– Я вижу, другой ягненок не сводит с тебя глаз. Она хорошенькая. Дай-ка прикину. Вы с Аристархом Ригером были ровесниками. Ты сказал: ходили в одну школу, наверняка учились в одном классе… – Стоп! – он поднял вверх правую руку. – Я в два раза старше Лолы. И что? – Ты вполне мог его убить. – Докажи, – усмехнулся Золотарев. – Ошибку хирурга во время плановой операции и то не смогли доказать. – Я вообще-то говорила о Зубаридзе, – удивленно посмотрела на него Инна. – Так, так, так… А ты завидовал Ригеру. Он тебя обскакал. А он был человеком резким, насколько я поняла из его интервью. Хоть и заставлял себя сдерживаться, когда общался с нужными людьми. Но тебя-то он не стеснялся. – Меня не было в Москве, – отрезал Игорь. – Это-то и странно. И на похоронах тоже не было… Убить ведь можно и словом. По скайпу, по Инету… – Прекрати это! Много на себя берешь! Поела? Я провожу. – Он бросил на стол скомканную салфетку и встал. – К себе в номер больше не приглашаешь? – Она тоже встала. Лолита облизнула губы и вопросительно посмотрела на бабушку: идем? – Она от тебя не отстанет, – насмешливо сказала Инна. – А ты не можешь уехать. Я твой единственный шанс на спасение. – Хорошо. Идем ко мне. – Я же пошутила! Проводи меня домой, мне надо писать. – Ты сказала домой, – он грустно улыбнулся. – Я имела в виду мой номер. То есть, мой флигель. Он не так уж плох. – Прогуляемся перед сном? – Еще очень рано, – напомнила Инна. – Я иду работать. – Ну а моя поездка не удалась. Моему бизнесу от нее нет никакой выгоды. Только время зря потратил. – Ты не хочешь иметь дело с Тамарой? Вы ведь раньше не были знакомы, – сообразила вдруг Инна. – Я до вечера читала о Старе Ригере, о его романе с актрисой Поздняковой. Ты сказал, что года три мотался по заграницам. А они встречались с год. В этот год тебя точно не было в России. Ты не знал Тамару, а она тебя. – И что? – Нет, ничего. Инна вдруг поняла, что пламенная речь Тамары о мажорах была посвящена вовсе не Золотареву, которого она не знала или знала плохо. Все больше непонятного в этом простом на первый взгляд деле. С погодой им повезло. Днем так вообще было жарко, а вечером даже куртку надевать не хотелось, так ласково проводил по лицу и оголенным до плеч рукам своими прохладными губами ветерок, шепча о красоте весеннего сада. Не уходите, присядьте здесь, под цветущими деревьями, весна скоротечна, еще сегодня это юная девушка, но вскоре превратится в зрелую матрону. Нальются соками ее груди, и прогревшаяся земля выпьет их до дна. И времени любоваться красотой больше не будет, придется потрудиться. Ловите эти мгновения! – Присядем? – спросил Игорь. К себе в номер он не торопился. Они сели на одну из скамеек. Игорь незаметно обернулся. – Проверяешь, не идет ли она следом? – рассмеялась Инна. – Ты, верно, считаешь меня трусом. Не могу поставить девчонку на место. – Не я, Тамара. Она дала тебе весьма нелестную характеристику. – Может, она и права. – Даже так? – Есть такой психологический феномен. С детства в память врезается какая-нибудь строчка. Из песни, книги, фильма, неважно. Умная, глупая, пошлая. Человек не властен над своей памятью. Нужные вещи забываются, а какая-нибудь дрянь упрямо лезет в голову. И в критический момент ты, как полный идиот, повторяешь про себя эту строчку. – Ты какую повторяешь? – А ты? – Не скажу, – смутилась Инна. – Значит, я прав… У меня была в детстве любимая книга. Я ее прятал, потому что она не нравилась моим родителям. Ее не одобрял мой репетитор по русскому языку и литературе, которого, кстати, посоветовали Ригеры. Хотя книжку мне дал почитать именно Стар. Я ее украл. Не вернул ему. А он и не спрашивал. Видимо, его родители ее тоже не одобряли. Она не входила в обязательную школьную программу. Да и во внеклассное чтение тоже. Я, когда вырос и повзрослел, понял почему. Она не представляет художественной ценности. Но в том-то и дело, что у каждого человека свои ценности, а не общепринятые. И наедине с собой он не цитатами классиков мыслит. А повторяет по себя какую-нибудь пошлость. – Что за книга? – с любопытством спросила Инна. – Абрамов, имя не помню. «Выше радуги». – Фильм есть такой. – Фильм дрянь. Музыкальная комедия. Он совсем не о том. Я его один раз посмотрел и разочаровался. Да и книга мне разонравилась, когда вырос. А строка осталась. Герой стихи писал и прыгал в высоту. Теперь я понимаю, что стихи были плохие. Но что поделаешь? Прилипла. – Процитируй. – «Под небом, смешно облаками измятым, один сантиметр остается не взятым». Я мечтал прыгать в высоту, но так, ни разу и не прыгнул. Мечтал жениться на любимой девушке, а женился на женщине, которую выбрали для меня родители. Мечтал стать художником, а стал торгашом. Мечтал жить на острове в океане, а живу, где выгодно для бизнеса. В этом вся моя жизнь. Один сантиметр все время остается не взятым. Я проиграл Стару, который в отличие от меня всю жизнь занимался тем, чем хотел. Он свои высоты взял, причем все до одной. У него не осталось не взятых сантиметров, ни одного. Если он брал разбег, то обязательно прыгал, даже если планка была на запредельной высоте. А если прыгал, то брал ее. Пусть не с первой попытки, но со второй или с третьей все равно брал. И фортуна ему за это благоволила. В общем, он герой, а я неудачник. – Не смеши. Ты живешь в центре Москвы, часто бываешь за границей. Ты из тех людей, которые небрежно, за бокалом вина в модном кафе говорят: «Мне в Париж по делу срочно». У тебя жена и две дочки. Банковские счета здесь и за границей. Ресторан и магазин. Назови хоть один пункт, по которому ты мог бы считаться неудачником? Один сантиметр остался не взятым? Всего один? – насмешливо спросила она. – У меня не взятых – сантиметров двадцать. А у какого-нибудь мужика из глубинки, твоего ровесника, и вовсе метр. А то и полтора. – Инна, иди спать, – он встал. – Работать. – Иди работать. Он резко развернулся и пошел в дом. Она осталась сидеть на скамейке, все еще недоумевая. Неудачник?! Расскажи об этом другим! Вот они посмеются! Это как раз из серии «бриллианты мелковаты, а в одном трещинка». Зажрались вы, господин Золотарев. Вот так. Инна вздохнула и тоже встала с уютной скамейки. Ей надо было идти писать, но своими откровениями Игорь почти сбил то пламя, которое в ней бушевало. Писать, делиться, найти единомышленников. Она уже не могла сосредоточиться целиком на Ригере. Его лучший друг – вот загадка. Какой сантиметр остается не взятым? О чем это он? …Спала она крепко, но среди ночи проснулась. Ей послышались крики. Инна хотела, было, встать, но глаза слипались. Она слишком устала. Она сонно прислушалась. Кричала женщина. Точнее, орала на кого-то. Ей вторила другая, помоложе. Скандал был в доме, на втором этаже. Там были открыты окна, поэтому Инна и услышала крики. «Еще кого-нибудь убили?» – вздрогнула она. Но голоса вскоре затихли, и Инна вновь уснула. Утром она первым делом проверила статистику и убедилась, что детектив зашел. Есть ей не хотелось, и Золотарев не звонил, поэтому Инна уткнулась в ноут. Она читала о Тамаре Поздняковой. Ее следов в Инете было маловато для актрисы, на антрепризные спектакли которой народ когда-то охотно шел, да так, что каждый раз были аншлаги. Позднякова – Зубаридзе не завела аккаунта в соцетях: ни в Фейсбуке, ни ВКонтакте, ни в Инстаграм. То есть в Фейсбуке завела, но десять лет назад удалила. Сразу после того, как уехала вместе с Ильей Зубаревым в Грузию. Точнее, сбежала. Тут вопросов нет. Позднякова пряталась от мести родственников Аристарха Ригера или его тайной любовницы, и Тамара не хотела, чтобы по фото определили их с Зубаревым местонахождение. На сайтах и форумах про российское кино об актрисе Поздняковой тоже было немного. Лишь краткие сведения. Дата и место рождения, кто по гороскопу, фильмография, отзывы, в основном, хвалебные. «Куда исчезла Позднякова?» – вопрошали киноманы. Больше всего постов, конечно, было о романе актрисы Поздняковой с драматургом Аристархом Ригером, потому что роман этот был громким и закончился скандально. Женщины поливали актрису грязью. «Она должна была отговорить его от операции!» – надрывались поклонницы Ригера. Оказывается, у него был активный фанклуб, сотни восторженных фанаток. Там и сейчас появлялись посты, но очень редко. «Жаль, что такой мужчина умер». На фото Ригер был до неприличия красив. Инна даже подумала, что не исключен фотошоп. Кто-то работал над его посмертной славой. Или хотел, чтобы в памяти людей и в Инете Стар Ригер остался именно таким. Похожим одновременно и на Воланда, со своими разными глазами, один зеленый, другой темно-карий, почти черный, левая бровь демонически приподнята, и на Иешуа Га Ноцри, той тоской во взгляде, которая есть только у людей, предчувствующих, что их жизнь не будет долгой. И умрут они мученической смертью. Ригер и в самом деле истек кровью на операционном столе, медленно погружаясь в кому. Да, жаль, что такой человек умер. И такой эффектный мужчина. Инна была с этим целиком и полностью согласна. Она уже хотела идти на завтрак, как на одном из форумов, в ветке, давно уже закрытой, на которую сама Инна наткнулась случайно, прочитала: «Недавно общалась с ее мамой. Приятная женщина. Жаль, что она ничего не знает о Тамаре. Они, похоже, не общаются». Инна напряглась. Тамара вчера сказала, что ее родители умерли, а их квартиру она продала. И что-то еще про разбитую машину, женскую глупость и потраченные деньги. Инна еще раз посмотрела на дату. Ветка была закрыта всего два года назад. Выходит, Тамара врала? И ее мать жива. А все остальное? Тоже ложь? «Она ведь актриса, – подумала Инна. – И хорошая актриса, я видела фильмы с ее участием. А я чужой человек, которого она надеется забыть через неделю. С какой стати ей со мной откровенничать? Но врать-то зачем?» Она сделала для себя закладку. Мать Тамары Поздняковой, которая, возможно, жива и по-прежнему проживает в Ржеве, родном городе Тамары. Надо бы списаться с землячкой Поздняковой, а возможно, и съездить на ее родину. Это будет интересно и познавательно. Наверняка там есть что поснимать и о чем написать. Тут Инна почувствовала, что подустала и хочет выпить кофе. Она посмотрела на молчащий мобильник. Золотарев по-прежнему не звонил. На завтрак она пошла одна. Апрельское утро уже улыбалось вовсю, горы прихорашивались, поправляя высоченные обсыпанные снегом, будто пудрой, парики, серебро на складках их платьев оправляло теперь огромные изумруды. Все больше становилось зелени и все меньше снега. Инна никуда не торопилась, воздух был такой, что она никак не могла им напиться. С Золотаревым они столкнулись в саду. У него был безумный взгляд и свежая царапина на щеке. В руке ключи от машины. – Привет, – бросил он, не собираясь останавливаться. – В аэропорт, что ли, собрался? – не удержалась Инна. Золотарев растерял всю свою респектабельность и вальяжность. Рубашка была помятая, ботинки грязные, щеки небритые. Да еще царапина. Он был похож на вора, залезшего в курятник, и вместо яиц, которыми хотел полакомиться, наткнулся на разъяренную кошку. Которая в том же гнезде родила котят. Теперь он уносил ноги. Инна услышала, как хлопнула дверца машины и завелся мотор. Ее Игорь с собой не позвал. Даже не потрудился сказать, куда уезжает и когда вернется. Будто и не было вчерашнего вечера откровений.