборудование. – Совершенно верно, – согласился Оппи. – Теллер считает, что основой для него должна стать «Фау-2». – Он покачал головой. – Жаль, что среди немцев, которых вы предложили нам, не было фон Брауна. – Поверьте, Роберт, для этого были веские основания. – О, не сомневаюсь в этом. Наш союз с Россией, судя по всему, вот-вот развалится, но с Великобританией мы в прежней дружбе. Ну а англичане, подозреваю, были бы рады повесить фон Брауна посреди Пиккадилли-серкус. Вы, конечно, видели фотографии разрушений, которые его ракеты причинили Лондону? – Да. – Невероятные машины. Уверен, что Теллер прав: нам обязательно понадобятся подобные. – У нас они есть, – небрежным тоном бросил Гровз. – Что? – У нас есть как готовые ракеты, так и части, из которых можно собрать чуть не сотню «Фау-2». – Где? Здесь, в Соединенных Штатах? – изумился Оппи. – Да. В Форт-Блиссе, в Техасе. – Боже мой! И вы собрали людей для их изучения? Уже выяснили, как они действуют? – О, в этом нет нужды, – ответил Гровз и улыбнулся, на мгновение показав зубы. – То есть?