— Хм…— я задумался над вопросом, который создал мой воспаленный сарказмом мозг. — Думаю, только смерть на это способна. Тамурэль задумался и замолчал. Его крючковатый длинный нос и длинный подбородок смотрелись неестественно: худое лицо в купе с маленькими черными глазами над острыми скулами, создавали настоящий образ затворника, который видел жизнь через призму книг и свитков. Острые черты лица никак не совпадали с мягким характером Тамурэля. Особенно с его весёлыми и любознательными карими глазами. Все это сильно контрастировала с длинными тонкими губами раскрывающимися в большую добродушную улыбку. * * * Тамурэль улыбнулся, вспоминая своё детство. Как воровали с друзьями фрукты у соседей. Как он играл с отцом. Это случалось редко. Да и играми это весьма натянуто считать. Отец старался учить письму, грамоте и математике. Но Тамурэль воспринимал это как забаву. Как возможность побыть с отцом, поговорить и сблизится с ним. Получить от него признания. А сейчас, когда ему столько лет… что он надеется найти здесь? Что если отец окажется не прав? Найдет ли он то, что ищет? Станет ли ему спокойно? Наверняка знал одно: он не почувствует умиротворения, пока не увидит всё своими глазами. Не уснет мирным сном, пока не доведет до конца дело всей своей жизни и жизни своего отца. Каждую ночь папа рассказывал о нависшей угрозе и необходимости её остановить. В глазах таился мрак. В диких глазах читалась спешка, будто мир вот-вот рухнет. И Тамурэль, после смерти отца, решил бороться за его упокой. Решил остановить зло, убившее его деда и сведшее с ума отца, который не смог уснуть крепким, здоровым и спокойным сном. Тамурэль хотел расселить тот мрак, терзавший душу отца, а от того, и терзавший душу маленького сына. Возможно, отец назвал его своим же именем, потому что верил, что именно родная кровь разрешит судьбу, которую не смог исполнить Тамурэль из рода Индория. Сын самого Гарлийского Героя. Тамурэль захотел смягчить нависшее молчание. Избавить себя от гнетущих мыслей. И решил рассказать вспомнившуюся загадку. — Мне отец загадывал часто загадки. Я как раз вспомнил одну. «Я моря и реки без воды. Города и страны без людей. Горы и скалы без камней. Кто Я?» Тамурэль думал сказать, что подсказку можно было заметить, если Бо был внимателен. Он набирал в легкие воздух, чтобы это сказать, но его опередили: — Карта. Или Книга, —так же не двинув шеей высказался Бо. — Верно! Загадка простая, признаю — Тамурэль пытался сгладить углы, чувствуя, что возможно его загадка показалась неуместной. Вспомнив, что в детстве потратил на разгадку целый день и ночь, он ещё и расстроился. За изгибами, появилась ровная хорошая дорога, прямая как луч солнца ведущая к воротам храма Великих Хронов. Тамурэль Старший говорил, что храм прозвали «Проклятьем Повешенного». И на то были причины, которые он решил не рассказывать родному сыну, даже будучи на смертном одре. Тамурэль смотрел на Бо, и хотел уловить реакцию. Любую. Но Бо лишь холодно глядел вперед, немного сузив глаза. Тамурэль пытался набраться храбрости, но каждый раз, когда он смотрел на ворота, в его памяти прорисовывался рассказ отца. «Там истинный демона меж деревьев! Дрожь по-твоему телу пронесется холодным касанием. Все внутренности сожмутся в тиски от ужаса. Такого существа не должно быть в этом мире». Отец часто просыпался от кошмаров, а ещё чаще вовсе не ложился, чтобы избежать ночного ужаса. Пока что всё так, как и рассказывал отец, только Храм оказался более величественным, чем Тамурэль себе представлял в мечтах. * * * Мы двигались все ближе, а железный забор окружающий строение становился всё чётче. Ветки обвили металлические прутья своими деревянными когтями и будто вот-вот потянут землю, в самое пекло мада. В центре тропы нависали две каменные колонны высотой три-четыре метра, которые отчетливо указывали на вход. Я заметил, как на колоннах связаны края, крест на крест. Напоминая букву «Х». Погода была спокойной, безветренной, я отчетливо видел, как это конструкция задергалась и двигалась словно там привязанное животное. На мгновение, лишь на одно мгновение, мне померещилось, что в центре человек, вниз головой. Он дергался и извивался в агонии. В ушах прозвучал пронзительный крик боли и отчаяния. Я моргнул и видение пропало. Стояли голые две колонны. И больше ни души, ни веревок, ни тела. — Иззи? Что с тобой? — Колколн начал разговаривать со своей собакой. Только этого мне не хватало. Остановившись, Иззи гавкала и прижав хвост. Колколн слез с лошади и хотел потащить за ошейник, но она не унималась. Ловка уворачиваясь, собака отбегала и просто садилась на задние лапы. Принюхиваясь и высунув свой язык Иззира похожа больше на лису, нежели собаку. Только черную с белой полоской от нижней челюсти, по животу и до кончика пушистого хвоста. Сам храм смотрелся не как нечто построенное человеком, а становилось частью природы. Лишь острые углы, и местами сохранившийся цвет белого камня, ещё напоминало о былом величии. «Я слаб, но я всё ещё жив» — твердил Храм своим холодным мертвым голосом. Я подумал, что это чем-то похоже на спящего медведя. Казалось, он не представляет опасности и просто спит. Но ты чувствуешь его мощь. Слева в кустах лежало что-то неестественное. Как кусок березовой кары, но цвет светлее и словно отполированная. Я остановил Ромашку и слез с неё. Она фыркнула, не желая оставлять меня или оставаться одна. Я погладил её по шее. — Тише девочка. Я скоро. Убрав листья, я понял, что это кости. Стопа. Лет тридцать. Дальше ничего. Я сделал ещё шаг. Чуть дальше лежал кусок ржавого железа. Я поднял его, и не смог понять, какую часть тела он мог защитить. Но металл оказался хороший, дорогой. Можно продать кузнецу, возможно даже сэкономим на подковы. На следящей остановке надо будет почистить копыта. — Что там? — спросил Тамурэль. Я решил, что ему будет неинтересно, а возможно и слишком волнительно, если он узнает про кости человека. — Кусок металла. Может пригодится. Поехали дальше. Чем ближе мы подъезжали, тем меньше стали слышны разговоров за спиной. Я остановил наш отряд, оглянулся и показал Нори свойственное круговое движение. Он ответил кивком и слез с лошади. Покопавшись в седельных сумках, достал пращу и заранее заготовленные камни. На стоянках он часто собирал свои снаряды, а в свободное время осваивал это необычное метательное орудие. В отличии от лука, направление стрел, которые более управляемое, в зависимости от опыта конечно, праща зависела от формы снаряда. Идеальных круглых камней не найти, единственный выход только изготовить из глины, что уменьшало её вес, и соответственно, и силу удара, но зато, при одинаковых формах, позволяла целится точнее. Как говорит Зур: «лучше один точный удар, чем десять неточных». Выбрав пару самых кривых снарядов, Нори двинулся в авангард и пустил камень в каменную стену храма. Прождав мгновение, пустил ещё один. Птицы взмыли вверх. Не могу сказать, что именно это за птицы, но кричали они громко. После повисла полная тишина. — А зачем это, дарон Бо? — шепнул мне Тамурэль — А если там разбойники? Вы их так только предупредите. — Не думаю, что здесь будут разбойники. Они слишком суеверны для такого кощунства. А вот звери, хищники, волки или может даже медведь, может там оказаться. И услышав стук стрел, скорее всего зашевелится или зарычит. На крайний случай, если там люди, бандиты, то мы их предупредили, и они знают, что мы вооружены. Для них мы не будем неожиданностью, а следовательно, и опасностью. Человек способен на глупости, когда не ожидает. И я считаю, что всегда можно договориться. Тамурэль посмотрел на собаку и понял, что животное что-то чует. Мы приблизились к железному забору храма, которые были ненамного ниже колонн. Я остановил лошадь и привязал Ромашку к дереву. Слева от меня подъехал Эдди, справа Тамурэль, ещё правее подъехал Зур. Это самый старший воин, с широкими плечами и с небольшим животом. В Кроулисе, из-за поредевших волос, он побрил голову налысо. В купе с густой черной боровой, с белыми островками седины, его взгляд, тёмно-карих глаз, из-под густых бровей стал выглядеть грознее. Нори самый молодой член отряда, ему не так давно исполнилось двадцать мав. Каштановые взъерошенные волосы словно намекали на его рассеянный и не собранный характер. Лицо ещё излучало подростковую наивность, но со строгими чертами: маленький нос, впавшие щеки, острые скулы и лёгкая щетина. Круглые зелёно-карие глаза были маленькими и создавали впечатление, словно он задумал какую-то пакость. Однако доброта его не знала границ. Рэск остановил телегу прямо по среди дороги. Он отпустил поводья и проснувшись выпрямил свою могучую спину. Настоящий силач, с круглым лицом, с выпирающим подбородком и крепким, большим телом, два метра ростом. Он не был толстым, но большим, словно арэлийский тяжеловес. Я лично видел, как он вытащил телегу из трясины, с которой не справились два крепких мерина. — Магна… — вздохнул Нори. — Посмотрите на заборы! — Бесконечная ночь…— прошептал Тамурэль. Я был поглощен мыслями о том, что внутри и чего ожидать в здании настолько, что не обратил внимания на железный забор. Они были окутаны всякого рода растениями и ветками. Среди них виднелись странные белые ветки, и круглые… Черепа. Скелеты. И справа и слева вдоль забора висели скелеты. Окутанные листьями, ветками и цветущими побегами, на которых росли белые узорчатые цветочки. — Хойя многоцветковая— пробормотал Тамурэль, глядя на цветок. Слева скелет, точнее череп, будто смотрел вперед, вытянув шею. Через одну глазницу ветка вышла и поднялась по черепной коробке. У этого мертвеца отсутствовала нога. Голова слева перевёрнута к нам верх головой. Толстая ветка закрывала ему рот, точнее голые зубы. Справа скелет отделен от черепа. Ветки унесли голову наверх перевернув глазницами вправо. И так продолжалось по всей длине ограждения. Тел, точнее костей, я посчитал не менее двадцати. Ворот в центре не оказалось. Они валялись внутри двора, знатно поржавевшие и местами погрузились в землю. Мы все смотрели как заворожённые на эти костяные куклы. Нельзя было узнать, людей повесили до того, как они умерли или они нашли конец на воротах. Я с облегчением не нашел ни веревок, не каких-либо ещё доказательств того, что здесь был повешен человек. За руки и за ноги вниз головой. Не оказалось ни костей, ни веревок, которые мне мерещились. За воротами мы увидели просторный двор, а в сорока шагах вход в сам храм Хронов. Внутри храма из окон, падали лучи солнца. Свет справа, немного освещал внутренность храма. Ветер, своим дыханием, занес много пожелтевших листьев внутрь — У меня мороз по коже от этого места — пробормотал Зур. Из-за акцента он все ещё проглатывал некоторые согласные. — Боишься больших призрачных причиндал? — не упустил возможности сказать Эдди улыбнувшись в свою золотую заросшую щетину. Сверкнув своими синими глазами он посмотрел на шпиль храма. Я улыбнулся, сдерживая ход своих мыслей, чтобы это не представлять и переместил свой взгляд тоже наверх. Не получилось. Тамурэль ничего не слышал и не слушал. Только смотрел, не отрывая взгляд от входа и забора. Не шевелясь. В нем боролись страх с интересом. Пока что страх брал верх. Я подошел к Тамурэлю, который двумя руками держал бумаги прижатыми к груди. Заметив, как бумаги немного трясутся, я испытал странное чувство по отношению к нему. Непривычно наблюдать как многословный, общительный, эмоциональный человек-молчит, с не проницаемой взглядом и мимикой. Две крайности его личности. Но все же, страх сильно меняет людей, мне ли не знать. — Заходим? — вывел я его из размышлений. — А? Что? Вот так? А если… если ну…— Тамурэль растерялся. — Мы зайдём первыми. Проверим. Потом вы. — я решил, что его стоит успокоить, ведь для этого мы здесь. Не люблю людей, которые издеваются над другими в их самый слабый момент. Даже шутя. — Вы не боитесь? — кажется он был очень этому удивлен. — А есть чего бояться? — переспросил я и снова вспомнил слова Эдди. Так же он часто любил отвечать по-своему. Сейчас бы он сказал: " Это страх боится меня." Он сглотнул и посмотрел снова на здание. — Вы не верите в проклятье? В… ну…в духов. — Нет. Эдди? Составишь компанию? — Легендарный рыцарь к вашим легендарным услугам! — с чувством ответил Эдди и стал поправлять меч на поясе. Гарда в виде крыльев птицы хранила в себе частичку мастера, который смог создать эту изумительную работу. И частичку девушки, по имени Ялирия. — Господни Бо? Может возьмёте змеиной соли немного? Или хотя бы волчий ремень? — Нет. Спасибо. — андрийцы такие суеверные. Все эти боги, волшебные камни дают им ложную надежду на спасение. Конечно, легче сказать, что это судьба, чем признать, что вся твоя жизнь на самом деле в твоей власти. Если я и верю в какую-либо силу, то только в силу предков. И в силу своего рода, от которого меня отринули. Ну ладно, пора браться за ремесло. Мы перешагнули между колонн и наступили на бывшие металлические ворота, которые жалобно и тоскливо поскрипели под сапогами. Эдди ринулся в авангард не обращая внимания на все предрассудки и взгляды Тамурэля. Вроде такой образованный человек, но верит, что какой-то ремешок на руке сможет спасти от неестественных сил? Не понимаю этого. Себя спасти можешь лишь ты сам. Надеется надо на свои силы. Всегда. — Эх, здесь бы кинжал или кортик…—вздохнул Эндгур. — Держи мой. Я возьму охотничий — тихо произнес я на его немой вопрос; «а как же ты?».